У входа в дом меня не остановили.

Не помешали попасть внутрь здания.

Позволили без преград дойти до комнаты боярыни Алаины — пусть и под присмотром всё той же пары неразговорчивых воительниц.

Ни Варлаю, ни Кишину не встретил. Хотя и ожидал, вот-вот услышать их торопливые шаги. Слуг по пути увидел немного. Коридоры жилища Силаевых показались непривычно безлюдными. А те женщины, кто всё же попался навстречу по пути к Мышке, хоть и не выказывали при виде меня радости, но и не набрасывались с угрозами и обвинениями.

У комнаты Алаины остановился. Какое-то время прислушивался к доносившемуся оттуда приглушённому дверью голосу Рослевалды. Слов не разобрал. Но понял, что Росля о чём-то рассказывает Мышке. Похоже, старшая боярышня всё ещё присматривала за сестрой.

Постучал.

Услышал предложение войти — воспользовался им. Переступил порог комнаты — мои спутницы остались снаружи. Взглянул на удивлённые лица боярышень.

— Кира!

Два звонких голоса слились в один.

Росля вскочила с кресла. Словно собиралась ринуться ко мне. Но замерла.

Потому что её опередила Мышка.

Та уже соскочила с кровати, рванула мне навстречу. Врезалась в меня, припечатала лицо к моему животу. Обхватила меня руками.

И разрыдалась.

— Эй! — сказал я. — Ты чего?

На мгновение растерялся.

Ожидал криков, жалоб, упрёков, угроз — но точно не слёз.

Положил мелкой руки на плечи. Почувствовал, как те вздрагивают. Провел ладонью по шелковистым взъерошенным волосам.

— Посмотри на меня, — сказал я. — Эй! Слышишь меня?

Похлопал Мышку по плечу.

Та запрокинула голову. Заглянул в её опухшие, мутные от слёз глаза.

Произнёс:

— У меня для тебя подарок. Вот, смотри.

Протянул Мышке куклу.

— Она уродливая, конечно. Но прости: ничего лучше в ваших магазинах не было.

Боярышня на игрушку даже не взглянула.

Набрала в грудь воздух.

— Кииирааа! — выдохнула она. — Они забрали маму!

Губы мелкой скривились. Слёзы хлынули из её глаз с новой силой.

— Кто забрал? — спросил я. — Зачем?

— Они… хотят… её… убить!

С трудом разобрал, что ответила мне Мышка.

Та всхлипывала через слово, вздрагивала всем телом. А договорив, и вовсе жалобно протяжно взвыла, вновь уткнулась влажным носом в мой кафтан.

Совсем не этого я ожидал, когда направлялся к Силаевым.

Повернулся к Росле.

Та смотрела на сестру. По её щекам тоже катились слёзы.

— Что у вас стряслось? — спросил я.

Одной рукой гладил по голове Мышку, в другой сжимал оскалившуюся в нарисованной улыбке куклу.

У старшей боярышни задрожали губы.

— Представительницы Совета арестовали маму, — сказала Рослевалда. — Сегодня утром. Мы только уселись завтракать… Они увели её прямо из столовой!

И тоже всхлипнула, подобно младшей сестре.

— Спокойно! — сказал я. — Прекрати рыдать. Тебе не семь лет. Объясни толком, что случилось. Варлаю арестовали? Кто это сделал? Почему вы им не помешали? В чём её обвиняют?

Росля шмыгнула носом.

— Она… убила Карлу Сомову, — сказала боярышня. — Мама говорила, что нашла Сомову ночью в каком-то трактире. Вызвала её на дуэль и победила. Прямо на улице. А Карла, между прочим, была «старшей воительницей-магом»! Мама все равно прирезала её!

— Зачем?

— Сомовы похитили Алаину и пытались её убить! А ещё: отравили тётку Меркулу! Вот!

Последнее слово она выкрикнула сквозь рыдания.

Я удивлённо вскинул брови.

Отравили Меркулу? Что за бред?

Боярышни подвывали в унисон.

— Интересно девки пляшут, — сказал я. — С чего вы взяли, что это сделали они?

Ответ получил не сразу.

Росля рукавом вытерла слёзы. Достала из кармана большой скомканный платок, высморкалась. Снова всхлипнула.

— Так… мама сказала.

— А она откуда узнала?

