— «Кто и когда это написал? И сколько в ней смысла, как получилось так, что некогда великий и могучий народ, превратился в забитое и замученное жизнью и невзгодами, стадо рабов?! Кто даст ответы на эти вопросы, и найдём ли мы вообще эти ответы или только вечный покой в конце пути?»

— в компании таких невесёлых дум, я продолжил дальше двигаться в сторону дома. Впоследствии, ещё не раз встречу эту фразу во время общения с людьми, обладающими другим, новым складом ума. Пребывая на философской волне, даже не заметил, как подошёл к своему подъезду. На часах была полночь.

……………….

Поутру, проснулся и поприветствовал очередной мрачный плебейский денек. Просмотрев почту, наткнулся на сообщение в «Нация. Live», от какой — то неизвестной мне ранее особы. Судя по профилю и фото на «аве», лет тридцати, симпатичная блондинка. Глаза умные, лицо задумчивое, грудь красивая. Политические предпочтения — консервативные, это уже интересно. Напрашивается в друзья, курва. Ок, добавим и напишем:

— «Здрасте, что хотело ваше тело?»

Всё равно, не ответит, да и чёрт с ней. В общении с женским полом, я давно занял выжидательную позицию, с намёком на пофигизм. Отчасти, сказался неудачный опыт в семейной жизни и видимо, низкое качество нынешнего женского «материала». Всё общение с «прекрасным полом», в последнее время у меня ограничивается уровнем физической и непродолжительной, иногда мимолётной близости. Так спокойнее и оказывает благотворное влияние на нервные клетки. Время покажет, что к чему, пора собираться на работу. Выпив крепкого чая и, проверив все электрические приборы на отсутствие коннекта с электрической сетью, я поспешил в прихожую. Быстро надев кроссовки, выбегаю на улицу, по дороге встретив своего соседа Костяна. Странный парень, с кудрявой шевелюрой и усталым взглядом. Поприветствовав его, спешу на остановку, ох уж эта «житуха» пролетария! По пути увидел митинг родителей наркоманов, перед зданием ГУВД. Этот «Иноземец», как каток, подминающий под себя человеческие судьбы. Сколько семей уже разрушило это зелье и сколько ещё разрушит? Автобус в это время стоял на светофоре, и я видел лица этих простых русских женщин и мужчин. Это были человеческие образы, измученных жизнью и своими родными, попавшими в наркотическую западню. Сердце разрывало от злости и негодования. И это ещё больше мотивировало на то, чтобы навести, наконец — то порядок на своей земле. Я уезжал всё дальше от того места, где родные и близкие люди наркозависимых, пытались добиться справедливости, но их ни кто не слышал. Мы вас услышали! Спустя десять минут, я немного успокоился, но седины прибавилось. Вытерпев тряску внутренних органов и, «разболтав» суставы, в пути по родным одноразовым дорогам, в салоне «скотовоза», под номером «13», выхожу на своей остановке. Впереди показалось здание управления и корпуса цехов. Недавно обновили фасад, покрасили так — себе. Гости из ближнего зарубежья «незаморачивались», да и директор опять руки на этом подряде «погрел». Ему машину обновить надо, надо ему и все! Но, кто — то смелый, уже внёс и свою лепту в ремонт здания, добавив надпись возле центрального входа: «Зарплата — это материальная помощь тем, кто не смог украсть». Это подняло мне настроение. По пути, минуя заводскую стоянку, забитую бюджетными «кредитопомойками», ловлю себя на мысли, как же люди расплачиваться будут, когда всех сократят? Меня отвлёк от раздумий мой напарник, Серёга Скрепцов. Обычный мужик, непримечательной внешности, чуть за 50, моряк. Голова у него ясная, хоть и захламлена пропагандой из телевизора. Но я взялся за него, дабы навести порядок в Серёгиных мыслях и наставить его на путь истинный и последний для него, как потом выяснится.

— Приветствую рабочий класс! — произнёс он, приближаясь ко мне.

— И вам не хворать, Сергей Батькович, — ответил я. Пожимая его грубую и шершавую, как кора старого дерева, заводскую руку, сразу решил спросить, вдруг забыл:

— Ты сделал, что я просил?

