– Полундра! – взревел Билл. – Нам крышка…

– Заткнись. Просто порвалась пленка. На борту нет ни одной важной шишки, поэтому им, конечно же, не захочется чинить…

– Пленка?..

– А ты что думал? Какой псих станет строить паром с большими окнами на носу, где максимальное трение об атмосферу? Это кино. Проектор. Чтобы мы знали, что садимся ночью.

При посадке пилот лихо сделал пятнадцать «же» – он также был информирован, что на борту ни единой важной шишки нет. Когда пассажиры вправили сдвинутые шейные позвонки и вернули глазам привычную возможность видеть, шлюз с шипением раскрылся. На самом деле стояла ночь, к тому же хлестал дождь. В дверях появилась профессионально улыбающаяся физиономия стюарда второго класса.

– Добро пожаловать на Гелиор! Тысячи незабываемых впечатлений ожидают… – Тут на его лицо вернулось естественное презрительное выражение. – Вы что, без офицера? Вытряхивайтесь поживее, нам нужно придерживаться расписания.

Никто не прореагировал на его слова, и он решительно полез расталкивать храпящего, как испорченная турбина, сержанта-пехотинца; такой пустяк, как пятнадцатикратная перегрузка, не смог потревожить молодецкий сон бравого воина. Завязалась возня, могучий храп перешел в басовитое урчание, но тут же его заглушил пронзительный визг стюарда, схлопотавшего пинок под зад. Не переставая урчать, сержант со своими попутчиками спустился на скользкую поверхность посадочной площадки. Кое-как установили артиллериста на разъезжающиеся металлические ноги, после чего Билл печально проводил взглядом свой узелок, вышвырнутый из багажного отделения в самую середину глубокой лужи. На прощание мстительный стюард выключил силовое поле, защищавшее их от дождя, и все трое моментально промокли до нитки и продрогли до костей на ледяном ветру. Сержант и Билл, забросив свои пожитки на плечи (артиллерист свой багаж покатил за собой на колесиках), направились к ближайшим огням, мерцавшим за густой пеленой дождя не далее чем в какой-нибудь миле. На полпути у артиллериста случилось короткое замыкание в конечностях, и он застыл на месте, как фонарный столб. Пришлось прикрепить колесики к его ногам, а багаж взвалить на него сверху.

– Вот те на, получилась неплохая ручная тележка, – вздохнул артиллерист.

– Не дрейфь! – гаркнул сержант. – Зато на гражданку вернешься с отличной профессией!

Открыв пинком дверь, они ввалились в упоительно теплую канцелярию.

– У вас не найдется бутылочки растворителя? – обратился Билл к человеку за конторкой.

– Документы! – потребовал чиновник, игнорируя просьбу Билла.

– У меня есть бутылка в рюкзаке, – проскрипел артиллерист.

Билл, швырнув чиновнику бумаги (документы артиллериста были приколоты к его груди), полез копаться в рюкзаке. Чиновник бросил бумаги в огромную машину, что стояла за его спиной; та принялась гудеть и мигать лампочками, а Билл тем временем тщательно промывал растворителем все контакты артиллериста, удаляя с них влагу. Наконец прозвенел звонок, машина выплюнула их документы и, громко стрекоча, стала выдавливать из себя узкую длинную перфоленту, испещренную печатными символами. Поспешно подхватив ленту, чиновник стал читать.

– Ну и влипли вы, ребята… – проговорил он с нескрываемым сарказмом. – Все трое должны получить ордена Пурпурного дротика из рук самого императора. Церемония начинается через три часа и будет сниматься на пленку. Ни малейшего шанса поспеть у вас нет.

– Не твое собачье дело, – рявкнул сержант. – Куда нам идти?

– Область тысяча четыреста пятьдесят семь-Д, уровень К-девять, блок восемьсот двадцать три – семь, коридор четыреста девяносто два, ячейка ФЛМ – тридцать четыре, кабинет шестьдесят два, спросить продюсера Крыссу.

– Как нам туда добраться? – задал вопрос Билл.

– Не знаю и знать не желаю. – Чиновник водрузил на стойку три внушительных тома в фут высотой и столько же толщиной. К корешку каждого из них была прикреплена металлическая цепь. – Ищите сами. Вот ваши планы, распишитесь в получении. Утрата плана является тяжким государственным преступлением и карается по закону воен…

Канцелярист вздрогнул, внезапно сообразив, что остался наедине с тремя ветеранами, прошедшими огонь, воду и медные трубы. Побледнев как мел, чиновник потянулся к красной сигнальной кнопке, но прежде чем он успел осуществить задуманное, мощный металлический манипулятор артиллериста пригвоздил его руку к стойке.

