Именно это и случилось с Биллом. После бесконечных пересадок с одного вида транспорта на другой он оказался наконец в лифте, который, по расчетам, должен был доставить его к прославленным Висячим садам. Все пассажиры вышли на уровнях ниже, и Билл понесся вверх в полном одиночестве. Во время внезапного торможения он слегка воспарил в воздухе. От резкой смены давления здорово заложило уши. Раскрылась дверь, и Билл вышел, неожиданно очутившись посреди снежной метели.
От изумления у него отвалилась челюсть. Тем временем автоматическая дверь закрылась, и лифт исчез.
Билл стоял на металлической равнине, образующей верхний ярус города. Свистопляска кружащихся снежных хлопьев окутывала его со всех сторон. Билл на ощупь стал искать кнопку вызова лифта, как вдруг резкий порыв ветра сдул куда-то весь снег, с безоблачного неба брызнул яркий солнечный свет, и стало тепло. Это было невозможно!
– Это совершенно невозможно! – громко возмутился Билл.
– Нет ничего невозможного, если таково мое желание, – раздался скрипучий голос за спиной Билла. – Ибо я есть Дух Жизни.
Билл взбрыкнул, что твой конь, подпрыгнул, повернувшись на сто восемьдесят градусов, и лицом к лицу очутился с красноглазым вислоусым человечком. Сморщенный нос незнакомца неприятно подергивался.
– У тебя что, не все дома? – взвизгнул Билл, досадуя, что оказался таким пугливым.
– Свихнешься на такой работенке! – всхлипнул старикашка и утер каплю, болтавшуюся на кончике носа. – То жар, то холод, то льет как из ведра. И постоянно избыток кислорода!.. Я есть Дух Жизни, и имя мое Сила, – затянул он противным голоском.
– Ну и дела… – проговорил Билл, глотая вновь поваливший снег. – Я и впрямь чувствую…
Но тут сильный порыв ветра снова разогнал тучи, и Билл пораженно замолчал.
До самого горизонта равнину покрывали лужи и сугробы полурастаявшего снега. Золотистое покрытие изрядно пооблупилось, и на обнажившемся грязном металле там и сям виднелись ржавые пятна, а кое-где и внушительных размеров дыры. Толстенные трубы, уходящие куда-то за горизонт, с шипением извергали струи пара и фонтаны снега. Один из гейзеров заколебался и вскоре иссяк.
– Номер восемнадцать пошел! – закричал старичок в микрофон, болтающийся на шее, и, размахивая блокнотом, поскакал в сторону ржавого грохочущего тротуара, идущего параллельно трубам.
Билл устремился вслед за ним, но человечек совершенно перестал его замечать. Стоя на лязгающем трясущемся тротуаре, Билл прикидывал, куда могут вести все эти трубы и что это за таинственные раскаты грома в той стороне, куда они ведут. Через некоторое время из-за горизонта показался строй гигантских космических кораблей, каждый из которых был подсоединен к одной из труб. Человечек неожиданно ловко соскочил с тротуара и помчался к посадочной площадке под номером восемнадцать. Там на головокружительной высоте копошились рабочие – они отсоединяли от корабля толстую трубу. Старичок стал записывать показания счетчиков в блокнот, а Билл загляделся на мощный кран, поднимающий громадный гибкий рукав. Рукав присоединили к муфте на верхушке корабля, и он сразу же завибрировал под воздействием давления изнутри. Через неплотности в соединении вырывались клубы черного дыма; ветер подхватывал их и нес над бескрайней равниной.
– Могу я узнать, что здесь, черт побери, происходит? – жалостливо спросил Билл.
– Жизнь! Вечная жизнь! – взвизгнул старичок, взмывая из глубин психической депрессии к вершинам небывалого воодушевления.
– Нельзя ли немного пояснить?
– Планета заключена в металлический панцирь, – топнул ногой старичок. – Что это означает?
– Это означает, что планета заключена в металлический панцирь.
– Точно. Для рядового ты на редкость сообразителен. В общем, слушай. Берется планета, заковывается в металлический панцирь, и получается мир, где живые зеленые растения можно встретить исключительно в Имперских садах да еще в нескольких балконных ящиках. Что из этого выходит?
