Я накануне получил кучу дополнительных проблем. Магистр Вагнер был обязан принять участие в снеме, как родственник и наследник герцога Ноншмантаня, одного из самых знатных лордов столицы. На снеме заодно должен был решаться и его гербовой вопрос, поскольку одно дело – титул, который можно получить в браке с единственной наследницей, и совсем другое – имя. На имя Ноншмантаней претендовали дальние родственники старого герцога, и едва ли не впервые в истории род должен был разделиться – одной его ветви отходил герб, второй – фамилия. Соответственно, во все законы и гербовники должны были вписать новые гербы и имена. Нечто подобное уже было восемнадцать лет назад, когда мой названный брат Анджелин Мас взял в жены наследницу другого имени и титула. Но там речь шла всего-навсего о нанесении на родовой герб Масов дополнительных знаков. И все обошлось буквально парой-тройкой заседаний Совета Лордов. Анита Мас-Гнездич умерла несколько лет назад, и овдовевший Анджелин покинул столицу, удалившись в родовое поместье. Тем более что он фактически управлял двумя графствами – восстановленным Звездуновским и Гнезново. С тех пор я его видел лишь однажды и вряд ли мог увидеть сейчас – как уже сказал, наш ректор временно сложил с себя обязанности преподавателя, а значит, временно исполняющим обязанности ректора был назначен вытащенный из забвения престарелый мэтр Визар, а у остальных учителей существенно прибавилось обязанностей. Некоторые из нас были вынуждены проводить занятия друг за друга, и угадайте, кого поставили вести практику по некромантии у {всех} групп?

Чтобы вам было понятно, скажу, что большинство практических занятий у некромантов проводится либо поздно вечером, на закате, либо в полночь. Обычно теорию читает один преподаватель, а практику ведут сразу два, подменяя друг друга. Таким образом, на кафедре обычно работает три наставника. Аспирантов «некроманты-практики» не берут, это привилегия «некро-теоретика». Но теперь нас осталось только двое – один читает лекции, другой – водит студентов на кладбище. Сегодня одну группу, завтра – другую, послезавтра третью. Мой рабочий день начинался за два часа до заката, когда нормальные люди садятся за ужин в кругу семьи или идут в кабак, чтобы отметить окончание трудового дня, и завершался за полночь. И если группа практикантов на другой день могла отоспаться и прийти на занятие ко второй или даже третьей лекции – а у младших день после практики вообще считался выходным – то мне надо было утром обязательно сесть за отчет и составление плана на новое занятие. И это при том, что пентаграммостроение никто не отменял.

Нет, будь я помоложе, такой напряженный график – на сон оставалось всего четыре часа – не был бы так тяжел. Но когда тебе почти пятьдесят лет, и часть времени ты просто обязан посвящать молитвам…

В общем, уже на третий день снема я был готов возненавидеть окружающее. Вчера у меня были два занятия по пентаграммостроению, потом мы со старшим курсом до полуночи бегали по кладбищу, играя в салочки-догонялочки с парой неучтенных умертвий, позавчерашний день тоже был не из легких, так что, когда ко мне постучали, я рявкнул, не оглянувшись:

- Я занят!

Я действительно был занят. Сегодня, по счастью, у меня было всего одно практическое занятие со вторым курсом и одна лекция по теологии с первокурсниками, но надо было вплотную заняться проблемой тех неожиданно проснувшихся умертвий. Старое кладбище, на которое мы водили студентов, было местом тихим. Туда уже давно никого не подкладывали, разве что в старые склепы добавляли кого-то из престарелых лордов. Если на новые кладбища – их в столице было два – покойников отвозили ежедневно, а порой и по двое-трое за раз, то на старое – хорошо, если раз в декаду. Со дня смерти короля Болекрута такое случалось лишь дважды, а ведь миновал без малого месяц! Старое кладбище было тихим и мирным и разупокоивание сразу всех могил этого года было явлением неординарным. Хорошо, что со мной были четверокурсники. Они быстро сориентировались и не только сумели упокоить всех обратно, но и снять кое-какие показания.

