И опять не всё. Прусский король пока не спешил присоединиться к союзу против Наполеона и всячески оттягивал этот момент. Но и он готовился. И практически закончил эту подготовку. 120-тысячная прусско-саксонская армия могла уже примерно через месяц обрушиться на коммуникации наполеоновских корпусов, а общее количество войск, которое пруссаки могли выставить для ведения войны, составляло 185 тысяч человек. А в самое ближайшее время к этой огромной прусской армии должны были присоединиться 48 тысяч солдат резервных соединениях.

И пятьдесят с небольшим тысяч французов и около двадцати тысяч баварцев. Раздавили бы, как улитку, с хрустом, и даже все умения и опыт бы не помогли.

Брехт отогнали реваншистские мысли, и поинтересовался у подошедшего Ефима:

— Что нового?

— Ничего, Ваше превосходительство. Туман, ничего не видно, но за озером грохочут пушки. Да слышно, вон.

— Пусть грохочут. Мы пока поедим и дождёмся, когда туман рассеется.

Событие тридцать седьмое

Если тебя не спросили, хочешь ли ты биться — ты сам выбираешь правила.

Наполеон перед боем … перед битвой под Аустерлицем лично посетил гвардию и вдохновил её. Тайный советник князь Витгенштейн решил дурью не заниматься. Тренируется тот, кто боится. Он не боялся. Его гвардии из трёх с лишним тысяч человек, если считать и кавалерию Мехти противостоит всего восемь тысяч растянутых на пару километров от Сокольниц до Тельниц слабо обученных и слабо подготовленных французов с доисторическими восьмью аж пушечками и ещё более доисторическими гладкоствольным ружьями. Единственное, что чуть свербело в мозжечке у Брехта, так это то, что четыре колонны будут сражаться с этими восьмью тысячами и подошедшими потом пятью тысячами Даву несколько часов, а всех убитых у французов за всё сражение будет две тысячи. Хрень полная. Что они делали шесть часов? В поддавки играли?

Меж тем каша угнездилась в желудке, затем всё это сверху залил отвар кисленький с названием на кулёчке рукой Василисы написанным: «для ясной головы». Всё, хватит отлынивать от работы, пора идти воевать. Как там в песенке:

«Мальбрук в поход собрался,

Наелся кислых щей…»

Туман постепенно сносило юго-западным ветром в сторону Праценских высот, в центр расположения русских войск, и объехавшему озеро в сопровождении двух десятков егерей Брехту место битвы предстало во всей красе. Пока сражение шло только тут на правом фланге.

Вообще русские и австрийцы, имея такое классное место для драки, профукали битву. Дебилы. А Вейротера нужно убить потом, собаку. Стратег хренов. Неужели не знал, что нападающий всегда несёт большие потери, чем обороняющийся. Настрой флешей. Расположи три сотни пушек на высотах и сосредоточь конницу по флангам и пусть Буонопартий наступает. Нет, увёл половину войска в огромный по расстоянию обходной манёвр. Это ведь не километр пройти. Место битвы просто огромно.

Поле нонешной битвы представляло собой равнину, ограниченную с севера отрогами гор, с юга рекой Литтавой и прудами или озёрами Мениц и Зачан. С севера на юг течёт ручей Гольдбах, даже речушка маленькая. С востока, со стороны союзных войск поле сражения ограничено Раусницким ручьем, впадающим в реку Литтаву. Дорога Брюнн — Ольмюц, по которой наступали союзники, проходит по северной стороне равнины, почти касаясь отрогов гор. Там должен располагаться Багратион и там, кажется, в реале и граф Витгенштейн должен быть. В нескольких километрах западнее Гольдбаха, пройдя через Брюнн, дорога изменяет на 90° свое направление, повернув в сторону Вены на юг. В центре этого обширного поля находится большая группа высот — Праценское плато, с двумя возвышающимися холмами, в седловине между холмами лежит деревня Працен. Плато простирается приблизительно на 5—6 км в длину и на столько же в ширину, господствуя над всем полем битвы. Ручей Гольдбах затрудняет переход крупных масс войск с артиллерией. Его можно форсировать только в деревнях Тельниц, Сокольниц, Пунтовиц и Гиршковиц, где имеются дороги и мосты. Местность, где сейчас разворачивается битва, довольно открытая. За исключением отдельных участков: ручья Гольдбах, реки Литтавы, южного склона Праценского плато и нескольких виноградников, поле сражения ровное. Везде без проблем может действовать пехота и почти везде — кавалерия.

