– Вы имеете в виду Луни Реккейджа?

– …решился оставить на мое попечение три сундука ценных – я бы сказала ценнейших – фамильных бумаг. Именно один из этих документов – я наткнулась на него позавчера – и привел меня к замку Мардиан. Я привезла его с собой. Можете посмотреть.

Ральф Стейне заметно смутился.

– Да-да… гм… послушайте, миссис…

– Бюнц.

– Да-да, миссис Бюнц. Мне страшно жаль, но если вы решили пойти по такому пути, как я вас понял, то – опять же, мне несказанно жаль – у вас ничего не выйдет.

Неожиданно миссис Бюнц величественным жестом указала на окно.

– Скажите мне, юноша, – сказала она. – Скажите, вон там во дворе – как раз где сейчас гуляют гуси – прямоугольная, присыпанная снежком, насколько я понимаю, – это надгробная плита Мардианов?

– Совершенно верно, – подтвердил Ральф. – Это она.

– Так вот, документ, о котором я упоминала, связан как раз с этой плитой. И еще с танцем Пятерых Сыновей.

– В самом деле?

– Там говорится о том, мистер Стейне, что еще не известно ни одному специалисту и исследователю, ни одному исполнителю народных танцев – да вообще никому – о том, что так называемый Мардианский моррис – один из редчайших по красоте английских ритуальных танцевальных обрядов – в течение многих лет исполнялся на надгробной плите Мардианов во время зимнего солнцестояния. Так было еще пятнадцать лет назад.

– Надо же, – поднял брови Ральф.

– Но это еще не все, – свистящим шепотом продолжила миссис Бюнц, приблизив к нему лицо. – Мне кажется, нет никаких причин, чтобы он не дожил до нынешнего года, нынешнего солнцестояния, мистер Стейне, – того, что случится на этой неделе. А теперь ответьте мне – так это или нет?

– Сказать по-честному, было бы лучше, если бы вы забыли обо всем этом.

– Но вы ведь не отрицаете?

Он поколебался немного, а потом начал говорить, тщательно взвешивая каждое слово.

– Допустим, – сказал он. – Разумеется, я не стану отрицать, что раз в году в Мардиане исполняется короткий, простенький и совершенно, на мой взгляд, не представляющий интереса танцевальный обряд. Это так. Мы стараемся поддерживать этот обычай.

– Как говорится – святое дело.

– Ну да. Но при этом – поймите меня правильно – мы стараемся оградить его от посторонних глаз и ушей. Можете себе представить, что тут начнется, если вся эта братия «деятелей» от искусства, – при этих словах Ральф залился краской, – опять же, я не хочу никого обидеть – узнает об этом и хлынет в Мардиан? Мало того что сюда соберутся все ваши соратники. Они же нагонят еще и какие-нибудь экскурсионные автобусы. С них станется… Вся наша семья страшно переживает по этому поводу – и сам старик Лицедей.

Миссис Бюнц прижала к губам затянутые в перчатки руки.

– Я правильно поняла? Вы сказали – старик Лицедей?

– Лицедей? А, простите. Это что-то вроде прозвища. На самом деле его зовут Вильям Андерсен. Местный кузнец. Удивительный старик. – При этих словах Ральф почему-то снова покраснел. – Вот уже много веков они живут в Кузнецовой Роще – я имею в виду Андерсенов, – уточнил он. – Наверное, столько же, сколько наша семья в Мардиане, если уж на то пошло. Сам он готов лопнуть от гордости по этому поводу.

– Старик Лицедей? Старик Лицедей… – пробормотала миссис Бюнц. – Так он, значит, кузнец? И возможно, что кто-то из его предков сделал того самого конька?

Ральф замялся.

– Ну… – протянул он и замолк.

– Ага! Так, значит, конек существует!

– Послушайте, миссис Бумс, я… Вы на самом деле окажете мне огромную услугу, если не станете никому об этом рассказывать и… и тем более писать. И ради всего святого не приводите сюда людей! Не скрою, что я не в чести ни у моей тетушки, ни у старика Вильяма и на самом деле… ой! Кажется, идет тетя Дульси. Послушайте, могу я попросить вас…

– Не утруждайте себя. Я весьма осторожна и благоразумна, – заявила миссис Бюнц, глядя на него с хитрым прищуром. – Лучше скажите мне – наверняка где-нибудь поблизости есть гостиница? Заметьте, я говорю «гостиница», а не «клоповник» и не «ночлежка». – Миссис Бюнц натянула свое домотканое пальто. – Поверьте, я вовсе не из тех, кого вы назвали «деятелями» от искусства.