— Да. Он немного повозился с материалом, но получилось всё качественно. Я тебе говорю, мужик толковый и в своём деле специалист. После смены он подъедет. Сам понимаешь, что на работу это не понесёшь, — ответил Серёга, ускоряя шаг. Вместе мы проследовали к проходной, где уже столпились «баловни судьбы», видимо опять турникет сломался. Быстрее бы конец смены.

Наступило время обеда. Хорошо потрудившись на «дядю» и заработав на тарелку супа, спасибо, что пока ещё не крапивного, мы пошли тарелку эту самую, употребить. Выйдя на улицу и направившись к «курилке», я заметил там паренька из соседнего цеха. Точно не помню его имени, с этим у меня беда, вроде Толик. Подойдя к нему и поприветствовав «трудягу», я подсел рядом. Вон и Серёга семенит из столовой.

— Поговорить с тобой хотел Антон, — обратился ко мне этот Толя.

— Не ладное, что — то творится, не только у нас на заводе, вообще везде, — продолжил он, с тревогой в глазах.

— Я вижу, что ты думаешь в правильном направлении. Что же тебя беспокоит, друг мой? — прервал я его.

— Думаю, что если до эпидемии, власть хоть, как — то пыталась создавать видимость процветания, то после… Такое чувство, что они уже на чемоданах и включили «ликвидацию». Народ, массово пребывает в, какой — то не понятной мне прострации, ни кто ни чего не хочет замечать. Стало ещё больше лжи и самообмана, много зрелищ и «веселья», нас топят в дерме, а мы получается ещё, и спасибо говорим. Вот они, перевели нас на «боны» электронные, «дули» в уши, что это спасение для экономики, прочий бред несли. В итоге, инфляцию вообще не «прокормить», массовые сокращения, просто гиперзакредитованность населения, так как многие люди, уже не в состоянии себе даже на питание выделить из личных средств. Осталось только, домашним питомцам кредиты выдать. И вуаля, народ всё ещё думает, что неплохо живет, что ещё немного и вот оно — «Светлое настоящее», сказками о котором мотивировали ещё наших отцов и дедов. При этом распил бюджета продолжается, кто может, тот уезжает отсюда. Что блин происходит?! Когда жить то начнем, а не выживать?! — в сердцах прокричал он.

— «Не бойтесь сказок, жизнь страшнее. Соображает парень то», — подумал я, слушая этого человека.

— Если тебе, всё происходящее с этой страной не безразлично и у тебя есть желание, что — то поменять в лучшую сторону, тогда милости прошу к нам, в «кружок по интересам», — произнёс я, пристально посмотрев на него.

— Думаешь, что — то можно изменить? — спросил он, с надеждой в голосе.

— Думаю, что не всё ещё потеряно, — ответил я, взглянув на небо, где сквозь тучи показалось солнце. Возможно, это хороший знак. Сделав паузу для солидности, я сказал ему, глядя в глаза:

— Быть может, судьба и тебе позволит стать участником великих исторических событий. Имею честь пригласить тебя в наше общество, мы всегда рады новым людям, тем более, людям со здравыми мыслями и целями.

— Я готов послужить на благо общего дела, — сказал он, с твёрдостью в голосе и бесстрашием во взгляде.

— Хех, Антон. Ты сейчас был похож на одного политического деятеля, — нарушив минутную тишину, произнес Серёга. Он так и сидел тихо, не издав ни звука, во время нашего диалога с Толиком, куря одну сигарету за другой.

— Даже, не буду спрашивать на кого, — ответил я «Мореману», с иронией в глазах посмотрев на него.

После работы, «Мореман» и я прошли до жилых домов. Он сказал, что мужичок этот, припаркуется за гаражами. Серёга пошёл один, его не было минут пять. Вот он, вышагивает, сверток в обычном продуктовом пакете. Разворачивать и смотреть не стал, он за того «спеца» заручился. Вот и хорошо, что ни кто лишних вопросов не задает, мне нравятся такие люди. Минут десять мы ещё постояли, пока он курил. Поболтали о делах житейских, после разошлись. Знали бы мы тогда, простые рабочие люди, что поздним вечером предыдущего дня, влиятельные круги мирового закулисья, уже всё решили и механизм ликвидации этого государства был запущен. Времени у нас оставалось всё меньше и меньше.