Правая была прикована к портфелю, а портфель застрял…
– У него было воздуха не больше чем на тридцать секунд, – сказал Николас Хансард, указывая на папку с посмертными рентгенограммами майора Монтроза. Она лежала на столе рядом с фотографиями, расшифровками диктофонных записей и картой, на которой Хансард восстановил последнюю поездку майора. – Левое запястье ему повредило осколком снаряда, левую ногу – ударной волной. Скорее всего, он не выбрался бы из машины, даже если бы портфель не застрял. Река небольшая, но в этом месте на удивление глубокая.
Хансард встал. В конференц-зале, обшитом светлыми кленовыми панелями и освещенном люминесцентными лампами, было очень-очень тихо за счет мягкого бурого ковра и белого шумоизолирующего потолка. Мебель ограничивалась столом, на котором лежали документы, и двумя кожаными офисными креслами. Хансард рассеянно почесал в затылке, подвигал головой, разминая затекшую шею, и наконец, почти непроизвольно, глянул на другое кресло, на Рафаэля, который без малого два часа молча выслушивал его лекцию.
Рафаэль был в белом костюме, крахмальной голубой рубашке и синем шелковом галстуке с тонким серым рисунком. И одежда, и кожа идеально гладкие – ни складочки, ни морщинки. Золотисто-белокурые волосы плавной волной лежали на высоком лбу, лицо состояло из плоскостей – угловатые кости, обтянутые тонкой прозрачной кожей. Большие, ярко-голубые глаза смотрели с пугающей ясностью. Было в Рафаэле что-то неприятно чужеродное, как будто инопланетянин принял человеческий облик, но то ли не сумел, то ли не потрудился довести иллюзию до конца.
Рафаэль возглавлял Белую группу; что именно это означает, никто толком не знал. Что такое Белая группа – «научно-исследовательское и консультативное агентство по вопросам политики в области разведки и международных отношений» – тоже никто толком не понимал. Ее штаб-квартира располагалась в Джорджтауне, в буром каменном здании, неотличимом от сотни других, служащих фасадом сотне других организаций.
– Вы каждый раз меня изумляете, доктор Хансард, – сказал Рафаэль. – Не могли бы вы пояснить некоторые ваши умозаключения? Откуда вы знаете, что майор Монтроз сбился с пути?
От Хансарда не ускользнуло, что Рафаэль всегда спрашивает: «Откуда вы знаете?», а не «Почему вы думаете?».
– Время. – Хансард, избегая смотреть в голубые глаза Рафаэля, указал на карту. – Мы знаем, что майор увиделся со связным вовремя – учитывая обстоятельства, встреча не состоялась бы, не будь он в назначенной точке в указанный час. И нам известно расстояние, которое ему предстояло проделать. Нет ни одного места, где он мог бы остановиться, даже чтобы… даже на несколько минут. Он должен был ехать все время с конца встречи до момента падения в реку. И чтобы провести столько времени за рулем, он должен был исколесить почти все окрестные дороги.
– Допустим, он все же сделал остановку. Например, спрятался в сарае, чтобы дождаться наступления своих.
Хансард помотал головой:
– Бензобак джипа был почти пуст. У нас есть данные последней заправки в гараже. Они подтверждают время езды.
– А когда произошла авария?
– Часы майора остановились при попадании осколка минометного снаряда. Точно в двадцать три двадцать три.
– Как удачно для нашего анализа, – сказал Рафаэль. – А нервозность майора Монтроза? Как я понимаю, он не первый раз выполнял задания во вражеском тылу.
Хансард кивнул:
– Но такое – впервые.
Он открыл другую папку. В ней лежали компьютерно улучшенные светокопии разбухших от воды документов из майорского портфеля. Хансард помолчал, затем спросил:
– Вы их прочли?
– Да, – ответил Рафаэль. – Что вы о них думаете?
– Если они подлинные…
– Доктор Хансард.
– Извините. Да, я думаю, они подлинные. Верность времени безупречная. Физическое состояние – длительность пребывания под водой, состав бумаги и так далее – в точности соответствует сорок пятому году. Передайте Стрингеру, что его работа, как всегда, выше всяких похвал.
– Стрингеру приятно будет это услышать.
Стрингер возглавлял научный отдел Белой группы.
– Да, но я имел в виду, если это правда…
– Да?