Сержант нагнулся к нему, так что они практически соприкоснулись лбами, и тихим голосом, от которого в жилах стыла кровь, проговорил:

– Ты нам поможешь. Ты дашь нам поводыря!

– Поводыри только для офицеров… – попытался возразить чиновник, но стальной палец артиллериста ткнул его в живот, заставив беззвучно разевать рот.

– Считай, что перед тобой офицеры, – продолжал сержант, – мы не возражаем…

В страхе клацая зубами, чиновник вызвал поводыря. В стене напротив распахнулась дверца, и выкатился поводырь – нечто металлическое, отдаленно напоминавшее собаку с проволочным хвостом и шестью резиновыми колесиками.

– Ко мне, барбос, – поманил его сержант.

Поводырь устремился к нему, выдвинул красный пластиковый язык, после чего издал звук, надо полагать имитирующий дыхание. Сверяясь с бумажной лентой, сержант набрал код на клавиатуре, венчающей голову поводыря: 1457-Д, К9, 823–7, 492, ФЛМ-34, 62. Красный язык втянулся в пасть, хвост завилял, поводырь дважды тявкнул и покатился по коридору. Не теряя времени, ветераны последовали за ним.

По дороге они пользовались лифтами, подъемниками, эскалаторами, пневмокарами, монорельсами, движущимися тротуарами и колесным транспортом, не брезгуя также перемещением пешим порядком. В пути воины пристегнули цепочки планов к своим ремням, так как без них обходиться в этом огромном городе было совершенно невозможно.

Уже через час они оказались у двери под номером 62. Поводырь трижды тявкнул и удрал, прежде чем его успели схватить.

– Еще бы он не пошевеливался, – проворчал сержант. – Эта штуковина здесь на вес золота.

Толкнув дверь, они вошли в кабинет. За письменным столом сидел толстый человек и, брызжа слюной, орал в трубку видеофона:

– Хватит кормить меня байками! Знать ничего не желаю! Я должен выполнить работу, у меня камеры заряжены давно, а вы тут… – Увидев вошедших, толстяк сорвался на визг: – Вон! Вон! Вы что, не видите, я занят!

Сержант сбросил видеофон на пол и растоптал его на мелкие дымящиеся кусочки.

– Довольно непосредственная манера привлекать внимание, – сказал Билл.

– После двух лет на фронте станешь непосредственным. – Сержант заскрежетал зубами: – А вот и мы, Крысса! Что дальше?

Продюсер Крысса, пиная усеявшие пол обломки, пересек комнату и распахнул дверь в зал.

– Внимание, по местам! – закричал он. – Свет!

Все пришло в движение. Через минуту включились мощные софиты. Представленные к награде ветераны вступили в просторный павильон, кишащий людьми. Вокруг сновали камеры на тележках. Кое-как укрепленные декорации изображали императорский тронный зал. Искусственное солнце ярко светило сквозь окна с витражами, из узконаправленного софита на трон падал золотой луч. Толпа придворных и высшего генералитета, подгоняемая проклятиями режиссера, заняла свои места по обе стороны трона властелина.

– Он обозвал их идиотами, – прошептал потрясенный Билл. – Его расстреляют!

– Ну и дурень, – усмехнулся артиллерист. Потом вытянул провод из правой ноги и включил вилку в розетку на стене – аккумуляторы у него здорово подсели. – Это все актеры. Откуда им взять настоящую аристократию для подобной ерунды?

– До прибытия императора успеем прогнать только один раз, поэтому никаких ошибок! – Крысса взобрался по ступеням и плюхнулся на трон. – Я работаю за импа! Эй, придворные, у вас все проще простого, не дай вам бог что-нибудь запороть! На дубли нет времени. Становитесь здесь. Когда я скажу «Мотор!», вытягивайтесь по струнке, как вас учили, а если не сумеете, значит плакали ваши денежки. Эй, ты, слева, ну ты, железяка, вырубай свои идиотские моторчики, ты испортишь фонограмму! Только попробуй звякнуть, я тебе устрою сдвиг по фазе! Эй, вояки! Ждите, пока вас вызовут, затем шаг вперед – и «смирно»! Император прикалывает медаль, отдаете честь – и шаг назад. Все ясно? Или для ваших жалких мозжечков это слишком сложно?