Зато всех этих качеств с избытком хватало человеку, вступившему в Клан в 1920 году и сделавшему там стремительную карьеру. 40-летний зубной врач Хайрам Эванс, родившийся в Алабаме и обосновавшийся в зрелые годы в столице штата Техас Далласе, впервые заставил говорить о себе в 1921 году. Тогда, будучи циклопом — предводителем городской ячейки Клана в Далласе, Эванс с подручными-«вампирами» похитил чернокожего портье местного отеля Алекса Джонсона, обвинив его «в грязном приставании к белым женщинам». Эванс отпустил свою жертву лишь после того, как выжег у Джонсона кислотой на лбу пресловутые буквы ККК.
Деяние Эванса по своим масштабам не шло ни в какое сравнение с событиями лета 1919 года, когда клановцы из числа демобилизованных солдат, вернувшихся домой в Штаты, но не нашедших там работы, принялись винить в своих проблемах «отсидевшихся в Америке трусливых негров, занявших все рабочие места, оставленные фронтовиками». Тем летом по 25 промышленным центрам севера США прокатилась волна жестоких стычек клансменов с активистами впервые появившихся двух негритянских организаций, боровшихся за права цветного населения — основанной в 1909 году Национальной ассоциации продвижения цветных (НААСП), выступавшей за «отмену сегрегации, основанной на расе и цвете кожи», и созданной в 1917 году Всеобщей ассоциацией улучшения жизни негров (УНИА).
Лидер УНИА, выходец с Ямайки Маркус Гарви призывал всех темнокожих граждан США объединиться и вернуться на историческую родину в Африку. В отличие от вожаков НААСП, Гарви требовал от своих сторонников не идти на компромиссы с белыми властями, не добиваться их «подачек», а отстаивать свои права на выборах и в забастовках. Впрочем, несмотря на разницу в воззрениях руководителей НААСП и УНИА, обе эти организации были ненавистны Клану и в 1919 году подверглись агрессии куклуксклановцев. Тогда погромщики негров в Вашингтоне, Чикаго, Омахе в штате Небраска и Элайне в Арканзасе еще прятались под остроконечными колпаками. А вот Хайрам Эванс, будучи уверен в своей безнаказанности, издевался в Далласе над жертвой, не скрывая лица.
Решительный, жестокий и весьма популярный у рядовых клансменов Эванс пришелся по нраву и Великим Драконам, правившим «клоролевствами» на уровне штатов. По их мнению, именно Эванс был способен укрепить «Невидимую империю». Тогда как при Симмонсе она несла вечные финансовые убытки от самовластия местных «Титанов», «Гигантов» и «Циклопов», присваивавших взносы клансменов, вместо того, чтобы передавать их в штаб-квартиру «Империи» в Атланте.
Популярности Эвансу добавила и его поддержка негритянских погромов в городе Талса — центре нефтедобычи в нефтеносном штате Оклахома, где в июне 1921 года вспыхнули кровавые межрасовые столкновения. Первопричиной для них послужило заявление некоей Сары Пейдж, молодой белой женщины — лифтерши одного из конторских зданий Талсы. 30 мая 1921 года миссис Пейдж подала шерифу Талсы Мак-Куллаху жалобу на работавшего в одном с ней здании темнокожего чистильщика обуви Дика Роуланда, который якобы приставал к ней, хватая за руки.
Шериф был невысокого мнения о моральном облике Сары Пейдж, приехавшей в Талсу из Канзаса «на запах нефтедолларов» за два месяца до описываемых событий, тем более, что именно ему пришлось заочно разводить эту предприимчивую молодку с ее супругом, оставшимся в Канзас-Сити. Тем не менее Мак-Куллаху пришлось дать ход ее жалобе, и 31 мая 17-летний Роуланд был арестован и посажен под замок в офис шерифа в здании городского суда.
В тот же день ведущая городская газета «Талса Трибьюн», редактор которой Ричард Ллойд Джонс не скрывал своих симпатий к Ку-клукс-клану, опубликовала на первой полосе интервью с Сарой Пейдж, где речь шла уже о «попытке изнасилования». Этот материал был увенчан заголовком: «Линчевать[3] негра сегодня ночью!»
По свидетельству 60-летнего Джона Стретфорда — крупнейшего в то время темнокожего домовладельца Талсы и лидера негритянской общины города, насчитывавшей тогда около 15 тысяч человек или треть всех горожан, — во второй половине дня 31 мая ему позвонили по телефону представители городской «пещеры» Ку-клукс-клана. В то время ее главой — Великим Циклопом был адвокат Вашингтон Хадсон, возглавлявший парламентское большинство в сенате штата Оклахома. Возможно, желая придать намеченной расправе над Роуландом видимость законности, «вампиры» Хадсона известили Стретфорда: «Сегодня вечером мы линчуем черномазого насильника!»
