Действия русских войск в ходе нашествия были вполне традиционны и отработаны, а татар учить этому надобности и вовсе не было. Воеводы держали главные силы в кулаке и, медленно, без спешки, продвигаясь в юго-восточном направлении, высылали вперед и в стороны небольшие отряды-загоны, переменяя их время от времени, с наказом, как писали ливонцы, «brennen, morden und rauben» — жечь, убивать и грабить без каких-либо ограничений. Действия подвижного конного войска в подобного рода набеге прекрасно описал, к примеру, французский военный инженер Г. де Боплан, побывавший на Украине спустя три четверти столетия после описываемых событий и имевший возможность познакомиться с этой тактикой поближе. Француз подчеркивал одно любопытное обстоятельство. По его словам, «их (татар — прим. авт.) вступление на вражескую землю происходит обыкновенно в начале января, всегда в зимнее время, чтобы не иметь никаких преград в дороге; болота и реки не могут им препятствовать продвигаться во всех направлениях…».
Снежная лавина над Лифляндией
«Как только перешли они (русские — прим. авт.) границу, сейчас засверкали топоры и сабли, стали они рубить и женщин, и мужчин, и скот, сожгли все дворы и крестьянские хаты и прошли знатную часть Ливонии, опустошая по дороге все»
Гонец от датского короля получает от Ивана Грозного опасную грамоту для королевских послов. Миниатюра из Лицевого свода
Эти слова, сказанные ливонским хронистом Ф. Ниенштедтом при описании зимнего 1558 года вторжения русских в Ливонию, вполне могут быть отнесены и к описанию действий русских и татар следующей зимой. Не останавливаясь ради штурма или осады больших замков и хорошо укрепленных городов, войска безжалостно опустошали их окрестности, брали приступом небольшие замки и укрепленные мызы, а из брошенных городков и замков вывозили все мало-мальски ценное. Как писали сами воеводы в «рапорте» в Москву, дословно пересказанном летописцем, составлявшим официальное описание войны, они со своими ратными людьми
«шли в Немецкую землю к Алысту немецкому городку и к Голбину и к Чесвину и воевали поперег верстах на семидесяти, инде и на сто (…) Да шли к Ровному да мимо Кесь, и Кеские места воевали, да к Риге…».
Противопоставить что-либо более или менее равноценное этой лавине ни Фюрстенберг, ни Вильгельм не могли. Те же датские послы сообщали своему королю, что у магистра и архиепископа было в наличии 200 «коней» и немногочисленные отряды кнехтов, разбросанные по отдельным замкам. Максимум, на который они могли рассчитывать — это перехватить отдельные небольшие русские и татарские загоны и потрепать их, взять пленных и отбить полон. Об одной такой стычке сообщает Й. Реннер. Согласно его рассказу, 24 ландскнехта направлялись на службу в Ливонию из Данцига пешим порядком. В пограничной корчме где-то на литовско-ливонском рубеже их захватил врасплох отряд русских всадников. Засев в корчме, бравые ландскнехты огнем из аркебуз перебили больше сотни нападавших, а когда корчма загорелась, вышли из нее и пали в неравном рукопашном бою. И не беда, что русские не заметили такой великой победы, достойной славы фермопильских бойцов! На общем печальном фоне и такой «успех» был очень даже кстати для поднятия боевого духа, упавшего к тому времени ниже всякого уровня.
Единственная попытка ливонцев вступить в более или менее крупное столкновение закончилась полным крахом. Под Тирзеном в последних числах января (после 26 января 1559 года; обычная датировка этого боя 17 января явно ошибочна) конный отряд рижского архиепископа (согласно сообщению псковского летописца — 400 человек, Реннер писал о 80 «конях», по другим данным — 300 всадников) под началом Ф. фон Фелькерзама ввязался в бой с русским отрядом и был наголову разгромлен. Воеводы сообщали:
«От Чесвина (Зессвегена — прим. авт.) пришли немецкие люди на передовой полк и передовым полком побили их наголову, и воевод немецких Гедерта (некто Рейнгольд Тизенхаузен? — прим. авт.) и Гануса (Иоганн Клот? — прим. авт.) побили, а третьево Янатува взяли печатника арцыпискупова (Филипп Ашерман? — прим. авт.), и всех мызников лутчих взяли живых тритцать четыре человека».
