Я скастовал заклинание.

«Вспышка» отгородила меня от зала. Бросил на себя «отвод глаз». Не без труда поднялся со стула: затекли ноги. Никем не замеченный, я поспешно удалился в боковой карман сцены.

Развеял иллюзию огненной птицы.

Прислушался к вдруг воцарившейся в зале тишине.

Глава 24

Стоял в кармане сцены, отгородившись стеной от зрительского зала. Не слышал ни оваций, ни криков и свиста, ни шарканья ног. Пока не понимал, как восприняли женщины моё выступление.

Но ещё когда пел, видел, что устроенное иллюзиями представление пришлось публике по душе. Оно, вместе со звуками музыки и моего голоса, заставило женщин и поплакать, и улыбнуться. Уверен, что пока исполнял «Арию умирающего феникса», не заметил в зале ни одного равнодушного лица.

Ещё во время выступления обратил внимание: иллюзии почти полностью исчерпали мой резерв маны.

Благо, я не разогнался исполнять оперу целиком!

Откуда Мастера голоса вообще брали энергию на такие длинные произведения? Они потому и делили их на части? В перерывах восполняли запасы маны из накопителей или от меллорнов?

Остатков энергии в моём семурите на весь «Угасающий рассвет в Элиории» точно бы не хватило. Ближе к финалу «Арии» я подумывал о том, чтобы пополнить из камня стремительно пустевший резерв. А ведь «Ария» — не больше тридцатой части «Рассвета». Чтобы показать визуальный ряд всей оперы, мне пришлось бы закачать в камни-накопители с десяток чужих жизней.

Зрительский зал продолжал хранить безмолвие.

Я прикрыл глаза. Сосредоточился. Заглянул в ауру — проверил, наличие магической энергии. «Отвод глаз» — затратное плетение, всегда потребляло значительные порции маны. Пользуясь им, следовало быть постоянно начеку: чтобы не пропустить момент, когда следовало обновить запасы.

Не сразу сообразил, что увидел.

И сперва увиденному не поверил.

Невольно вскинул брови от удивления. Потому что мой резерв оказался заполненным до краёв. Несмотря на то, что энергия из него ежесекундно расходовалась на поддержание сразу нескольких активных заклинаний.

Проверил: плетения, без сомнения, действовали. Но количество маны в ауре их работа не уменьшала. Ещё до того, как бросил рядом с собой «скан», я уже знал, что он мне покажет: почувствовал разлитую в воздухе магическую энергию.

Но даже не предполагал, что увижу её столько: из зрительского зала в мою сторону тянулись, многие десятки ручьёв сырой магии, сливались в мощные потоки, ускорялись. В воздухе над сценой неистово бушевали энергетические вихри. Вблизи меня они сгущались, кутали моё тело в подвижный кокон.

Справился с изумлением, нащупал в кармане тёплый камень. Тот, из которого ещё недавно хотел забрать последние запасы маны. Перенаправил в него часть своих энергетических каналов, отправил в семурит половину запаса магической энергии. Камень наполнился меньше чем на десятую часть. А мой резерв восполнил потери почти мгновенно.

Я недоверчиво хмыкнул.

Перекачал в семурит всю энергию, что находилась в резерве. С максимальной скоростью. Попытался полностью опустошить запасы ауры — перенести их в камень.

Но у меня не получилось это сделать. Потому что освободившееся место в ауре заполнялось сразу, как только я вливал ману в накопитель. Быстрее, чем могли пропустить через себя мои энергетические каналы.

С таким явлением я ещё не сталкивался. Даже не слышал о подобном. Подпитка из любого известного мне накопителя никогда не происходила так стремительно. Я заполнил один камень — схватился за следующий. На то, чтобы исчерпать запас свободного места и в нём, потратил лишь пару мгновений.

Меня охватил азарт.

Камни кочевали из одного кармана в другой. Правый, где семуриты лежали изначально, постепенно пустел. В левом кармане, куда я бросал заполненные накопители, их тяжесть становилась всё более ощутимой.

Вихри вокруг меня не рассеивались. Лишь уплотнялись и ускоряли движение. Ручьёв энергии, что приходили из зала, становилось всё больше.