– Все помрут, – уверенно ответил Билл. Он хоть и был из деревни, но слыхал кое-что о фотосинтезе, хлорофилле и подобных вещах.
– Вот именно. Ты, я, его величество и еще несколько миллиардов других ротозеев усердно трудимся над преобразованием кислорода в двуокись углерода. Если не будет растений, которые преобразуют двуокись углерода обратно в кислород, все мы задохнемся в том, что сами же и выдохнули.
– Так, значит, эти корабли доставляют жидкий кислород?
Старичок кивнул и вспрыгнул на движущийся тротуар. Билл последовал за ним.
– Совершенно верно. На аграрных планетах этого кислорода – завались. Здесь его выгружают, а в освободившиеся резервуары загружают сажу, полученную из двуокиси углерода, и отправляют обратно. Там сажу используют и для отопления, и для удобрения, делают из нее пластик и черт знает что еще…
Билл сошел с тротуара у ближайшего лифта, а старичок со своим скрипучим голосом растворился в налетевшем буране. От избытка кислорода у Билла здорово кружилась голова. Ожидая лифт, он определил свое местоположение при помощи таблички с кодом, укрепленной на стене. Ожесточенно листая свой план, Билл с большими усилиями принялся прокладывать новый маршрут к Дворцовым садам.
На этот раз он не позволил себе расслабиться даже на мгновение. Питаясь исключительно прессованными концентратами и запивая их газировкой из автомата, Билл избежал опасностей, связанных с поисками столовых и пребыванием в них. Умудрившись ни разу не смежить веки, он не прозевал ни одной пересадки. Наконец, со свинцовой тяжестью в голове и с темными кругами под глазами, он, пошатываясь, сошел с гравитационной платформы. Сердце его забилось чаще – прямо перед ним красовалась убранная цветами надпись: «Висячие сады». Вход перегораживал турникет, а в стене справа находилось окошко кассы.
– Один билет, пожалуйста.
– Десять имперских.
– Не так уж и дешево… – робко заметил Билл, отсчитывая купюры из жиденькой пачечки.
– Если беден – не приезжай на Гелиор!
Робот-кассир имел в запасе целую обойму подобных ответов. Пропустив его наставление мимо ушей, Билл прошел в сады.
Здесь было все, о чем он мечтал, и даже больше. Не спеша, Билл прогуливался по усыпанной гравием тропинке; от свеженькой травки и зеленых кустиков его отделяла лишь частая титановая сетка. Не далее чем в ста ярдах, сразу же за травяным газоном, красовались экзотические растения и цветы из всех уголков империи. А вдали… Там, практически различимые невооруженным глазом, били Радужные фонтаны! Опустив монетку в телескоп-автомат, Билл жадно впился взглядом в ярчайшие переливы красок. Изображение было очень качественным – как картинка в телевизоре.
Налюбовавшись всласть, Билл зашагал дальше, наслаждаясь теплом искусственного солнца, подвешенного под сводом огромного купола.
Но даже умопомрачительная красота Висячих садов оказалась бессильной перед лицом страшной усталости, впившейся в него мертвой хваткой. К стене, окружающей сады, были прикреплены стальные лавочки. На одну из них Билл и опустился, на секундочку прикрыв глаза. Голова его сразу же упала на грудь, и он мгновенно заснул, даже не успев сообразить, что с ним происходит. Шуршание гравия – мимо прогуливались другие посетители – не мешало ему спать. Не услышал он и того, как один из посетителей сел на лавочку рядом с ним.
Поскольку Биллу не довелось увидеть этого человека, особенно описывать его нет нужды. Достаточно лишь сказать, что у него была землистого цвета кожа, сломанный красный нос и над безумными очами нависали обезьяньи брови. К этому портрету можно еще добавить широкие бедра, узкие плечи, ноги разной длины и грязные кривые пальцы. В довершение ко всему у него был нервный тик.
Медленно тянулись секунды, а незнакомец продолжал сидеть. Через некоторое время все вокруг опустело. Быстрым змеиным движением незнакомец достал из кармана миниатюрный атомный сварочный аппаратик. Сверкнуло маленькое, неправдоподобно горячее пламя, и цепочка, соединяющая план Билла с его ремнем, оказалась намертво приваренной к металлу скамейки. Билл даже ухом не повел.