Встревоженный Стретфорд сообщил о звонке шерифу Мак-Куллаху, который отнесся к угрозе клановцев всерьез. Имея доступ к официальной статистике, шериф Талсы знал, что с начала 1921 года клановцы беззаконно казнили в южных и западных штатах США 59 негров. В самой Оклахоме хорошо помнили эпизод 1920 года, когда арестованный по обвинению в нападении на белую женщину молодой негр из города Олденвилль был отбит местными «клавалерами» у полиции, повешен на телефонном столбе, а затем, уже мертвый, изрешечен пулями.
В отличие от полицейских Олденвилля, упрямый ирландец Мак-Куллах и его помощник, первый темнокожий блюститель порядка в Талсе Барни Кливер, не пожелали выдать Дика Роуланда на «суд Линча», а значит на верную гибель. На глазах у Стретфорда шериф позвонил в газету негритянской общины города «Талса Стар» и заявил: «Этой ночью я жду нападения. Постараюсь сделать все, чтобы защитить Роуланда от самосуда. Если это мне не удастся, я попрошу помощи у вас». Сразу после звонка к зданию суда, где сидел Роуланд под охраной шерифа, прибыло 75 вооруженных темнокожих обитателей Талсы. К тому времени офис Мак-Куллаха уже окружала ждавшая наступления темноты толпа в 1500–2000 белых мужчин, среди которых издалека были видны белые колпаки клановцев. Несмотря на увещевания шерифа и оставшегося с ним Стретфорда, негритянские добровольцы не пожелали разойтись по домам.
Уцелевшие очевидцы событий вечера 31 мая о дальнейшем рассказывали по-разному. По версии белых, собравшихся у здания суда линчевателей-добровольцев обстреляли из проезжавшего автомобиля некие негры. Напротив, пикетчики-негры утверждали, что никакого авто со стрелками не было, а белые погромщики первыми напали на них у офиса шерифа, чтобы отобрать оружие. Так или иначе, группка темнокожих «самооборонцев» отступила без стрельбы в населенную неграми северную часть города — Гринвуд. По пятам их преследовали белые горожане, подогретые призывами «клавалеров» и самогоном (описываемые события происходили в разгар действия в США «сухого закона»). По пути они взломали десяток магазинов, где хранилось оружие, а затем и местный арсенал Национальной гвардии.
Ближе к полуночи в Гринвуд вторглась разъяренная толпа числом уже в 8—10 тысяч погромщиков, принявшихся жечь дома негров и стрелять по мелькавшим в темноте силуэтам. Многочисленные свидетели вспоминали потом, как таким шальным и шквальным огнем был убит случайный белый прохожий. Попавшие в него 25 пуль изуродовали тело так, что его не удалось опознать.
Испуганные обитатели Гринвуда — негритянские дети, женщины, старики — кинулись прочь из горевших кварталов. Их отход прикрывали редким ружейным огнем активисты местного отделения Национальной ассоциации продвижения цветных, отступившие от стен здания суда, где сидел под охраной шерифа уже забытый погромщиками Дик Роуланд.
Всю следующую ночь, день 1 июня и еще одну ночь в Гринвуде шел кровавый погром. Руководимая Джоном Густафсоном немногочисленная городская полиция и пожарные не могли пресечь беспорядки и поджоги. Вечером 1 июня мэр города был вынужден просить помощи у губернатора Оклахомы. В ночь на 2 июня из столицы штата Оклахома-Сити в Талсу на специальном поезде экстренно выехало подразделение Национальной гвардии во главе с Чарльзом Барретом. К тому времени возбужденная толпа грабила и жгла магазины и склады уже в «белой» части города, тогда как группа вооруженных негров продолжала сопротивляться погромщикам, прикрывая бегство соплеменников из горевших кварталов за городскую черту.
Когда в 9 часов утра 2 июня национальные гвардейцы добрались до Талсы, на улицах города находилось уже до 10 тысяч вооруженных белых людей, съехавшихся со всей округи. С городской окраины у горы Стэндпайп доносилась частая стрельба. Укрывшиеся там негры, среди которых были ветераны Первой мировой войны, все еще сдерживали клансменов, пытавшихся преследовать темнокожих беженцев. Национальные гвардейцы оттеснили «клавалеров», но разгоряченные схваткой негры отказались сложить оружие, и лишь предупредительный огонь из двух пулеметов поверх голов вынудил их сдаться. После этого их доставили для дальнейших разбирательств на городской стадион под конвоем, предназначенным скорее для их охраны от разбушевавшихся погромщиков.