– Документы могут быть аутентичными, но содержать ложную информацию, – сказал Хансард. – Они могут быть немецкой черной пропагандой с целью дискредитировать упомянутых в них лиц.
– Вы верите в такую версию? – Рафаэль говорил холодно, отстраненно – голос радиопослания с далекой звезды.
– Увы, нет. – Хансард бросил папку на стол, снял и протер очки. – Согласно досье, семь высокопоставленных офицеров объединенной западной разведки на самом деле действовали как независимые шпионы и получали деньги за то, чтобы скрывать информацию от западного командования. Они работали и на немцев, и на Советы. В частности, один из семерых знал, что некоторые члены немецкого верховного командования состоят в «Красной капелле», советской шпионской организации в Германии, однако не сообщил об этом своей разведывательной службе… Если верить докладной записке Стрингера, по крайней мере три члена «Красной капеллы» оказались в послевоенной разведке Западной Германии, и один помог Советам внедрить своего человека в высший эшелон западногерманской контрразведки. Вы помните скандал, связанный с его разоблачением…
– Помню.
– Если остальные семеро имели такое же влияние, будут еще скандалы. Вернее, шестеро.
– Седьмым, разумеется, был майор Монтроз.
– И это объясняет его нервозность.
– Да уж… Мне любопытно, доктор Хансард, на чем основаны ваши выводы касательно жены Монтроза?
– В кармане у него были письма. – Хансард помолчал. – Она не… вернее, нет оснований полагать, что она подозревала о его двойной жизни. Естественно, в письмах ничего нет, майор знал, что они попадут к цензору, и все же… Я провел сторонние исследования. Сесили Монтроз точно не участвовала в шпионаже.
– Насколько мне известно, доктор Хансард, миссис Монтроз нет в живых.
– Она умерла в тысяча девятьсот шестьдесят девятом.
– Да.
Хансард не понял, было это согласие, одобрение или…
Рафаэль сказал:
– Спасибо вам за анализ, доктор Хансард. Вы получите гонорар плюс обычный бонус.
– Рафаэль…
– Да, доктор Хансард.
– Аллан Беренсон состоит в Белой группе?
– Доктор Беренсон из университета Колумбия?
– Вы знаете, о ком я.
– Я просто уточняю, доктор Хансард. Эти документы указывают на причастность доктора Беренсона?
– Я… не знаю.
– Единственный правильный ответ в таких обстоятельствах, доктор Хансард. Материалы требуют долгого дополнительного анализа. Однако, отвечая на ваш вопрос, нет. Доктор Аллан Беренсон никогда не был связан с Белой группой.
Хансард заставил себя взглянуть на Рафаэля. Мог бы и не заставлять: лицо директора Белой группы было абсолютно непроницаемо.
– Спасибо, Рафаэль.
– Разумеется, доктор Хансард, назначение Белой группы – консультировать. И, если не ошибаюсь, доктора Беренсона одно время рассматривали как кандидата на пост советника президента по национальной безопасности.
– Он говорил, что… да.
– У вас есть еще вопросы, доктор Хансард?
– Нет, Рафаэль.
– В таком случае я пожелаю вам доброго дня.
– Всего хорошего, Рафаэль.
Рафаэль встал и вышел из комнаты. Хансард проводил его взглядом, невольно засмотревшись на стремительную плавность его движений. Дверь за Рафаэлем закрылась. Хансард поежился, глянул на бумаги и внезапно поймал себя на том, что до боли стиснул зубы. Он собрал бумаги и вышел в прохладный тихий коридор, а оттуда в дымку и влажную духоту августовского Вашингтона, пытаясь решить, о чем подумать в первую очередь.
Кабинет Рафаэля был отделан белым травертином, под ногами лежал синий ковер того же оттенка, что эмалированная решетка потолка. На белых шнурах висели синевато-зеленые папоротники в белых керамических кашпо. Папоротники мягко колыхались в бесшумном токе воздуха из потолочной решетки. По стенам висели карты, часы, показывающие время в разных городах мира, и десяток видеомониторов. Ближайший монитор показывал улицу перед штаб-квартирой Белой группы; Рафаэль наблюдал, как Хансард выходит из здания. Тот мгновение стоял на тротуаре, очевидно, высматривая такси, потом зашагал к ближайшей станции метро.