— Если дело действительно настолько серьезное, то нужно немедленно снять одну, а еще лучше — несколько копий! — деловито предложил сенатор.

— Когда? — простонал пресвитер. — Я только сегодня ночью узнал об этом. В любой момент сюда могут ворваться люди префекта претория…

Он с тревогой прислушался к шуму за дверью, с облегчением выдохнул, когда тот затих, и с надеждой посмотрел на римлян:

— Единственный на всем Западе экземпляр Апокалипсиса, насколько мне известно, находится здесь, в Риме. Была, правда, еще одна его копия. Сделанная очень тщательно, так как апостол Иоанн под страшными угрозами запретил изменять что-либо в своей книге. Но она уже уничтожена…

— Что — императорским ищейкам уже удалось напасть на наш след?! — с опаской уточнил всадник.

— Нет, ответил пресвитер. — Этот список мы сделали для Дросиды, но кто-то из ближних, боясь за ее жизнь, порвал его на клочки. И вот теперь я хотел бы спросить у вас совета, как нам спасти то, что еще осталось?

— Нет ничего проще! — пожал плечами старый сенатор. — Можно закопать в саду на моей загородной вилле!

— Это смог бы сделать и я сам, у себя во дворе! — вздохнул пресвитер. — И даже сразу хотел это сделать. Но вовремя подумал: а если вслед за книгами начнутся гонения и на людей? Разумеется, первым поведут на мучения и казнь меня. Кто отыщет тогда и даст людям эти книги? Если же доверить место тайника двум-трем людям, то — где гарантия, что они тоже не погибнут, либо не дрогнут под пытками или не позарятся, как на тридцать сребреников, на щедрую плату ищеек префекта претория? Между прочим, имеются самые серьезные опасения, что под видом христиан они вот-вот проникнут к нам, чтобы силой изъять книги апостола Иоанна!

Старый сенатор поднялся из-за стола, вышел на середину комнаты и, по привычке приняв позу оратора, подытожил:

— Прятать нельзя. Скопировать некогда. Оставлять здесь опасно. Ergo (следовательно): значит, нужно немедленно увозить их из Рима. И как можно подальше!

— Тоже непросто. В Остии[3] с минуты на минуту начнут обыскивать все отходящие суда. Причем, от носа до киля. Незаметно не вывезешь не то, что тубусы с книгами, но даже иголку! То же самое, судя по всему, после этого начнется во всех остальных портовых городах! А увозить, хоть и жаль расставаться с ними, разумеется, нужно. И ты прав — на самую окраину Римского мира.

— Да, но… как это сделать? Лично я в данное время не имею никакой возможности покинуть Рим.

— Мне тоже вряд ли удастся провезти книги незамеченными! — развел руками молодой всадник.

— Как же нам тогда быть? — с отчаянием в голосе спросил пресвитер.

И тогда раздался спокойный голос Альбина.

— Я знаю!

Александр целых полчаса бесцельно ходил перед входом в храм. Потом увидев, что дверь в домик уже открыта, вернулся к нему и вошел. В домике была трапезная, кухня, комната, судя по стоявшему в ней пианино, для певчих, а за ней — закрытая дверь с табличкой «Редакция».

На кухне хлопотала ласково поздоровавшаяся с ним пожилая женщина.

Больше здесь никого не было, и пришлось снова выходить во двор и бесцельно бродить по его извилистым дорожкам.

Когда он вернулся к храму, к нему как раз подъехала машина благочинного.

К счастью, отец Игорь на этот раз никуда не уезжал.

В белом красивом подряснике он вышел из машины, радостно встретил Александра и первым делом подтвердил, что тот действительно утвержден в должности редактора епархиальной газеты. Правда, вопросы, связанные с размером оклада и особенно где ему жить, нужно еще решать.

— Но, будем надеяться скоро, — как-то без особого энтузиазма пообещал он, — и это все разрешится. Сегодня же, сразу после утренней трапезы — знакомство с помещением редакции и, если удастся, с ее коллективом. Ты, как бывший журналист и будущий редактор, надеюсь, уже с кем-нибудь здесь познакомился?

— Да, только интервью взять не успел! — улыбнулся Александр и рассказал про юношу и отца Льва.

