Литмир - Электронная Библиотека

— Спасибо — поблагодарил Сеня.

— А что, чай не вкусный? Такой не пьёшь, что ли? — спросила она.

— Нет, спасибо, вкусный, просто воды захотелось, — соврал Сеня. По-честному, ему сейчас больше всего хотелось сидеть у Поли дома, пить настоящий индийский чай, и слушать тихонько работающий телевизор, какой-нибудь концерт.

Хозяйка отошла к печи, ступая рваной туфлей по половицам, и Сеня подумал, что обувь у неё вообще древняя, чуть ли не дореволюционная, и совсем худая. К тому же туфли были совсем тесными.

Сеня нахмурился. Он вдруг отчётливо вспомнил, как шаркали задники обуви, когда Малина Ингмаровна, или как её там, открывала им двери. И когда в поле его зрения первый раз попали её туфли, они не казались такими выцветшими и рваными. Наверное, пылью припали, подумал он. И ноги отекли к вечеру, вот и всё. Сеня вдруг понял, что ноги у неё не отекли, они просто стали больше. Да и ходить она стала более грузно, порывисто. А вот половицы под ней теперь почему-то скрипели тише.

У Сени разом пересохло горло. Он хотел глотнуть воды, но взгляд его остановился на кружке с чаем. Интересно, что там в нём было такое, что, выглушив по кружке, мужики уже считай спали?

Сеня осторожно поглядел на Малину. Она стояла спиной. Какая здоровая, то-то она и щеколду зацепила, подумал Сеня отстранённо. Ему стало страшно. Не нужно было заходить в этот дом. Почему дом выглядит таким наспех прибранным, почему она выбралась из погреба, и почему она становится больше к вечеру?

Малина отвернулась от печи. Сеня судорожно уставился в тарелку, чтобы она не видела, что он её разглядывает.

Да что ж такое-то, подумал Сеня растерянно. Хотелось зажмуриться и помотать головой. Но закрывать надолго глаза он, честно, боялся. Тихая, холодная жуть медленно растекалась по левой стороне тела, холодила позвоночник и затылок. Казалось, волосы на руках встают дыбом; а может, так оно и было.

Закусив губу, Сеня отвернулся, наклонил голову, посмотрел вниз, на щербатый край стола, на свои руки, на ноги под столом. Никаких изменений в размерах или зрении он не заметил.

Снова скосив глаза, он увидел — теперь ясно и несомненно увидел — что туфли хозяйки уже просто разъехались по швам, в развёрстую пасть носка торчали пальцы ноги, обтянутые ветхими дырявыми носками. Сеня похолодел, поняв, почему скрип половиц стал тише. Если раньше нога хозяйки нажимала на одну доску, и та, утопая, скрипела, то теперь распухшая ступня занимала в длину почти полторы доски поперёк.

Сеня ошалело выпрямился за столом, словно внезапно проглотил кол. Обвёл мужиков вытаращенными глазами. Да они спали!

Превозмогая себя, заставив ватные ноги разогнуться, он вскочил в полный рост, перевернув сковородку с утиными яйцами, и набрав душного воздуха в грудь, заорал:

— Мужики!!!

От лязга навернувшихся об пол сковороды и кружки и от дикого Сениного крика мужиков подняло на ноги. Иван Ефимыч спросонья схватился за свисток, Савка вскочил с вытянутой шеей и открытым ртом, даже глухой Гришка рывком встал, ещё до того, как разлепил веки. Все вылупились на Сеню.

Сеня молча, боясь обернуться, ткнул рукой к печи, указывая на хозяйку. И только когда Савка перевёл взгляд и заорал как дурной, Сеня заставил себя повернуть голову.

Малина стояла у плиты, сжимая в руке чёрную кочергу. Ростом она была чуть ли не выше Гришки. Сарафан на широких плечах натянулся, огромные жилистые руки доставали почти до колен. Вытаращенные базедовы глаза занимали пол-лица, жуткие, неподвижные; зрачки сжались до игольного ушка.

— Фор бёвельн… — рокотнула она низко. — Какого рожна ты чай-то не пил, ракарюнйе?

Малина мало напоминала сейчас человека. Отсветы на лице, казалось, резали его на ущелья, складывающиеся вовсе не в людские черты. В чернильном рту за бескровными губами тонули в тени крупные квадратные зубы, тяжёлые кольца серег растягивали уши почти до плечей.

— Э, э! — прикрикнул Ефимыч. — Да ты что, ведьма?

Малина наклонила голову, и в доме погас свет. Прежде чем лопнули ввалившиеся внутрь стёкла и началась свалка, Сеня понял, что беспокоило его весь вечер: свет-то горел, а между тем, к селу не вела никакая линия электропередач.

