Ивонет словно выпутывалась из болота. С рвущимся из груди сердцем она яро цеплялась за свет и пыталась выползти из мрака чужих воспоминаний, физически ощущая, как чужие руки с жадностью шарят по телу, оставляя синяки. Как слюнявые губы касаются кожи везде, где вздумается, как тянут за волосы… и как пронзительно-безразличный взгляд короля за всем этим наблюдает.

Пальцы Ивонет врываются в ткань жуткой грёзы, ищут путь к свободе. Подальше из оков чужого рассудка, где друзья Минфрида издеваются и насилуют, наказывая за то, что девушка осталась преданной дому Аллендорфов.

Миллиметр за миллиметром, пока сознание Тьянки не остаётся позади, а свое собственное не оглушает, заставляя Ивонет кричать и биться в агонии.

– Госпожа! Госпожа, простите, что вам пришлось это увидеть! – Тьянка тоже очнулась и теперь ревела в три ручья. – Я не хотела вас огорчать, простите.

Уткнулась в свои колени и завыла, словно оплакивая смерть близкого человека.

Ивонет с трудом поднялась, покачнулась и на негнущихся ногах отошла к окну. Верить увиденному отчаянно не хотелось, но видения никогда не обманывают, не искажают правду, не приукрашивают.

– Сколько раз это повторялось? – сухим надтреснутым голосом спросила принцесса, и её передернуло.

– Три, госпожа. Король призывал меня вчера после празднества и сегодня. Но, клянусь, я ничего им не рассказала!

Вновь отчаянный рёв и неисчерпаемое горе.

– Глупая…

Ивонет подошла к девушке, присела рядом и обняла. Она не могла подобрать слов утешения, да и какие слова могут утешить и унять боль от насилия? Но она могла поделиться благодарностью и теплом. Это всё, на что сейчас хватало её сил и воли. Ведь пообещать, что такое больше не повторится, она тоже не могла. Не тогда, когда в безумстве замешан сам король.

– Ивонет, что здесь происходит?

В комнату вошла королева Таврии, её изящная бровь вопросительно изогнулась. Девушки отпрянули друг от друга, как от огня. Ивонет стремительно поднялась, смахивая со щек влажные дорожки, потянула за собой зареванную Тьянку и под внимательным взглядом матери проводила её к выходу. Потом плотно прикрыла дверь, набрала в лёгкие побольше воздуха и обернулась:

– Я не желаю выходить за Минфрида!

– Ивонет, ну что за глупости? – взмахнула руками королева. Вроде непринуждённо, но во взгляде светлых глаз острота такая, что можно пораниться. Она быстро подметила и болезненный вид дочери, и залегшие под глазами тени, и неопрятный вид, и нахмурилась: – Почему ты ещё в нижней сорочке и до сих пор не приняла ванну? Тебе, между прочим, король прислал приглашение на полуденную прогулку. – И женщина достала из кармана белый конверт с королевским оттиском на красном воске.

– Ты меня не слышишь? Я не желаю не только с ним гулять, но и становиться его женой.

–Ивонет, ты сводишь меня с ума! – королева картинно закатила глаза. – Если ты о вчерашнем, то полно, ничего предосудительного король не сделал. Потешил толпу, не больше. Он же не отрубил альху голову и не насадил её на пику. Ты начинаешь меня утомлять, – леди Сэльга нервно передёрнула плечами и, открыв конверт, вдохновенно начала читать содержимое: – «Дорогая принцесса Ивонет, моё сердце сражено вашей красотой и добродетелью. Знаю, что свадебные приготовления в самом разгаре и, возможно, вы очень заняты, но прошу… нет, умоляю выделить мне немного времени, дабы я мог вновь насладиться вашим очарованием, красотой и общением».

Ивонет скривилась, ощущая фальшь в каждой строчке.

– Он недостоин ни моего, ни вашего внимания. Это жестокий человек!

– Вздор!

Королева стала суровее, розовые губы поджались, став узкой линией. На бледных щеках заалели пятна.

– Не только отношение к заключённому меня в этом убедило. Вчера, как только мы прибыли, он призвал Тьянку и пытался выведать наши секреты.

Королева напряглась.

– Я предполагала, что подобное может произойти, но не думала, что так быстро. И что эта дурочка рассказала?

– Ничего.

