– Да не парься ты, Ром, – как будто сочувственно пробормотал Евгений, – это всё так, номинально. Начальство требует соблюдать толерантность – баб брать и прочих инвалидов… Скажи спасибо, что никакой пи**р резюме не прислал.

Если бы не необходимость соблюдать тишину, я бы уже лежала на мраморной плитке в ауте. Баб… инвалидов… пи**ров? Я тут, в этом ряду? Фантастика просто, даже не знаю, что сказать… К счастью, ничего говорить мне и не нужно было. Я так же тихонько вышла, как вошла, и дала дёру. Потом минут десять ещё отходила в женском туалете, стараясь унять бешеное сердцебиение. Да не было в этом разговоре особых откровений, я знала, что крутые программисты меня принимают не бог весть, как всерьёз. Но чтоб так… В те редкие моменты, когда я разговаривала с Евгением, мне не казалось, что он испытывает ко мне столь всепоглощающее презрение. К такому отношению Романа я уже привыкла, а вот ведущий… неприятно поразил меня. Мой конкурент, по крайней мере, более искренен в своих эмоциях.

Кроме того, в скором времени у него появился вполне законный повод для того, чтобы недолюбливать меня.

Хотелось бы сказать, что я не виновата. Я не нарочно. Я просто не умею пользоваться системой хранения версий… но всё это лишь отговорки – кому они интересны? Если пришла в серьёзную компанию, будь добра разобраться, как и что делать! Катя потом говорила, что вообще не знает, как так можно было сделать. Система хранения версий предназначена именно для того, чтобы избежать такой вот проблемы. Но я… обошла систему. Моя криворукость, видимо, превосходит дальновидность её разработчиков.

Короче говоря, я затёрла код, который Роман писал три дня. И это намного больше кода, чем способна за этот срок выдать я. Я, вообще, по сравнению со своим конкурентом, как домашнее кустарное производство по сравнению с промышленным заводом.

Когда выяснилось, что похоронен результат трёхдневной работы Романа, я, конечно, предложила переписать код за него, в своё нерабочее время, но он только махнул на меня рукой: мол, какой спрос с малахольной? Лицо у него при этом было такое страдальческое, словно я послана ему за грехи, причём самые тяжкие.

Я решила дождаться его у входа в офис после окончания рабочего дня и извиниться лично. Но простояв на холодном октябрьском ветру полчаса, не выдержала и вернулась внутрь. Просидела ещё полчаса на диванчике в холле. Поднялась на этаж. Роман сидел на своём месте и без остановки стучал по клавиатуре.

– Вы… будете сидеть всю ночь? – спросила я его ошарашенно.

– Вот ещё! – буркнул он, нахмурившись. – Тогда завтра соображать ничего не смогу.

Я опустила глаза:

– Простите, мне так неловко, что это всё из-за меня…

– Иди, печеньку съешь, запей капучино – и тебе полегчает.

Из-за чувства вины я проглотила намёк на собственную поверхностность и попыталась ещё раз:

– Если я могу что-нибудь сделать, чтобы загладить это недоразумение…

– Недоразумение? – вдруг вскинулся Роман. – Недоразумение?! Ты, овца безрогая, пох*рила три мегабайта чистого кода, который мне теперь придётся неделю по вечерам переписывать, так что – да, кое-что ты можешь сделать! Отстань от меня и не мешай работать!!! А если исчезнет ещё хоть одна моя строчка, я напишу докладную начальству, что ты саботируешь мою работу, ясно тебе?!

Кажется, меня ещё никогда в жизни так не пугал ни один человек. Я, наверное, побелела, как мел, и точно рухнула бы в обморок, если бы не страх помешать этим Роману работать…

– Простите, – шепнула на прощание еле слышно и развернулась, чтобы уйти.

– Хорошего вечера! – бросил он вслед. Холодно, презрительно, ядовито. Что ж, наверное, я заслужила…

Роман

У меня не получилось долго скрывать от сестры, что мой конкурент в борьбе за вакансию – девушка. После того, как эта идиотка затёрла целую тонну идеально выверенного, отлаженного и закомментированного кода, я вернулся домой поздно и злой, как чёрт. Сашка встречала меня в таком настроении всегда с довольной улыбкой. Впрочем, она не сходила с её лица, даже если я был счастлив. Такой она человек – вечно довольна неизвестно чем. Но когда я, как говорится, в ресурсе, то понимаю, что это защитная реакция её нервной системы, предохранительный клапан от депрессии. А когда на взводе… это меня бесит. И спасайся, кто может.