— Опять у них тяжба? — поморщился отец Игорь. — Ладно, попрошу отца Льва, чтобы простил его!

— А этот юноша — кто? — после того, как деловая часть разговора, кажется, была закончена, поинтересовался Александр.

— Алеша? — переспросил отец Игорь и голос его потеплел. — Вроде, как местный блаженный.

— Прозорливый?

— Кто знает!.. — пожал плечами священник и задумался вслух. — Что-то Господь ему, может, и правда, открывает. Где-то дурачится. А в чем-то хитрит, что как раз и замечает отец Лев. Но, как бы там ни было, а только я уже не одного человека слышу, что Алеша у нас не простой. И сам кое в чем не раз убеждался.

— А кто он, откуда?

— Да живет недалеко. Родители его, к сожалению, пьют, бьют, милостыню у храма просят. Так он к нам и приблудился. А мы его, как можем, привечаем. Кормим, одежку даем… Кстати, я только что видел его в храме.

— Наверное, от отца Льва спрятался… — усмехнулся Александр.

— Не похоже! Стоит у храмовой иконы. Никого и ничего не замечает! Я даже залюбовался, глядя на него. Поставил свечку и молится. Между прочим, как я понял по случайно услышанному слову «редактор» и прошению «Подай, Господи!» — о тебе!

— Надо же! — с запозданием виня себя за то, что так плохо подумал о юноше, покачал головой Александр.

Отец Игорь изучающе посмотрел на него и спросил:

— У тебя деньги-то хоть есть? А то отец Никон, у которого ты можешь разжиться до аванса, сегодня в отъезде.

И, не дожидаясь ответа, в котором не сомневался, порылся в карманах и отдал все, что в них было:

— Вот, ровно сто рублей. Хватит тебе на первое время!

Александр улыбнулся, вспомнив пожелание Алеши, и в ответ на вопросительный взгляд благочинного, сказал:

— Теперь и у меня есть повод считать, что Господь слышит Алешу.

— Да, Алеша, и правда, не прост… — кивнул отец Игорь.

Он хотел что-то еще сказать, но тут к нему подошла под благословение невысокая худощавая женщина, лет пятидесяти, со смиренно опущенными плечами и строгим взглядом.

— О ком вы это тут говорите с такой любовью? — ревниво осведомилась она, оглядываясь вокруг.

— Не обольщайся — не о тебе! — усмехнулся отец Игорь. — Это мы — об Алеше.

— Что, опять что-нибудь натворил? — ужаснулась женщина.

— Да нет, наоборот, — поспешил успокоить ее священник. — Вот наш новый редактор спрашивал, не прозорливец ли он у нас, и, кажется, только что сам убедился в этом! Верно я понял? — уточнил он у Александра, и тот согласно кивнул.

— А-а, ну так я тоже могу рассказать, чем Алеша меня удивил однажды! — сказала женщина и, обращаясь больше к отцу Игорю, чем к Александру, зачастила: — Помните, я прошлой осенью на день преподобного Сергия Радонежского в Лавру ездила?

— Это когда ты на два дня опоздала?

— Так ведь по делу же! — с обидой напомнила женщина. — Вот то, что опоздала, помните, а про то, как храм тогда выручила…

— Ладно, ладно тебе, — перебил отец Игорь и громко, чтобы женщина слышала, шепнул Александру: — Это Галина Степановна, казначей. Так сказать, моя правая рука по финансовой части. Творит иногда такое, что не ведает левая! Шучу-шучу! — остановил он готовую было снова возмутиться женщину и представил ей Александра. — А это наш новый редактор! Так что будьте знакомы! И, если можно, определитесь побыстрее с окладом, ну и аванс бы ему какой…

Женщина слегка поклонилась Александру и недовольно покачала головой:

— Прямо и не знаю, как быть! Вы же знаете, что мне даже уборщицу не на что принять. Сама во славу Божию храм убираю!

— А ты подумай! — посоветовал отец Игорь. — Ты же у нас мастерица из топора суп варить!

— Конечно, буду думать, раз уж приехал, — вздохнула Галина Степановна. — А… на чем это я остановилась?

— На авансе! — подмигнув Александру, подсказал отец Игорь.