«Разбивая стан, они (московиты — прим. авт.) выбирают место попросторнее, где более знатные устанавливают палатки, прочие же втыкают в землю прутья в виде дуги и покрывают плащами, чтобы прятать туда седла, луки и остальное в этом роде и чтобы защититься от дождя. Лошадей они выгоняют пастись, из-за чего их палатки бывают расставлены одна от другой очень далеко; они не укрепляют их ни повозками, ни рвом, ни другой какой преградой, разве что от природы это место окажется укреплено лесом, реками или болотами…».
Выделенные в цитате слова хорошо проясняют обстоятельства катастрофы, постигшей последнее боеспособное полевое орденское войско. Посчитав русских малочисленными, ландмаршал решил атаковать их, пока они не усилились. Как писал потом участник сражения князь Курбский, ливонцы
«пред полуднем, на опочивании, ударили на едину часть смешавшися со стражею наших, потом пришли до конеи наших, и битва сточися…».
Ливония на карте из атласа Абрахама Ортелия. 1573 год
Князь Барбашин явно пренебрег поучениями Владимира Мономаха, который наказывал своим детям
«на войну вышедъ, не ленитеся, но все видите; не зрите на воеводы; ни питью, ни еденью не лагодите, ни спанью; и сторожи сами наряживайте, и ночь, отвсюду нарядивше около вои тоже лязите, а рано встанете; а оружья не снимайте с себе вборзе, не розглядавше ленощами, внезапу бо человекъ погыбаеть…».
Так произошло не впервые — русские воеводы регулярно терпели обидные неудачи, пренебрегая организацией разведки и боевого охранения. Результат был вполне прогнозируем. К счастью для русских воевод и их ратников, рассеянное бивуакирование полков Барбашина и прибывшего к нему на помощь Курбского сыграло на руку царским воинам: под удар ландмаршала попал лишь один из полков «лехкой» рати. Пока ливонцы добивали его и грабили «животы» в полковом обозе, ратники других полков, по словам Курбского,
«имеющее вожеи добрых, ведомых о месцех, обыдоша чрез лесы вкось, и поразиша их (немцев — прим. авт.), иже едва колько их убеже з битвы…».
Атака свежих русских сил обратила немцев в бегство. Неосмотрительно ввязавшийся в бой фон Белль потерпел сокрушительное поражение. Только командного состава и дворян, по подсчетам Курбского, было
«единнатцать кунтуров живых взято и сто двадесять шляхтичеи немецких, кроме других».
В плен попал и сам ландмаршал, захваченный одним из послужильцев Алексея Адашева. Та же судьба постигла комтуров замка Гольдингена (брата фон Белля) и Руена, а также 29 других знатных немцев. В числе убитых оказались оба пехотных гауптмана, фогт и комтур замка Кандау, второй комтур замка Гольдинген и ряд других орденских командиров. Реннер писал о 261 немце, убитом и попавшем в плен. Ниенштедт и Рюссов удвоили это число: по их сведениям, орденское войско потеряло 500 человек.
Самое важное заключалось не в том, что погибла полевая армия ордена. И у Кеттлера, и у рижского архиепископа оставались еще силы — и рейтары, и ландскнехты. Можно было мобилизовать бюргеров и крестьянское ополчение. Можно было сыскать и деньги, и порох, и артиллерию. Однако, похоже, с разгромом и пленением фон Белля ливонская «конфедерация» лишилась души сопротивления русской агрессии. Сам Кеттлер был больше политиком, нежели воином, и полагался скорее на интриги, чем на меч.
Осада Феллина
Беда не приходит одна. Вскоре после трагического известия о катастрофе под Эрмесом Ливонию — точнее, то, что от нее оставалось, — потрясла еще более печальная новость: русские взяли Феллин и пленили старого магистра, главу «староливонской партии».