Стало темно, шумно и суетливо. В горячей от ужаса ночи что-то ломилось в окна и дверь позади; как животное, орал Савка, кто-то куда-то метался, кого-то подмяли, что-то тихо и утробно ворчало в углах. Сеня схватил стул и махнул им в сторону Малины, зацепил кого-то; крикнул басом в темноте Гришка, холодные руки вцепились Сеньке в запястье, и он, подвизгивая от ужаса, опустил стул во второй раз. Хватавший мешковато упал; хрипло рычала на незнакомом языке Малина. Сеня не раздумывая махнул стулом на голос, раздался глухой удар, а потом стул выдернуло из его рук с огромной силой. Он остался без оружия.

Стеная, Сеня ринулся бежать, споткнулся, схватил, огрёб, натолкнулся, и, наконец, кубарем вылетел в сени. Дверь наружу была почему-то уже открыта, и оттуда падал синий сумеречный свет. Правда, проём тут же загородил оборванный, грузный силуэт, но ружьё Сеня схватить успел.

Тут зажёгся свет — ручной фонарик у него за спиной. Лучи упали на сморщенное лицо того, кто загораживал дверь, и Сеня понял, что этот человек давно мёртв. Изъеденное до кости лицо было перепачкано чем-то тёмным и тягучим, что текло из двух дыр проваленного носа. Синий, распухший, как у задушенного, язык не помещался меж зубов. Один глаз закрывали спутанные колтуны волос, еле державшихся на дырявой коже черепа. Второй был безумен и смотрел прямо на Сеню. Сеня спустил оба курка, абсолютно не думая, что делает, и ходячего мертвеца снесло со ступеней. Содержимое его живота расплескалось по полу. Сеня выскочил во двор, перепрыгивая лужу, и его стошнило на траву. В голове как-то полегчало.

Следом вывалился Гришка с фонариком, в глазах его застыл ужас. В сенях грохнуло ещё два выстрела, и Савка тоже вырвался из страшного дома. От сараев метнулась какая-то тень, и Сеня вскинул ружьё. Это была Ольга.

— Это ещё что? — заорал Сеня ей в лицо. Ольга непонимающе глянула на него, а потом перевела глаза левее и вдруг зашлась визгом. Сеня развернулся.

Мертвец с пробитым животом благополучно встал на ноги, и, вытянув перед собой негнущиеся руки, путаясь в петлях тёмных и светлых кишок, тянулся к ним.

— Ах ты ж ёлы-палы, — машинально сказал Сеня, не глядя, перезаряжая ружьё — сумка с патронами была при нём.

— Что это, что это? — как заведённая, на высокой ноте орала Ольга. — Что это такое, господи, а?

Сеня поднял приклад к плечу и выстрелил мертвецу в голову. Череп разлетелся ошмётьями, и безголовое тело, рухнув на узловатые колени, завалилось назад. Разверстый живот дрогнул и опал. Тело успокоилось.

Так вот оно что возилось во дворе, подумал Сеня. Из углов двора, из сарая, из дома, один за другим брели к ним шатающиеся страшные фигуры. Те, что выходили из дома, были в крови — метавшийся фонарь Гришки рождал багровые блики на их бледных, тянущихся ладонях и тёмных измазанных губах.

— Ефимыч!.. — простонал Савка и бросился было к дому. Гришка схватил его за плечо. Тот остановился.

Их окружали, ворча и толкаясь, около десятка мёртвых тел. Савка и Гришка выстрелили дуплетом и ломанулись к калитке, Сеня, выпустив второй патрон, презаряжал ружьё на ходу, за руку таща дрожащую Ольгу, и они вывалились из двора чуть раньше, чем хозяйка, переступая убитых мёртвых и оставяляя кровавые отпечатки босых уже ступней, двухметровой тушей протиснулась на крыльцо. Волосы её серебрила восходящая луна. Они, как живая паутина, липли, подрагивая, к стенам, к потолку, тянулись к балкам, как проволока в электирическом поле.

— Хельга, варрррр!!! — прорычала ведьма, увидев мелькнувший подол Ольгиного платья. Мертвецы отозвались на голос хозяйки сварливым воем, и люди, на секунду замерев, поняли, что на улицах этих тварей несколько десятков.

Они бежали к лесу, Гришка медленнее всех, видать, ему было худо. Он прихватил вместе со своим ружьём и «Маузер» покойного, наверное, уже, Ивана Ефимыча, а патронов к нему у него не было. Так что его бросили в траву, чтобы не мешал. Сеня, мокрый от страха и напряжения, тащил Ольгу буквально волоком, но, как ни странно, чувствовал какое-то невозможное в таких условиях облегчение. Теперь он, по крайней мере, понимал, что не ошибся и с деревней что-то отчаянно не так. Возможно, мир и сошёл с ума, но Сеня — нет. Это его и держало. Это и перепуганная девушка рядом, которую надо было утешать и спасать. Впрочем, ничего, кроме желания защитить, она у него не вызывала, поскольку нравилась ему исключительно Поля. И славно, подумал он на бегу, что не её сейчас приходится тащить через жуткую ночь прочь от ходящих, вопреки всем законам диалектического материализма, мертвецов.

3
{"b":"832616","o":1}