Вот эти добытые сведения я и должен был проанализировать, потому как сегодня – ирония судьбы! – мне на это же кладбище надо было вести группу юных ведьмаков. Мало того, что это сплошь зеленая молодежь. Но и ведьмаки на порядок слабее некромантов в плане магии мертвых. Они хороши в схватках с упырями, болотниками, оборотнями и прочими чудовищами. Но чтобы упокоить мроя или привидение – тут, простите, они слабаки. Да и с упырями тоже… упырь упырю, как-никак, рознь. Ваш покорный слуга однажды, в юности, сам чуть было не стал упырем. Последствия этого – меня укусил настоящий упырь – ощущались долго, до сих пор место укуса ноет в некоторых случаях, а на отдельные заклинания у меня появилось что-то вроде аллергии. И допустить, чтобы кто-то из студентов стал жертвой агрессивно настроенной нежити, не хотелось. Поэтому надо было понять, что произошло со старым тихим кладбищем и заранее принять меры предосторожности. Мне жутко хотелось спать, впереди было два занятия и серьезная работа, и стук в дверь никоим образом не вписывался в мои планы.

- Мастер, к вам…

- К черту!

- … к вам пришли, - голос за дверью был настойчив.

- Я же сказал – пусть идут к черту! Или приходят завтра.

- Завтра, - послышался новый голос, - придете уже вы.

Ох… эти холодные интонации могли принадлежать только тому, кто привык не просто отдавать приказы, но и требовать их немедленного исполнения.

Пришлось идти открывать дверь.

В коридоре стояли двое – дежурный аспирант, взъерошенный, как воробей после купания и незнакомый мне мужчина средних лет в куртке с нашивками королевского курьера.

- Вам пакет, пра Груви, - холодно произнес он. – И советую принять его.

Конверт был с королевской печатью.

- Меня приглашают на снем? – догадался я.

- Да.

- Но… - признаться, я растерялся, - я не могу…не имею права…

В самом деле, на снеме могли присутствовать только представители знатных семей, которые могли предоставить в качестве доказательства как минимум троих знатных предков. То есть, титул мог получить их прадед, а то и кто-то из его прародителей. Что же до меня, то, как уже сказал, принадлежность династии ткачей еще не давала…

- Потрудитесь прочесть, - королевский курьер смотрел на меня как-то странно. Словно сомневался в умении читать.

Что ж…

Сломал печать, развернул туго скрученный пергамент…

Ох, ты ж…

Письмо было от Анджелина Маса. У моего названного брата по-прежнему был четкий крупный почерк, и первых же слов оказалось достаточным, чтобы я обругал себя за забывчивость. «Младший брат» - так и было сказано. А я совсем забыл, что когда-то имел честь войти в графский род. Да, без права наследования, то есть, ни один из моих детей никогда не будет иметь права на титул и фамилию. Да и герб мой, уж если использовать, будет иметь широкую белую кайму, в отличие от косой полосы незаконнорожденного. Но для присутствия на снеме этого, как я понимаю, достаточно.

И все-таки…

- Я должен дать ответ… сегодня?

- Через час. Начало через час, - курьер не отличался терпением. – Сначала торжественный молебен во дворцовой часовне, потом церемония открытия и приведения к присяге.

Через час. Если я хочу до начала заседания хоть немного пообщаться с Анджелином, надо поторопиться. Ведь названный брат не просто так вспомнил о том, что я {имею право} присутствовать на снеме. И ему явно нужна от меня не поддержка в один голос, а кое-что другое. Мы иногда переписывались, даже виделись, когда выходила замуж Луна Байт, но ни в письмах, ни в личном разговоре Анджелин никогда не затрагивал серьезных тем.

- Хорошо. Я… постараюсь быть.

- Ваш пропуск…

- Мне достаточно вот этого, - указал на гильдейский знак. – Я – личный наставник его высочества принца Богумира.

Не хотелось этого говорить, но почему бы один раз не использовать власть в своих целях?