© Сенча В.Н., 2022

© Иллюстрации. Малягина А.В., 2022

…После полудня в замке Фонтенбло он примет яд. Все кончено. И пузырек с цианидом, болтавшийся в личной аптечке еще со времен Московской кампании, поставит жирную точку в вопросе о пребывании его в этом бренном мире. Точно так же поступили Ганнибал, Демосфен и Сенека. Все повторяется – Сократ и цикута, Нерон и отточенный меч, Пифагор и голод, несовместимый с жизнью. Много ли надо, чтобы покончить со всем одним махом?..

Удивительно, но яд не подействовал. А ведь он так на него уповал. Неужели происки зловредного лекаря Ювана? Даже Ларрей подтвердил, что смерть от цианистого калия – самая легкая из всех, какие ему пришлось когда-либо видеть. Этому отважному лейб-хирургу приходилось верить – именно Ларрей спас раненую руку императора от ампутации. Хорош был бы безрукий полководец! Помнится, один одноглазый адмирал уже командовал сражением с рукой на перевязи: и сам погиб, и подчиненных уложил немерено. Нет, он не Нельсон; не пристало Императору выходить к солдатам немощным калекой. Потому-то его Великая армия прошлась по Европе, как по Елисейским Полям.

Мысль об англичанине заставила сморщиться, будто от зубной боли. Однако мучил не пульпит – острая резь в животе, судорогами отдававшаяся во всем теле. И беспрестанная рвота. Все-таки яд оказался не пустышкой, но, как он понял, за прошедшие месяцы несколько выдохся. Теперь только ждать и… не надеяться. Потому как если надеяться – не стоило и начинать…

Через сутки стало понятно: кризис миновал. Хотя живот продолжало крутить, а с горшка лучше б не вставать. «Как трудно умирать! Как легко было умереть на поле битвы! Почему я не был убит при Арси-сюр-Об?!» Голову терзали мысли одна ужаснее другой.

Обошлось. И прояснившееся сознание подтвердило: его смертный час еще не настал.

Нет, зубная боль намного приятней; она ничто в сравнении с тем, что предстояло пройти. Самоубийство – величайшее из преступлений, ругал он себя. Какое мужество должен иметь тот, кто трепещет перед превратностями фортуны? Истинный героизм как раз и состоит в том, чтобы быть выше злосчастий жизни…

Они предлагают ему вместо короны какой-то затерянный в море островок! Ему, Императору! И уверяют, что делают это из соображений гуманной справедливости. Свора гончих, решивших, что он какой-нибудь заяц. Ну что ж, пусть так и думают… пока. Победителей, как известно, не судят – судит Победитель! Они так и не поняли, что победитель всегда он – Император! Сейчас главное – выиграть время. А ждать ему не впервой…

Итак, согласно условиям союзников, от его Империи оставалось не так уж много – капля в океане: наперсточный остров Эльба… два миллиона франков в год… титул императора (кому он нужен без империи?!) и армия – батальон личной гвардии. И это после всего, что у него когда-то было! Ах, да: супруге, Марии-Луизе, обеспечивалось герцогство Парма. Спасибо, признательны до слез… Эти безмозглые английские торгаши забыли, с кем имеют дело! Он – Император, рожденный на Корсике. А значит, всем им будет vendetta! Он не оставит без внимания никого; мир еще увидит новую Великую армию…

И все же нервы не выдержали. Взяв для приличия сутки на размышление (о чем было размышлять, если у тебя отняли все?!), еще до обеда он мирно беседовал с Коленкуром, отдавал, нервничая, какие-то распоряжения. А потом вдруг вспомнил про аптечку…

Пронесло, остался жив. Рассеянно взглянул на календарь: этот безгласный счетовод показывал апрель, тринадцатое число четырнадцатого года. Так и есть, гадалка Ленорман не обманула, обещая ему смерть дважды – мнимую и настоящую. Мнимая грядет, когда он окажется в перекрестье двух цифр – тринадцати и последующей за ней; настоящая смерть придет на утесе посреди океана… Правда, гадалка обнадежила: для него все закончится, когда возраст перевалит за пятьдесят. Значит, время еще есть. Ведь ему всего сорок пять…

Прибытие Наполеона Бонапарта на о. Святой Елены. – Знакомство с колонистами – адмиралом Кокбэрном и семьей мистера Балькомба. – Первое пристанище. – Бетси Балькомб. – Размещение на новом месте. – Законы и порядки на Святой Елене. – «Конфузный» бал местной администрации. – Лонгвуд-хаус

Полтора года… По меркам Вселенной – мгновение. Для кого-то – целая вечность. В жизни Наполеона Бонапарта последние восемнадцать месяцев стали решающим отрезком жизни. И не только для него одного, но и для всей Европы. Возвращение с Эльбы, знаменитые «Сто дней» и, конечно, громкая битва при Ватерлоо. Столько событий вместилось в какой-то год с небольшим!

Впрочем, уже все позади. Но что впереди? Быть или не быть – вот в чем вопрос. Даже эта английская фраза вызывала в нем заметное раздражение. Похоже, британцы навсегда останутся его самыми непримиримыми врагами…

Человеком, по вине которого Наполеон был сослан на забытый Богом остров Святой Елены, был герцог Веллингтон. Дело в том, что он побывал там незадолго до Бонапарта. Весной 1805 года, возвращаясь из Индии в Лондон на фрегате «Хау» под командованием капитана Джорджа Кокбэрна, герцог на несколько дней был вынужден задержаться на Святой Елене. Во время пребывания на острове Веллингтон, плывя в местной бухте, едва не погиб: лодка, на которой находился военный, под неожиданным порывом ветра опрокинулась, люди стали тонуть. Лишь по счастливой случайности будущему фельдмаршалу удалось спастись. Аристократ был сильно напуган. Оказавшись на берегу, он грубо выругался и дал слово, что никогда его нога не ступит на эту проклятую землю.

Когда Наполеона сослали на остров Эльбу, Веллингтон оказался одним из тех, кто был недоволен «смехотворной изоляцией». Тогда-то он и предложил парламентариям перевезти «узурпатора» куда подальше, например на Святую Елену, знакомую ему не понаслышке. От герцога в тот раз отмахнулись.

Такое легкомыслие аукнулось Европе «Ста днями» и многими неприятностями. После Ватерлоо о предложении герцога Веллингтона и далеком острове вспомнили вновь. На этот раз решение было принято без проволочек…