Я смотрю на маленького мальчика, стоящего передо мной. Это Камерон, маленький сын делегата Томи. Я улыбаюсь, гадая, какой невинно-вежливый вопрос он задаст сегодня. Он не улыбается в ответ. Я хмурюсь. Его глаза расширены, испуганы. Я понимаю, что его рот открыт в беззвучном крике. Пытаюсь подойти к нему, но мои ноги увязли. Смотрю на них и вижу, что я прикована к земле! Я встречаюсь взглядом с глазами юноши: на его горле появляется красная полоса. Меня охватывает ледяной ужас, когда из разреза на его шее льётся кровь.

Настаёт моя очередь кричать, когда Харе, член Элиты, который сломал мне ногу столько перемен назад, выходит из-за спины Кама. Мальчик падает на землю, мёртвый и с остекленевшими глазами.

Я начинаю вспоминать свой кошмар, хватаясь за шею в том месте, где она, видимо, приняла неудачное положение.

— Татума.

Меня трясёт рука.

— Что? — хриплю я в лицо Санджея.

— Пора идти.

Я оглядываю усталые лица, мой страшный сон всё ещё преследует меня. Мне под кожу закрадывается сомнение. Эта группа изможденных бойцов собирается сразиться с лучшими бойцами Осолиса?

Рядом со мной приседает Осколок.

— Не позволяй им заметить это выражение на твоём лице. Им станет лучше, когда мы снова начнём двигаться. Ты знаешь, что чувствуешь себя хуже, когда у тебя есть только пара часов то тут, то там.

Я сглаживаю выражение своего лица и встаю, морщась от боли в мышцах.

— Конечно, — говорю я сдавленным голосом.

На этот раз задаёт темп Лёд, начиная медленно. Мои ноги громко стучат по земле позади него, но по мере того, как небо начинает светлеть, мои бегущие шаги скользят по холодной, твёрдой земле, а сердце начинает бешено биться в груди. Вскоре я узнаю главный проход между Первым и Шестым Секторами и ускоряюсь, чтобы бежать рядом со Льдом. Жители Внешних Колец разбегаются с нашего пути, распознав серьёзность на наших лицах. Они, должно быть, недоумевают, почему Мороз мчится через Кольца с компанией из членов казарм, людей Короля и Солати. Когда мы мчимся по менее населённому Среднему Кольцу, я ускоряю шаг. Неужели Элита уже прошла здесь? Пробрались ли они сюда ночью? Как они это сделали? Украли ли они одежду и выдали себя за Брум?

Я веду за собой остальных, покидая главную дорогу только для того, чтобы свернуть на случайный короткий путь, который я успела найти за время своего пребывания здесь. Я стискиваю зубы и сильнее толкаю ноги, чувство усталости исчезло. Мною движет чистая решимость.

Я буду там вовремя.

Я оглядываюсь и вижу Осколка и Оландона по обе стороны от себя, а остальные — в сотне шагов или больше. Я останавливаюсь на краю жилищ ассамблеи, чтобы подождать их, шагающих неровной шеренгой.

Когда я продолжаю движение, меня за руку хватает Малир.

— Сначала план, — он ловит ртом воздух.

Я прищуриваюсь, глядя на него. Гадаю, сказал ли Джован Малиру, что планирование — не мой конёк. Возможно, все знают, что я предпочитаю делать, а потом смотреть на последствия.

— Нам нужно попасть в замок, — говорит Осколок.

Ну, очевидно. Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

— Поскольку их численность ограничена, сомневаюсь, что они оставят стражу, — предполагает Оландон. — Они будут искать и подавлять.

— Нам нужно больше информации, — говорит Осколок.

— Войти, собрать информацию, — огрызаюсь я. — Понятно.

Я поворачиваюсь на пятках и ухожу, не дожидаясь, чтобы проверить за мной ли остальные.

Мои ноги скользят в сторону замка по мощёной дорожке. Что, если я ошибаюсь? Что, если я оставила Джована в одиночку сражаться с армией моей матери? Сначала на Брум обрушится дождь стрел, затем две армии столкнутся, и начнётся настоящее кровопролитие. Сколько сотен людей погибнет? Что, если я неправильно оценила стратегию дяди Кассия? Моё сердце заколотилось в груди от всех этих опасений. Мои колени подгибаются. Смогу ли я вынести жизнь, если Джован умрёт?

