— На фокус не похоже, — произнёс Падди и, чуть подумав, добавил, ткнув длинным чубуком трубки в мою сторону: — и на телекинез твой тоже не похоже.

— Да в чём проблема-то? — воскликнула Фари, переводя взгляд с отрешённо смотрящего куда-то вдаль брата на пребывающую в растерянности орчанку. Падди тяжко вздохнул.

— Обсидиан, сестрёнка, очень непослушный материал, — пробормотал он, всё так же глядя в никуда. — Теоретически очень полезный в артефакторике, как почти идеальный стабилизатор, способный выравнивать потоки самых разных сил, но… предельно тяжёлый в обработке. Нет, обсидиан совсем не прочный, наоборот, он очень хрупкий из-за внутреннего напряжения и наполненности энергией создавшей его магмы, и в этом проблема. Обсидиан даже шлифовать следует с предельной осторожностью, чтоб не треснул и не раскололся. Об огранке и придании какой-либо правильной геометрической формы… кроме разве что шара, и вовсе речь не идёт. Но, именно форма шара нам, артефакторам, не интересна. Слишком маленькие контактные площади и… впрочем, это уже неважно. Совсем неважно. М-да…

Падди бросил взгляд на лежащую на столе пуговицу и тяжко-тяжко вздохнул. В унисон с Дайной.

— А, что важно-то? — буркнула нахмурившаяся Фари. Но ответ последовал не от её братца, а от моей гостьи. Она выбрала из вороха артефактов некий механизм и, щёлкнув его по шустро закрутившемуся маховику, сделанному из какого-то зелёного полупрозрачного камня, положила зачарованную вещицу рядом с пуговицей моего производства. Разноцветное содержимое двух колбочек, соединённых с осью крутящегося маховика тонкими жгутиками проволоки, взбурлило, и закреплённая под ними стеклянная линза засветилась не ярким, но очень ровным, отчётливо видимым жемчужным светом.

— Вот это — ювелирный монокль, он служит для поиска дефектов в драгоценных камнях. В левой колбе находится ртуть, в правой — алхимическое золото. Вместе они стабилизируют… эм-м… выравнивают пульсирующий поток энергии от маховика-накопителя. Проволока, соединяющая их с маховиком, сделана из платины. Сам маховик выточен из лиамского змеевика. Общая стоимость материалов, пошедших на изготовление этого артефакта, — около пяти франдоров^[33]. Это не считая стоимости линзы и работ по зачарованию. И все эти детали, кроме линзы, разумеется, теоретически может заменить один правильно зачарованный обсидиановый кубик объёмом в зерно, заключённый в серебряную проволоку, соединяющую его с линзой, — проговорила Дайна лекторским тоном.

Я почесал затылок.

— А, пять фр-ркхандор-ров — это сколько? — выдавил я.

— Примерно четыре соверна, — задумчиво протянула Фари, не сводя взгляда с пуговицы. — А этот шарик обошёлся мне в пару панов. Гры-ым…

— Не-не-не! — я аж руками замахал на мелкую, только бы не слышать того, до чего она додумалась. — Ни за что!

— Но почему? — сложила бровки домиком белобрысая зараза. Хорошо ещё, Падди, выпавший было из разговора, вовремя очнулся.

— Грым прав, Фари, — кивнул он. — Торговать ЭТИМ без солидного прикрытия не стоит.

— Согласна, — решительно кивнула Дайна. — Маги вообще конкурентов не любят. А уж артефакторы… нас убьют раньше, чем мы хотя бы десяток «цацек» продадим.

— Цацек? — не понял хафл.

— Грым так артефакты называет, — сдала меня орчанка, и Падди зло прищурился. Ну да, алхимик же, а без них какие могут быть артефакты? Из чего?

— Так, может, деда спросим? Он точно поможет и с прикрытием, и с торговлей! — вскинулась Фари, которой возможная прибыль явно не давала покоя. И я её понимаю. Сам с удовольствием поучаствовал бы в таком деле. Это ж какие деньги можно срубить! Артефакты-то дешёвыми не бывают по определению!

— Придётся, — вздохнул Падди и вдруг недовольно фыркнул. — Но с ним же делиться надо будет!

— И со мной тоже, — неожиданно промурлыкала Дайна и, продефилировав мимо нашей удивлённой компании, грациозно опустилась в кресло. Окинула взглядом начинающих закипать хафлов и, подмигнув мне, улыбнулась. — Что? Я в деле. Или у вас имеются свои собственные профессиональные артефакторы?