— Не… не знаю.

— Замечательно, — сказал я. — Просто великолепно. И чего хотят от неё эти представительницы Совета?

— А…арестовали.

— Это понятно. В чём обвиняют? Ведь как я понял, была честная дуэль.

— Она нарушила Правила, — сказала Росля.

— И что с того?

— Тётка Кишина говорит… маму могут за это казнить!

— Всё так серьёзно?

Рослевалда закивала головой.

— Интересно девки пляшут, — повторил я.

Взглянул на рыдающих боярышень.

Подумал: «Интересный поворот».

И ещё: «Почему бы мне не задержаться у Силаевых ещё на пару деньков? Разве у меня где-то есть неотложные дела? Я ведь никуда не опаздываю».

Вздохнул.

— Ладно, — сказал я. — Прекращайте лить слёзы. Обе. Ничего с вашей мамой не случится. Никто её не казнит — обещаю. Слышите, что говорю? Успокаивайтесь. И объясните мне толком, что у вас там за Правила.

Глава 20

Расположился в кресле, спиной к окну. После ночных развлечений мои мышцы побаливали. Но то была особая боль, от которой я не спешил избавляться: она навевала приятные воспоминания.

Младшая боярышня забралась мне на колени. Разглядывала куклу. В её руках та казалась огромной. От Мышки пахло свежей выпечкой и корицей. Её взлохмаченные волосы щекотали мне подбородок.

— Не кукла, а кошмар какой-то, — прошептал я, наклонившись к уху мелкой. — Прости. Лучше не нашёл.

Мышка шмыгнула носом.

— Красивая, — так же шёпотом, чтобы не мешать сестре, ответила она. — Я назову её Кошмаря.

— … Не скрывай, что ты боярыня и не веди себя подобно простолюдинке, даже если так тебе будет удобнее или такое поведение спасёт тебе жизнь, — не отвлекаясь на наши с Мышкой перешёптывания, цитировала Росля. — Не забывай, что ты находишься под бдительным присмотром предков рода — тех, кто при жизни чтил и неустанно соблюдал Правила и ждёт в посмертии того же от своих потомков. …

Боярышня стояла напротив меня, вытянувшись по струнке. Смотрела поверх моей головы на линию, в которой соединялись стена с потолком. Декламировала напыщенный текст без запинок: явно пересказывала Правила не впервые.

Пока боярышня говорила, они с сестрой не рыдали.

Перечисляя многочисленные пункты Правил старшая отвлекалась от грустных мыслей сама. А её монотонный бубнёж успокаивал Мышку.

Я не перебивал и не торопил Рослевалду: не видел причины для спешки.

Выяснил, что до принятия соответствующего решения Советом, приговор Силаевой не озвучат и уж тем более не приведут в исполнение. Собрать же совет, как заверила Росля, дело не одного дня.

Слушал боярышню внимательно, с неподдельным интересом.

Отмечал всё, что так или иначе могло иметь отношение к поступку Варлаи. Делил помеченное на две части: на ту, что может привести Силаеву на плаху (или как они тут казнят благородных?) и ту, что может оправдать её действия.

Первая кучка получалась заметно больше.

Своим поступком Силаева нарушила с десяток статей Правил. Начиная с того, что участвовала в несанкционированной Советом дуэли, провела ту не по правилам, без разрешения Совета убила на ней благородную. И заканчивая пренебрежительным отношением к самим Правилам, что расценивалось боярынями едва ли не как самое тяжкое из возможных преступлений.

И за все эти нарушения Варлае грозило одно и то же наказание — смерть.

Если Совет боярских родов признает её вину.

Именно этот пункт я и «положил» во вторую кучку.

Что бы ни писали в законах, решения на судилищах принимали люди.

По словам Рослевалды, виновна ли Варлая Силаева, определит Совет, состоявший из представительниц боярских родов. И если признает её вину, именно он выберет наказание. Хотя выбор у Совета и небольшой: либо извинения перед пострадавшими и денежный штраф, либо смертная казнь — другие наказания для благородных Правила не предусматривали.

Логика подсказывала, что за убийство на «неправильной» дуэли благородной Силаева штрафом не отделается, что смертной казни Варлае не избежать.

Но это если следовать логике.

Мой же опыт подсказывал, что поступать так не всегда обязательно.