– В миле отсюда есть гостиница. По дороге на Йоуфорд. Называется «Лесной смотритель».

– Ага! Значит, «Лесной смотритель». Отлично.

– Но вы же не собираетесь останавливаться там? – невольно вырвалось у Ральфа.

– Однако согласитесь: не могу же я прямо сейчас отправиться в Бэппл-на-Баккоме? Это в трехстах милях отсюда. Я должна по крайней мере поесть и передохнуть.

Запинаясь, Ральф пробормотал:

– Наверное, я бе… беру на себя большую смелость, но… не могли бы вы быть так любезны и… и… если вы правда туда собираетесь… передать от меня письмо для одного из постояльцев? Я… меня… машина сломалась… вот, хожу пешком.

– Давайте сюда.

– Вы ужасно добры!

– Могу и подвезти вас.

– Громадное спасибо, но лучше просто передайте письмо. У меня оно с собой. Я как раз собирался отправить его по почте. – Все еще красный как рак, он достал из нагрудного кармана конверт и протянул даме, которая спрятала его у себя с самым деловым видом.

– А за это, – безапелляционно произнесла немка, – вы скажете мне еще одну вещь. Какова ваша роль в танце Пятерых Сыновей? Ведь вы тоже участник. Меня не проведешь.

– Я изображаю там Бетти, – тихо проговорил он.

– Ага-а! Символ плодородия, или, выражаясь языком современным… – Она похлопала по карману, куда положила письмо. – Пиковый интерес? А?

Ральф едва не умер от смущения.

– Тетя Дульси идет, – сказал он еле слышно. – Если вы не против, то лучше всего было бы, если бы вы…

– Если бы я быстренько смылась. Все понятно. Что ж, спасибо вам, мистер Стейне. До свидания.

Ральф проводил ее до двери, отогнал гусей, посоветовал не обращать внимания на быков, так как один из них вообще мирный, а другой тоже буянит лишь изредка, и долго следил взглядом за машиной, вздымавшей за собой целые тучи снега. По возвращении в дом он столкнулся с мисс Мардиан.

– Поднимись наверх, – недовольно проворчала она. – Чем ты тут занимался все это время? Тетушка уже из себя вышла.

Миссис Бюнц удалось миновать ворота без дальнейших претензий со стороны домашнего скота, и она благополучно въехала в деревню. Впрочем, деревня – это громко сказано. Все поселение состояло из двух рядов жалких домишек, маленькой лавки, церквушки неопределенной архитектуры и викторианского пастората – не иначе, родного дома Ральфа Стейне. Даже в нарядном зимнем уборе деревушку трудно было назвать живописной. «Пожалуй, чтобы привлечь сюда “братию”, о которой говорил Ральф, пришлось бы основательно попотеть», – не без удовольствия подумала миссис Бюнц, пуристка по убеждению.

На выезде из деревни она наткнулась на дорожный столб, обозначавший границу Восточного Мардиана и указывающий дорогу на Йоуфорд.

А где же кузница? Вот ведь незадача! Жажда исследования так и мучила путешественницу – обрывки сведений, которые удалось выудить из Ральфа, только раззадорили ее любопытство. Она сделала остановку и огляделась вокруг. Никаких признаков кузницы. Надо вспомнить – может, кузница попадалась ей по дороге сюда? Она искала ее с такой страстью и пылом, как будто была не ученым, а беглой невестой, у которой там назначена встреча с любимым. Но кузница, как назло, никак не находилась… Кругом был только сумрак да снежная пустыня. Какая-то рощица, указатель, холмы и поля… Что ж, придется ехать в гостиницу. Дама уже совсем было собралась уезжать, как вдруг заметила между деревьями тоненькую струйку дыма и сразу же вслед за этим – коренастого мужчину с собакой, который выходил из лесных зарослей.

Она выпрямилась и громко крикнула, выпуская изо рта доброе облако пара:

– Здравствуйте! Будьте так любезны, подскажите мне, где тут у вас Мощи?

Мужчина удивленно уставился на нее, а затем переспросил:

– Чего-о?