— Например, я сам, — сердито глядя на орчанку, рыкнул Падди. И это было забавно. Ну, с его-то ростом рычать на орчанку, что выше хафлинга настолько же, насколько я сам выше неё, то есть на две головы… я еле сдержал ухмылку.

— Алхимик, не дури мне голову, — фыркнула в ответ Дайна, демонстративно постучав себя длинным пальчиком по носу. — Ты, может быть, неплохо разбираешься в началах артефакторики: классификация, применение, принципы работы… верю. Это всё же основы. В материаловедении должен быть хорош, иначе какой ты алхимик? Но в схематике зачарований… сильно сомневаюсь. А это, как тебе, коллега, должно быть известно, львиная доля работы над артефактом.

— А сама-то! — запальчиво воскликнула мелкая, вступаясь за брата.

— А я — подмастерье артефакторики, к твоему сведению, — гордо вздёрнула носик орчанка. — Дипломированный.

— Так! — я хлопнул ладонью по столу, отчего лежавшие на нём побрякушки звякнули, а сидящие вокруг готовые вспылить гости моментально угомонились. — Пр-редлагаю отложить эту тему до завер-ркхшения оценки нашей с Дайной добычи!

— И правда, — пряча глаза от испытующего взгляда сестрёнки, кивнул Падди. — Давайте закончим работу с артефактами, а потом уже обсудим другие вопросы вроде возможного сотрудничества… и странных умений Грыма.

— И чего он ко мне прицепился? — думал я, наблюдая за тихо бубнящими магами, и краем глаза следя за исследующей комнату Фари. На всякий случай.

Пока Дайна с Падди перебирали артефакты, что-то писали в предоставленной мною тетради, что-то считали, о чём-то спорили, хафла облазила всю комнату и уже добралась до двери на кухню, у которой и замерла, кажется, размышляя, не будет ли наглостью с её стороны заглянуть в соседнее помещение… Ну, мне так показалось.

Глянув в сторону убранного на подоконник подноса с чайными принадлежностями, я поднялся с дивана и, подхватив опустевшее блюдо, двинулся на кухню.

— Давай-ка сделаем ещё чаю, Фар-ри, — подтолкнув белобрысую малявку к двери, прогудел я. И хафла не стала возражать. Хех. Кошка любопытная.

Джем ещё был, да и печенья, пусть и не самые сладкие, в кухонном ларе нашлись… откуда только взялось это богатство, учитывая, что моё нынешнее тело подобные «деликатесы» за еду не принимает вовсе? Но вот взялось-нашлось же! Хотя-а… да, джемом меня угостил один из торговцев на рынке. А вот печенье… нет, не помню. Может, для Фари покупал? Ай, драхх с ним! Главное, есть, что к чаю подать.

— Слушай, Грым, а откуда у тебя такие приборы? — поинтересовалась забравшаяся на табуретку Фари, перебирая лежавшие в корзинке на разделочном столе вилки-ложки. — Это же серебро!

— Лом низкопр-робного сер-ребр-ркха, — кое-как уточнил я, но, поймав непонимающий взгляд хафлы, вздохнул и, вытащив из её ладошки вилку, быстренько заставил металл стечь на стол, а сверху на перекрученный бесформенный кусок серебра бросил изуродованный до полной неузнаваемости деревянный огрызок, только что бывший рукоятью вилки. Тут же, на глазах Фари, я сформировал из серебряной кляксы всё ту же вилку и насадил её хвостовик на послушно изменяющуюся под моими пальцами деревяшку, через пару секунд вновь превратившуюся в гладкую, красивую рукоять. — Как-кх-то такх!

— Как интере-есно-о… — протянула Фари и, тряхнув белобрысыми хвостикам, прихваченными парой чёрных бантов, испытующе воззрилась на меня. — Ты мог бы их продавать, и тогда не пришлось бы работать грузчиком!

Чуть помявшись, я потёр рукой горло и, плюнув на всё, вывел текст ответа прямо на столешнице, заставив её проявлять буквы там, где я проводил ладонью.

— Думаешь, я не пытался? Единственный, кто согласился взять у меня поделки для продажи — это твой сосед по торговому ряду, тот, что бийский лемман. Да и то не за деньги, а в обмен на халат, что висит в шкафу рядом с ванной. Поверь, я пытался. Но лавочники пугаются моих предложений так, будто я ободранное с трупов им продать пытаюсь. Пару раз даже добберов вызывали. Еле утёк от них. А на рынке за мои поделки настоящей цены не дают. Дёшево же продавать я сам не стану. Жалко, да и неправильно это. Вот так-то, мелкая…