Глава 31

Наши дни.

У нас снова не получается нормально поговорить с Тимуром. Он в который раз отворачивается от меня и уходит. Сбегает. Я хочу крикнуть ему вдогонку, чтобы остановился, но понимаю, у меня нет сил. Нет.

Это борьба выматывает настолько сильно, что опускаются руки. И это я уже переживала. Тогда… Когда была намного моложе. Я помню, все до мельчайших подробностей. И внутри меня начинает просыпаться вулкан, который до недавнего времени спал. Раздражение, как клуб дыма обволакивает сознание, а затем злость начинает выплескиваться, как лава.

Я достаю телефон и набираю Сабине. Клуб? Боже, да это идеально! Хватит с меня этого цирка. Сегодня развлекусь, отпущу эти дурацкие мысли о боксере и завтра разведусь. Плевать на него, на его карьеру, на Генриха Илларионовича. На все плевать. Пускай отец считает меня инфантильной дурочкой, которая не в состоянии постоять за себя. Ведомой, взбалмошной, да кем угодно.

Сейчас мне все равно.

А Тимур пожалеет еще о своем поведении. Если он не может со мной нормально общаться, не хочет строить совместную и счастливую жизнь, основанную на доверии, то и говорить нам дальше не о чем.

Сабина верещит от радости и называет адрес клуба. Я беру машину. Его любимую, между прочим, и уезжаю. Как остынет, приедет и не увидит своей любимой малышки. От этого становится немного радостно. Я, конечно, злорадствую. Никогда не думала, что так смогу поступить, но я это делаю.

До клуба добираюсь очень быстро, адреналин зашкаливает и желание оторваться настолько нестерпимое, что я едва выдерживаю. Только я появляюсь в клубе, как меня окружают подруги и начинается веселье. Танцы, разговоры и никто не спрашивает про Тимура. Все наоборот поддерживают мое решение приехать одной, без парня. С ним, как говорит Сабина, я бы сидела в сторонке. Устав на танцполе, поднимаюсь в випку на втором этаже и окунаюсь в тишину. Давно я так не развлекалась. А самое интересное, что сюда никто не идет. И я не хочу, чтобы чтобы тут стоял галдеж.

Я пью сок и прикрываю глаза от усталости. Ноги гудят от танцев, и уже хочется домой, в теплую постель. Свет приглушенный и из-за этого меня начинает клонить в сон. Невольно опять мои мысли возвращаются к ситуации с Тимуром. Это странно, но я не могу его отпустить. Дома я была уверена, что забуду, выкину и выброшу все воспоминания. А сейчас, когда спустила пыл, включается мозг… И чувства.

Я скучаю по нему.

Корю за слабохарактерность, но не могу по-другому. Видимо это не тот спусковой крючок, из-за которого я бы отпустила Тимура. Я слишком на нем завязана. Несколько раз смотрю на экран, надеясь, что он все же позвонит, но ничего нет. Ни единого звонка или смс. Я уже полчаса сижу одна, на часах почти половина второго ночи и хочется домой. Пора.

Хватаю сумку, достаю ключи от машины, спускаюсь вниз и нахожу Сабину. Сквозь толпу и громкую музыку пытаюсь докричаться до нее:

— Я домой, слишком устала. Спасибо тебе, я правда отдохнула, — она кидается мне на плечи и крепко обнимает, но в этот момент меня от нее отрывают и на секунду мне кажется, что приехал Тимур, но захват болезненный и совершенно чужой. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто там и лишь широко распахиваю глаза в удивлении.

— Давлатова Соня Дмитриевна?

Передо мной стоит полицейский. Взрослый мужчина лет тридцати, с глубоко посаженными глазами и угловатым подбородком, излишне пухлыми губами и широким некрасивым ртом. Я не знаю, почему замечаю именно эти мелочи. Наверное, потому что подсознательно боюсь полицейских. Они меня пугают.

Я начинаю думать, что что-то произошло с Тимуром, что всплыла история с парнями и сейчас меня нашли, чтобы я дала показания. Я перебираю кучу вариантов в голове и, наконец, отвечаю:

— Да, я, — киваю и хочу задать кучу вопросом, но меня бесцеремонно перебивают.

— Вы задержаны по подозрению в нанесения тяжких телесных повреждений во время управления автотранспортным средством. Пройдемте, — мужчина с силой хватает меня за локоть и ведет на выход.