Я смутно различаю дом Санджея и Фионы. Фионы там нет. Все беспомощные члены ассамблеи находятся в замке. Я издаю громкий стон, вспоминая, что моя подруга беременна. Этот звук привлекает обеспокоенный взгляд Вьюги слева от меня. Бедный Санджей, наверное, сходит с ума.

Пока мы приближаемся к замковой решётке, мои глаза оценивают окружающую обстановку. Ничего необычного, кроме того, что ворота открыты, хотя должны быть закрыты. Где все тела?

— Брат, — спрашиваю я, доверяя его зрению, хотя моя вуаль снята.

— Путь чист, — отвечает он, ничуть не запыхавшись.

Я продвигаюсь вперёд, сохраняя ровный темп, замедляясь лишь по мере того, как поднимаюсь по гигантской лестнице к входу.

Одна из тяжёлых дверей приоткрыта.

— Что насчёт псарни? — шепчет Вьюга, предлагая альтернативный маршрут.

Малир жестом указывает Льду и Рону, которые отходят в сторону, чтобы проверить этот путь.

Через пару минут они приседают рядом со мной. Каура и Лео рысью бегут за ними.

Каура оставляет Рона и садится рядом со мной. Я рассеянно глажу её, нетерпеливо поглядывая на двух мужчин.

— Дверь псарни открыта, но двери на второй этаж и в главный коридор заблокированы. Должно быть, они поставили что-то с другой стороны, — отрывисто сообщает Рон, глядя на Лео.

Я прислоняюсь спиной к камню замка и наклоняюсь вперёд, чтобы заглянуть сквозь вход. Я подаю сигнал Льду, и он бросается в полумрак коридора. Остальные быстро следуют его примеру, а Малир движется сзади.

Замок устрашающе тих.

— Что-то не так, — говорит Санджей, повторяя мои мысли.

Не слышно писка детей, не слышно смеха женщин. Нет ни лязга, ни криков, ни звона разбитых тарелок и бокалов. Нет ни единого звука, к которому я привыкла за последние полперемены.

— В обеденный зал? — спрашиваю я Оландона.

Он это обдумывает.

— Или туда, или на тренировочный двор.

— В обеденном зале только один вход, — шепчу я. — Легче охранять и защищать, чем двор.

Рядом с тронным столом есть зал заседаний, но он не связан с остальной частью замка. Насколько я знаю, не связан.

Мы движемся шагом к сердцу замка, каждый мужчина в группе напряжён и готов к битве. Я вздрагиваю от скрипа ногтей Кауры по камню. Тяжёлые шаги Санджея звучат как падающие кирпичи. Но я прощаю его рассеянность, видя, как напряжены его глаза.

В поле зрения вырисовывается арочный проход. Без охраны. Пятеро дозорных лежат без движения, их позы неестественны и согнуты. Зияющие раны подтверждают их смерть. Малир быстро осматривает их на предмет признаков жизни. Командир смотрит прямо на меня, серьёзно покачивая головой.

Я осматриваю пространство в поисках других тел. По моим подсчётам, здесь должен быть ещё пятьдесят один человек.

Я делаю осторожные шаги в сторону арочного проёма. Почему-то мне вспоминается, как я впервые прошла здесь, расстроившись из-за слишком толстых стен, которые не позволяли разглядеть трон снаружи. С тех пор я узнала, что это было сделано для защиты. Так что убийца не мог выстрелить в Короля из коридора, но это означало, что теперь мне придётся полагаться на свой слух. К этому я уже привыкла. Мы задерживаем дыхание, напрягая все силы, чтобы услышать хоть что-то, хоть что-нибудь, чтобы сказать нам, что наша семья по-прежнему жива.

Хныканье ребёнка.

Я подношу дрожащий кулак ко рту и бросаю на Санджея полный надежды взгляд. Мой мозг мечется в поисках какого-нибудь плана. Нам нужно знать, во что именно мы ввязываемся, но очень высока вероятность того, что в попытке заглянуть через вход для ястребов, нас заметят по пути на крышу. И кто знает, кто погибнет, пока мы будем тратить время, пытаясь получить лучший обзор?

Я предлагаю остальным отступить в разветвляющийся коридор.

— Я пойду первой, — говорю я. — Нам нужно узнать больше, прежде чем вступать с ними в бой. Я войду одна. Слушайте внимательно, что я говорю, я постараюсь передать любую информацию, которую смогу, не вызывая их подозрений. Если их будет слишком много, вам нужно будет придумать другой план. Возможно, Элиту можно будет выманить на тренировочный двор и там пристрелить.