– Что случилось, Роман Дмитрич? – видя меня в таком состоянии, сестра не рисковала обзываться Ромашкой.

– Пи***ц случился! – я матерюсь очень редко, и это всегда свидетельствует о крайней степени гнева. – Эта дрянь, как я и предполагал, создаёт одни проблемы!

– Твой конкурент – дрянь? – невпопад расплылась в улыбке Саша, как всегда, схватывая налету.

– И это ещё не то слово! Ты не представляешь, что эта курица выкинула сегодня!

– И что же? – Саша опёрлась локтем о подлокотник кресла, а подбородок положила на ладонь, как будто приготовилась слушать длинную, интересную историю. Лицо у неё при этом было, как у кота, объевшегося сметаны.

– Слила к чертям результат моей полунедельной работы – вот что! Тупая малолетка…

– Красивая? – уточнила сестра.

– Да! – подтвердил я её догадку таким тоном, будто вынес заразе смертельный приговор. С моей точки зрения, так оно и было, потому что всё укладывалось в ёлочку и создавало клиническую картину кретинизма: симпатичная девушка с амбициями и без мозгов… а красный диплом – что ж, в наше время его купить нетрудно!

Но Сашка захлопала в ладоши:

– Ну наконец-то! Лёд тронулся!

– Какой ещё лёд?! – закипая, переспросил я.

– Ну, люди, общение, эмоции, девушки… – голос сестры сполз от деловой до такой сладкой намекающей интонации, что меня затошнило.

– Ты совсем сбрендила от своего заточения?

– Какого ещё заточения? Я каждый день хожу гулять… то есть, езжу. И с людьми общаюсь, в отличие от некоторых!

– Не знаю, почему ты в таком случае не отличаешь позитивные эмоции от негативных…

Саша махнула рукой:

– Да уж хоть какие-нибудь! До позитива как-нибудь доберёмся. Ну. Расскажи мне про неё!

И опять это выражение благодушного терпеливого ожидания.

– Да хрен тебе! У меня нет ни малейшего желания говорить об этой особе. Она… просто как кость в горле. Уж поскорей бы закончился этот испытательный срок!

– То есть, ты уверен в своей победе?

Я фыркнул:

– А ты нет? Она же только этим летом выпустилась из универа, отучившись четыре года!

По моим меркам это была халтура: сам-то я выпустился одним из последних специалистов, отпахавших на ниве грызения гранита пять лет.

– Опыта никакого. Скорость разработки – нулевая. Нет, отрицательная. Она тормозит всю команду! И вот этот залёт – ну это просто ни в какие рамки не лезет!

– А ты не рассказывай начальству про него.

– С какой стати?

– Потому что это низко – сдавать конкурентов.

– Да там и так все в курсе…

– Потому что ты закатил скандал?

Я споткнулся о собственное дыхание и закашлялся. С трудом успокоившись, я спросил уже менее эмоционально:

– А что, я должен был молча стерпеть этот саботаж?

– Мог бы. Так поступают интеллигентные, понимающие, уверенные в себе люди.

Этот укор кольнул куда-то в грудь, но я успешно отмахнулся:

– Обойдётся! Довольно того, что я не пошёл жаловаться непосредственно начальству и сам стал всё переписывать.

– Мда… – пробормотала Саша разочарованно. – Не думала, что ты у меня такой павлин… А помнишь, как ты сам начинал стучаться в закрытые столичные двери? И кто-то ведь тебя подобрал, пригрел и всему научил…

– Но не "Джумдекс" же! А кто-то весьма попроще. Кто-то, кого ты не так давно назвала болотом без перспектив…

Саша кивнула:

– Это был определённый этап в твоей профессиональной жизни, и он закончился. Но у каждого свой путь. Может, эта девочка не такая уж и тупая, просто опыта мало, но она не обязана набирать его в шаражкиной конторе, тем более если "Джумдекс" не против осенить её краешком своей славы. Короче, для человека, уверенного в своей победе, ты слишком криклив, суетлив и злобен. Успокойся, пожалуйста, и будь снисходительнее. Знаешь, говорят, милостивые помилованы будут…