Я виновата в чем? Пытаюсь остановиться и сопротивляться, что-то говорю мужчине, но меня не слышат.

— Подождите, это какая-то ошибка…. — растерянно бормочу в ответ.

Я ничего не понимаю. Я все время находилась тут, даже дышать не выходила, в то время, как девчонки отдыхали и веселились. Откуда… Какие тяжкие телесные?

— Хватит же дергаться, — резко выдает полицейский и я слышу лязг наручников, застегивающихся на моих руках.

Теперь я понимаю, что все серьезно, что мне не стоит сопротивляться, кричать и что-то доказывать. Именно поэтому я спокойно иду за полицейскими и сажусь в машину. Я четко понимаю, что мы сможем во всем разобраться. Что все будет в порядке, что у нас все получится. Я действительно в это свято верю.

Я настолько погружена в свои мысли, что не сразу замечаю, как кто-то сбоку делает фотографии. Это плохо, потому что скоро это разлетиться по СМИ, но я креплюсь.

Несмотря на внутреннее спокойствие, мне становится страшно, потому что я ничего не понимаю. И это все выглядит какая-то подстава или розыгрыш. Может так Тимур решает надо мной подшутить?

— Я ничего не делала. Была в клубе и можете по камерам посмотреть, — решаю все же сказать им, но они, даже не взглянув в мою сторону, монотонно отвечают:

— Мы все проверим, не переживайте. Сейчас ответите на вопросы и дальше будем решать.

Это уже не похоже на шутку, внутри начинает гореть, что все реально. Когда меня привозят в участок, я тут же требую звонок.

— Тим. Меня забрали в полицию, говорят я кому-то тяжкие телесные нанесла.

— В смысле? — он также шокирован, но его долгое молчание напрягает.

— Я не виновата. Я ничего такого такого не делала, — я надеюсь, что Тимур мне верит и быстро приедет.

— Как это не виновата? Ты кого-то избила и забыла?

— Нет, Тимур, приезжай, пожалуйста, — я называю ему адрес, он коротко отвечает и отключается.

Я растерянно смотрю на телефон и чувствую, как по щеке скатывается одинокая слеза.

— Ну что, поговорили? — интересуется следователь, к которому меня привели. — А теперь посмотрите это…

Глава 32

— Вы серьезно? — я всматриваюсь в видео и понимаю, что на картинке я.

Моя одежда, обувь, даже заколка в волосах идентична моей и сумочка… Я всматриваюсь и нахожу отличия: попа больше, плечи шире, другая походка.

— Мне кажется, тут даже говорить не о чем, доказательства на лицо, — следователь ухмыляется и нажимает кнопку повтора.

Это видео раз за разом проигрывается, и с каждым повтором я сильнее убеждаюсь в том, что это не я.

— Вы что не видите, меня подставляют. Девушка там просто одета, как я… — хочу себя защитить, дать наводку мужчине, но он будто меня не слышит.

Не хочет слышать… Вместо этого он начинает говорить дальше:

— Охранники подтвердили, что вы выходили из клуба и возвращались. Вот видео, как вы на машине мужа едете по направлению дома, но как только сбиваете граждан переходящих, заметьте по пешеходному переходу, резко разворачиваетесь и едите обратно в клуб. Камеры показывают точное время. Так что увы, ни один адвокат вам не поможет.

Его слова бьют сильно. Мне действительно становится страшно, не только за себя, но и за своих близких отца, Тимура и даже Генриха Илларионовича. Мне обидно и за себя, потому что меня кто-то подставляет. Я-то точно знаю, что ничего не делала.

— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, — мои слова тут уже не помогут, только усугубят ситуацию. И сейчас мое единственное спасение — Тимур.

Меня отводят в камеру и я долго брожу из угла в угол в ожидании, когда меня вызовут. Вначале приходят адвокаты. Их почему-то двое. Они долго и нудно расспрашивают меня о том, что случилось, о том, что я делала. Никто из них не верит в то, что я не выходила из клуба. По сто раз напоминают мне о том, что я сбила людей и о записи. Когда они, наконец, уходят, я выдыхаю, а после камера открывается снова и меня ведут уже в кабинет. Выглядит он печально, как и моя ситуация. Меня изолировали полностью, как преступницу. Даже Тимур сейчас находится не рядом со мной, а через перегородку.