— Ванька труби атаку! — Брехт опустил трубу. Всё идёт точно по плану. Один из четырёх корпусов генералов Дохтурова, Ланжерона, Пржибышевского или Коловрата спустился с Праценских высот и дошёл до деревни Тельниц и вступил в бой с французами. Самое время ударить товарищам в тыл.

Заиграла труба, и ей вторили десятки труб в подразделениях. Нет, никто всеми силами на дивизию генерала Леграна нападать не собирался. Там ещё ранить или убить кого могут. Зачем. Есть план почти бескровной победы.

— Пошли! — Брехт махнул рукой.

Пять с лишним сотен элитной тяжёлой лезгинской конницы и сотня лёгкой — князя Мудара понеслась в сторону деревни Тельниц. В это время тысяча всадников, тоже тяжёлой кавалерии полковника Мехтицкого неспешно порысила к деревне Сокольниц.

Около восьми часов утра отряд генерала Кинмайера, опережавший остальные колонны, спускавшиеся с Прценских высот, примерно на два километра, приблизился к деревне Тельниц, перед которой на небольшом холме стояли два батальона французов. В тумане загрохотали ружейные выстрелы. Так и началась битва при Аустерлице.

Австрийский генерал Михаэль фон Кинмайер послал в атаку один батальон 1-го Шеклерского полка. Французы ружейным огнём легко отразили эту атаку. Тогда австрийский генерал послал вперёд 2-й батальон Шеклерского полка. За небольшую высоту перед Тельницем, с которой к этому времени ветер сдул туман, завязался упорный бой. Несколько раз австрийские солдаты бросались в атаку, ружейная пальба чередовалась с яростными штыковыми схватками. Французы отразили два штурма, но во главе третьего встал лично бригадный генерал Карл Штуттерхайм, и французская пехота откатилась в деревню.

Брехт чуть отстал от лезгин, ехал во главе двух десятков егерей и сотни князя Мудара, которые должны вмешаться, только если что-то пойдёт не так.

Подъехали к речушке как раз вовремя, когда по мосту под слабеньким ружейным огнём на эту сторону, вполне себе дисциплинировано, отступали французы. Немного, человек двести.

Бабах. Залп из пяти с лишним сотен винтовок Бейкера полностью скосил всех, кто уже успел переправиться на правый берег ручья Гольдбах. Всё, лезгины свою часть увертюры сыграли. Они развернули коней и стали отходить на запад. Брехт с егерями и чеченцами остались на месте. Французы заметались. Часть, не подошедших ещё к мосту, бросилась назад к деревне. Стали занимать дома и виноградники.

— Ванька, красную ракету. — Брехт взялся за подзорную трубу. Классно, все уцелевшие французы попрятались по домам в деревне и даже на их счастье отогнали австрияков ружейным огнём. Сотен пять человек.

Бабах. Это из-за озера по деревне ударили все тринадцать пушек Ермолова. Хреново, в деревню попало только пять гранат, но уже вторым залпом артиллеристы показали, что по выучке им сейчас равных в мире нет. Они столько учений провели за три с половиной года, сколько вся армия русская за сто лет не проводила. Десятки стволов расстреляли. Аракчеев ворчал, но помня добро, подписывал выдачу новых. И вот результат. Все тринадцать гранат разорвались в пределах деревни, а три вообще, пробив крышу камышовую, бабахнули в домах.

— Ванька, снова красную ракету! — Вторая означала, чтобы продолжили стрельбу, мол, бьёте куда надо.

Бабах. Бабах. Бабах. Ещё пять домов разнесло. Среди французов дураков не было, они выбежали из домов и бросились опять к мосту. Дебилы. Дурачков нет. А вот дебилов ещё несколько сотен. Лезгины перезарядились и стояли полукольцом метрах в трёхстах от моста. Бабах. На пару сотен дебилов на Земле матушке меньше стало. Французы подняли руки и встали. Хрен. Зачем нам пленные. Они манёвренность снизят подразделений.