Русские полки возвращаются домой из похода. Миниатюра из Лицевого свода
Всего было побито ливонцев, согласно Реннеру, 100 человек (по другим данным — 232). Был убит и сам Фелькерзам, тело которого впоследствии было доставлено в Ригу и там захоронено. Пленников же русские воеводы отправили в Псков, а оттуда в Москву. «Помоги им Бог», — восклицал по этому поводу упоминавшийся нами прежде Маттиас Фриснер, сообщивший эту печальную новость герцогу Финляндскому Юхану. Детали этого боя неизвестны, но можно предположить, что Фелькерзам, попытавшись перехватить один из рыскавших в окрестностях Тирзена русских отрядов, увлекся погоней и, попав под удар главных сил Передового полка В. С. Серебряного и Н. Р. Юрьева, был охвачен с флангов и вырублен.
Так или иначе, но отдельные успехи, которые одерживали ливонцы над небольшими русскими отрядами, позволяли лишь немного подсластить горечь осознания своей беспомощности: русские делали, что хотели, и помешать им ни Фюрстерберг с Кеттлером, ни Вильгельм не могли. Список взятых ратниками Микулинского со товарищи городов и замков выглядит внушительно и наглядно показывает маршрут, по которому прошлись русские войска в январе — феврале 1559 года: Миклин, Рекот (Трикатен, современная Триката), Пиболда (Пебалг, современная Вецпиебалга), Зербин (Зербен, современный Дзербене), Скуян (Шуен, современный Скуене), Ерль (Эрлаа, современный Эргли), Радопожь (Роденпойс, современный Ропажи), Нитоур (Нитау, современный Нитауре; если верить Реннеру, местный дворянин Отто Уксель, вооружив ополчение, отразил два штурма замка и положил на месте сотню противников, но с третьего раза русские все же взяли Нитоур и перебили его защитников), Сундеж (Сунцел, современный Сунтажи), Малополсь (Лембург, современный Малпилс), Новый городок (Нойенбург, возможно, современный Яунпилс).
Прокатившись лавиной по владениям Ордена и архиепископа — «а война их (царских воевод — прим. авт.) была вдоль к Риге и от Риги к рубежю на штисот верстах, а поперег на полуторехъстеъ, а инде на двусот верстах», — войско князя Микулинского, объединившись, вышло в последних числах января 1559 года к Риге. Три дня русские отряды, рассыпавшись по рижской округе в радиусе пяти миль (8 км), «brennen, morden und rauben», сожгли несколько вмерзших в лед под Динамюнде торговых судов, в том числе два больших «купца» из Любека, после чего повернули на восток.
Русские полки опустошают окрестности Риги. Миниатюра из Лицевого свода
Рижане, впавшие было в панику и даже спалившие свой форштадт, чтобы он не достался русским, вздохнули с облегчением. Московиты же, двигаясь «вверх по Двине по обе стороны Двины х Курконосу» (отдельные отряды, согласно разрядным записям, успели при этом даже «повоевать» «за рекою за Двиною курлянские места»), продолжили опустошение владений архиепископа, слывшего одним из главных противников Москвы и сторонником заключения союза с Польшей и Литвой. Подвергнув разорению земли в Подвинье, русское войско 17 февраля вышло к Опочке и Вышгороду на Псковщине. Как писал летописец, «дал Бог, здорово», «а пленоу безчислено множество выведоша». Воеводы добавляли в своем «рапорте», что они взяли и сожгли 11 немецких «городков», которые «покинули немцы да выбежали». Из брошенных же этих «городков» «наряд и колоколы и иной всякой скарб вывезли, а городки пусты пометали, потому что не с рубежа».