Как уже говорилось, русский авангард, «лехкая» рать князя Барбашина, подступил к Феллину еще в канун дня святой Магдалины. Однако князь, не имея в своем распоряжении ни пехоты, ни наряда (да и собственных сил у него было немного), ограничился блокированием замка и опустошением его окрестностей. Главную роль должна была сыграть рать князя Мстиславского, которая тем временем медленно выдвигалась к Феллину.
Курбский, единственный непосредственный участник кампании, оставивший после себя записки, рассказывая о феллинской кампании, сообщал, что русское войско двигалось к замку разными путями. Стрельцы и казаки вместе с нарядом и посошными людьми в стругах-«кгалеях» поднялись вверх по реке Эмбах (нынешняя эстонская Эмайыги) до озера Винцерв (современное Выртсъярв), а затем снова вверх по течению другой реки, Тянассильма, чуть ли не под самый Феллин. «За две мили от Фелина выкладахом их (пушки — прим. авт.) на брег», — вспоминал Курбский. Оттуда русские двинулись маршем к замку.
Пока пехота медленно выгребала против течения, русская конница во главе с самим Мстиславским шла берегом. Каким именно маршрутом она воспользовалась — об этом Курбский умалчивает, но, похоже, что шла она параллельным путем южнее, прикрывая судовой караван от возможного нападения неприятеля. Барбашин же со своими людьми, узнав о приближении главных сил, выдвинулся юго-западнее Феллина, обеспечивая защиту главных сил от атак с этого направления.
Развалины Феллина в конце XVIII века
С приходом пехоты и наряда с посохой осадные работы русских вокруг Феллина резко активизировались. Как писал князь Андрей в своих записках,
«тогда под Филином стояхом, памятамись, три недели и вящее, заточя шанцы и биюще по граду из дел великих…».
Пока пехота возводила шанцы и подкапывалась к укреплениям замка, пушкари Данилы Адашева и Дмитрия Шеферикова методично разрушали стены и башни Феллина и приводили к молчанию его артиллерию. Некоторое представление о характере феллинского наряда может дать список артиллерийских орудий, которые русские должны были передать полякам по условия Ям-Запольского соглашения (1582): железная пищаль, две 2-фунтовых полуторных пищали, пять «сороковых» пищалей, стрелявших ядрами весом в полфунта, «сороковая» же дробовая пищаль, три медных «тюфяка» и две пищали железные с вкладнем, а также два десятка тяжелых крепостных ружей-гаковниц. Конница тем временем занялась привычным для нее делом: brennen, morden und rauben — жгла, убивала и грабила. По словам Кеттлера, русские отряды действовали в Йервенском фогстве, под Каркусом, Руеном, Буртнеком, Венденом и Зегевольдом. Эти сведения подтверждала и псковская летопись: по ее данным,
«как стояли воеводу оу Вельяна, и в то время посылали воеводы князя Андрея Коурбского и иных воевод по Рижской стороне воевати…».
Курбский, вспоминая о своих подвигах во время Феллинской кампании, снова безмерно преувеличил их. По его словам, ходил он со своими людьми к Кеси (Вендену) и там трижды побил ливонцев, а под Вольмаром-Владимирцем разбил нового орденского ландмаршала, который заменил попавшего в плен фон Белля. Правда, псковская летопись сообщала, что под Вольмаром отличился вовсе не Курбский, а князь Дмитрий Овчинин Оболенский с «посылкой».
Однако отнюдь не эти действия русских и татарских загонов решали исход кампании. Главные события происходили под Феллином.
Падение магистра
Тяжелые каменные и кованые железные ядра русского наряда мало-помалу разрушали укрепления Феллина. Рано или поздно эта методичная бомбардировка должна была дать результат. И вот настал тот момент, когда, по словам Курбского, русские пушкари «разбихом стены меские». Феллин доживал последние дни, а события 18 августа ускорили завершение истории.
Вечером 17 августа в русский лагерь прибыл бывший игумен почитаемого псковского Печерского монастыря «с проскоурами и со святою водою» и молитвами игумена монастыря Корнилия с братией. В ночь на воскресенье 18 августа 1560 года в городе начался сильный пожар.