– Ну, тогда не о чем печалиться. Значит, мы правильно сделали, что когда-то её для тебя выбрали, – женщина отмахнулась от дочери и открыла шкаф, выискивая в нём подходящее для прогулки платье.

– Это не всё, – Ивонет вновь передернуло: видение терзало воображение. – Она ничего не сказала, и король жестоко наказал её за это.

– Что он сделал?

– Он… он… – Ивонет смутилась и покраснела.

– Хватить мямлить, говори!

– Он позволил своим друзьям… над ней надругаться.

– И только? – Королева вновь расслабилась. – Тоже мне невидаль. Господа склонны иногда развлекаться. Пусть радуется, что ей не отрезали пальцы или не лишили глаза. Хотя вполне могли бы.

Ивонет ужаснулась:

– Вы говорите так, словно люди для вас – пустое место!

– Это не люди, Ивонет, это слуги. Не стоит принимать их близко к сердцу. Сегодня одна, завтра другая. Полно забивать ерундой такую хорошенькую головку. Приводи себя в порядок и выходи на прогулку. Тельман тебя проводит.

– То есть вас не волнует, что будет с Тьянкой?

– Ивонет, я не пойму, почему меня должна волновать какая-то замарашка?

– А если она не выдержит издевательств и расскажет им про моё «уродство»?

Королева напряглась, смятение отразилось на её лице.

– Не переживай, я что-нибудь придумаю. До свадьбы она больше не попадётся на глаза королю.

– И вам совсем не важно, что будет со мной?!

– А что с тобой будет? – уже не скрывала злости королева. – Каждый из нас должен чем-то жертвовать. Думаешь, я любила твоего отца, когда меня выдавали за него замуж? Нет! Я ненавидела его больше жизни, даже порывалась умереть! Но, как видишь, жива и здорова. И непомерно счастлива. Глупости молодости проходят очень быстро, и ты начинаешь осознавать своё истинное предназначение.

– И какое же ваше?

– Быть преданной своему королю и королевству. Процветание и благо Таврии – это всё, что меня волнует. Даже если процветание требует жертвы.

– Моей жертвы.

– Не преувеличивай, даже брак по расчету может стать приятным, если уметь договариваться. Если король будет к тебе холоден и не захочет прикасаться, узнав о твоей особенности, – найдёшь себе любовника. Да хоть двоих. Только бастардов не плоди – короли этого не любят.

Ивонет закрыла уши ладонями. Слушать мать стало противно, но женщина, защищенная плотными перчатками, мягко взяла руки дочери в свои. Её лицо расслабилось, словно она никогда не боялась вот так просто прикасаться.

– Ивонет, прошу, будь благоразумна. Если свадьба не состоится, Таврию ожидает та же участь, что и остров Ведающих. Олдрик нас уничтожит. Таврия перейдёт под правление отступника, станет рассадником скверны и нечисти. Всё живое обратится в прах. Всё, что ты любила, погибнет, и наш цветущий край станет гиблым местом. На смену вечной весне придёт зима. Если ты откажешься от брака, ты обречешь нас на медленную и мучительную смерть.

***

– Какое платье принцесса предпочитает для прогулки? – молоденькая служанка, которую Ивонет совсем не знала, на время заменила Тьянку.

Ивонет кивнула на сундук:

– Достань темно-серое с белым нагрудником.

– Но, принцесса, оно же для печали и скорби, – карие глаза обеспокоенно забегали. – Вы уверены?

– Да. Сегодня дождь и слякоть, не хочу пачкать другие, – слукавила принцесса. – А после пригласи сира Тельмана: хочу, чтобы он меня сопровождал.

– Слушаюсь, госпожа, – низко склонила голову служанка и поспешила выполнить приказы.

Серая шерстяная ткань прилегала плотно и колко ощущалась на коже. Лиф без украшений душил. Чёрные волосы, собранные в косы и уложенные в виде короны, болезненно стягивали кожу, но Ивонет терпела. Всё ради того, чтобы показать себя Минфриду с другой стороны, чтобы он не обольщался и не думал, что она наивная дурочка, которая грезит об их совместном будущем.

Она – особа со своим мнением и характером, с которым придётся мириться. Единственное, что она себе позволила надеть из украшений, это подарок Минфрида. Зеленый камень. Возможно, в этом случае король не оскорбится её похоронным видом.