Прикинул, сколько камней успею наполнить. Понял, что все. Хотя прошлый опыт и мешал в такое верить: добиться столь впечатляющих результатов не позволяла даже некромантия.

Поверить пришлось.

Я посмотрел на свою ладонь, где лежал полностью заряженный семурит. Пустых накопителей не осталось. А потоки энергии, что шли ко мне из зала, не ослабевали.

— Интересно девки пляшут, — пробормотал я.

Сунул камень в карман, поднял с пола карауку. Инструмент меня сегодня не подвёл — я погладил ладонью его деревянный корпус. Аккуратно завернул карауку в плащ, стянул с головы маску. Утер с лица капли пота. Больше мне в театре делать нечего.

Бросил прощальный взгляд на стену, за которой скрывалась молчаливая публика, поспешил к выходу со сцены. Всё ещё продолжал прислушиваться. И лишь пробегая мимо гримёрки услышал, как в стороне зрительского зала тишина взорвалась восторженными женскими голосами.

* * *

За моей спиной захлопнулась дверь театра.

Я полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух, спустился по ступеням, улыбнулся группе молодых женщин. И в приподнятом настроении зашагал по краю площади в сторону знакомой улочки. Решил, что отпраздную успех своего первого выступления на сцене кутежом в «Доме ласки и удовольствий».

* * *

Я не стал нанимать извозчицу. Хотя тех на площади у театра было немало. Женщины-возницы вопросительно поглядывали на меня — проигнорировал их взгляды. Решил прогуляться пешком. От театра до борделя — рукой подать.

Звёздное небо над головой. Деревья дружелюбно помахивали ветвями. Да и погода сегодня хорошая: свежо, лёгкий ветерок гладил по голове, перебирал в причёске волосы. Я неторопливо шагал по краю мостовой, от одного освещённого фонарём участка к следующему. Придерживал висевшую на плече карауку, помахивал плащом.

Провожал взглядом со скрипом и грохотом проносившиеся по улице экипажи. Пару раз увернулся от вылитых в окно нечистот, едва не попал под копыто лошади — это не испортило мне настроение. Давно меня не переполняли столь яркие, острые эмоции. Уже и забыл, что такие бывают.

Что-то похожее по силе и глубине ощущений я испытывал лишь в далёком прошлом. Когда впервые поцеловался с женщиной, когда поднял в лаборатории первый труп, когда сплёл на уроке первое заклинание. Уже много лет со мной не случалось ничего значимого впервые. До этого вечера.

Похожей по эмоциональному фону на моё сегодняшнее выступление была, пожалуй, лишь церемония коронации на престол Аквинии. Тогда я тоже купался в восторгах толпы, чувствовал многочисленные взгляды своих будущих подданных, в воздухе ощущал избыток сырой магии. Но как сейчас ни силился, но так и не смог вспомнить, наполняла ли тогда кружившая в воздухе мана мой резерв.

Странно, что не слышал раньше о подобном способе пополнять запасы магической энергии. Разве стал бы я тогда в прошлых жизнях связываться с магией смерти? Всего одно выступление на сцене заменило мне сегодня десяток кровавых ритуалов, сэкономило много времени и человеческих жизней. Зачем, спрашивается, теперь нужна некромантия? Не тем я раньше занимался; ох, не тем!

Я покачал головой, улыбкой отпугнул стаю бродячих собак — те поджали хвосты, шмыгнули в кусты.

А вот двуногие хищники оказались не столь сообразительны.

Из зарослей цветущего кустарника, начинавшихся за домом, мимо которого я проходил, появился квартет женщин. Судя по одежде и запаху — жительницы не этого района. «Обнаружение жизни» давно заметило их засаду: продолжал по привычке бросать вокруг себя заклинание.

— Куда торопишься, красавица? — спросила та, что поигрывала ножом.

Преградила мне путь, шагнула навстречу. Её подруги поспешили отрезать мне пути к отступлению. Словно я собирался убегать.

Поблизости от зарослей не работал ни один фонарь. До ближайшего освещённого участка — шагов тридцать, не меньше. Не слышал ни звуков шагов, ни цокота лошадиных копыт, ни грохота колёс экипажей.