При упоминании о моей принадлежности к одаренным, Марина судорожно выдохнула и с силой зажмурилась, словно хотела выбраться из объятий ночного кошмара. Но когда она снова распахнула веки, то ничего не изменилось. Я все еще был здесь.
— Если тебе так хочется это слышать, Юра, то да, мне страшно, — честно призналась она. — Меня буквально трясет, когда я пытаюсь осмыслить произошедшее. Но это ведь ты! Как я могу тебя выгнать, зная, что у тебя не то что денег, а даже карманов нет, куда их можно положить!
— И все же, мне неприятно осознавать, что мое общество для тебя противно, — упрямо мотнул я головой.
Полыхнув в эмоциональном плане какой-то термоядерной смесью решимости и горячности, щедро приправленных испугом, Марина подошла ко мне. Сначала она сделала вид, что собирается забрать полотенце, но вместо этого цепко ухватилась за мое запястье.
— Ты чего? — недоуменно воззрился я на красавицу.
— Ты никуда не пойдешь, ясно? — безапелляционным тоном заявила девушка.
— Но почему?
— Потому что мне не нужно, чтоб соседи шушукались о том, как из моей квартиры сбегают голые мужики, так понятно?
Несмотря на отчетливо шутливый подтекст, голос собеседницы звучал глухо и надтреснуто, словно она вот-вот разрыдается.
— И что ты предлагаешь? — осведомился я, еще не догадываясь, к чему она клонит.
Похоже, мой котелок и в самом деле стал плохонько варить. Или, быть может, во всем виноват тот проклятый шепот, что не умолкает ни на мгновение! Я постоянно концентрируюсь на нем, несознательно стараюсь настроиться и разобрать хотя бы одно слово из этого непрекращающегося шелестения. Но куда там… в том потустороннем эфире звучит только сплошная тарабарщина.
— Оставайся, сколько потребуется, — выдернула меня Марина из размышлений. — Без нормальной одежды я тебя все равно никуда не пущу. Да и ключей от твоей квартиры, насколько я понимаю, у тебя нет. Ведь так?
— Ну да…
Получив утвердительный ответ, девушка молча потянула меня в комнату, где чуть ли не насильно усадила на кровать.
— Хочешь, я помогу вытащить нитки? — она провела кончиками пальцев по безобразному шву на плече и даже не дрогнула.
— Буду признателен, если тебе, конечно, не противно этим заниматься.
Маришка удалилась, а затем вернулась, принеся лакированный футляр маникюрного набора. Вооружившись маленькими ножничками и пинцетом, она принялась кропотливо и подчеркнуто бережно обрезать и вытягивать вросшие в плоть нитки.
— Тебе не больно? — обеспокоенно поинтересовалась она после того, как выдернула обрывок стежка с кусочком приросшего мяса.
— Не особо, — равнодушно поведал я. — Последние сорок дней вообще научили меня на все смотреть проще.
— Юра, а как это… — девушка сначала осеклась и замолчала, но потом все же взяла себя в руки. — Как это, умирать?
— Наверное, по-разному, — философски подметил я, расслабленно откинувшись на матраце. — Кому-то везет, и его находит пуля. А кому-то, как мне, приходится запекаться на медленном огне.
— Это… ужасно, — скорбно покачала головой Маришка. — Даже не представляю, через что ты прошел… Прости за мое неуместное любопытство.
— Ничего страшного, ты можешь спрашивать меня, о чем угодно, — подбодрил я собеседницу. — Однажды я умолчал кое о чём, и мы оба знаем, чем это кончилось для нас.
От красавицы повеяло настолько ощутимыми смущением и виной, что я откровенно изумился. Все никак не могу понять, то ли это Марина испытывает такие яркие эмоции, то ли мой дар стал более восприимчивым?
— Насчет того, что произошло, Юр, — едва слышно пролепетала девица, не отрываясь от своего занятия. — Наверное, я должна извиниться. Неправильно было так себя вести и обрубать любые контакты с тобой. Просто… просто мне стало невыносимо страшно от осознания, что ты… один из них.
— Ну а сейчас, когда ты видела, как я выбираюсь из могилы, будто сраный зомби, тебе полегчало? — скривил я губы в саркастичной усмешке.
— Знаешь, вообще-то да. Хоть мне всё еще боязно, — не стала отпираться Марина, — но уже не так. Я ведь все эти дни думала, что потеряла тебя навсегда. А сейчас, у меня будто появился второй шанс. Если ты, конечно, захочешь мне его дать.
Несколько обескураженный тем, что сейчас услышал, я повернул голову и уставился на девушку. Почему-то мне до последнего не верилось, что она сможет принять меня таким, каким я стал. Однако Маришка всеми силами старалась показать мне, что готова попробовать. И хоть она не имела понятия, на что соглашается, ведь я и сам-то еще не успел принять случившееся со мной чудо, но отвергать ее мне не хотелось.
— Только если ты не станешь больше исчезать с радаров без всяких объяснений, — вынес я наконец решение.
— Обещаю, — пухлые губы собеседницы тронула робкая улыбка, и от ее вида мне действительно стало немного лучше.
Кто бы там не стоял за моим воскрешением, бог или дьявол, но я был ему искренне благодарен.
* * *
— Скажи, Юра, как давно ты стал инфестатом? — спросила Марина, когда мы сидели на кухне и неспешно прихлебывали чай.
— Несколько лет назад, на войне…
Я ненадолго замолк, погружаясь в воспоминания, кажущиеся кадрами из кино или видениями прошлой жизни. Вроде и не так много времени минуло, но по внутренним ощущениям это случилось со мной целую вечность назад.
— Мы тогда шли колонной от Тегерана и были атакованы из засады. Снаряд влетел прямо в лобовую броню и за секунду убил в десантном отсеке БМП всех, кроме меня. В тот момент я подумал, что тону в черном дыму и пламени, но настоящим оказался только огонь. А тьма… таким было мое первое знакомство с некроэфиром.
— Господи, как страшно… — от лица собеседницы отлила кровь, сделав ее кожу болезненно бледной. — Я… я даже представить себе не могу...
— В каждом из нас дар пробудился после встречи со смертью, — отстраненно вымолвил я. — Видимо, такова наша природа.
Теплая женская ладошка накрыла мою отощавшую руку и ободряюще сжала. Я поднял взгляд на Марину и увидел ее слегка печальные, но притягательно блестящие глаза. В них уже не осталось того страха, который был в первые часы нашей встречи, и это обнадеживало.
— Прежде всего ты человек, Юра, — убежденно произнесла девушка. — Причем, очень хороший. Я знаю это. И не вздумай даже пытаться убедить себя в обратном!
Неопределенно хмыкнув, я опустил голову. В сознании каскадом пронеслись кровавые картины из прошлого. Лица мертвецов, которых я вопреки всем людским и мирозданческим законам поднимал и заставлял идти в бой. Лица перепуганных заложников упырей, которых я убивал, чтобы лишить нежить преимущества в схватке. Лица тех, кто страдал и молил о помощи, когда я проходил мимо, отгородившись от их мучений скорлупой ИК-Б. Все это я совершал, преследуя благие цели, да. Но делало ли меня это хорошим человеком? Не знаю…
К счастью, отвечать Маришке мне не пришлось, потому что в прихожей затрезвонил домофон. Хозяйка тут же подскочила, едва не опрокинув кружку с недопитым чаем, и заспешила к двери.
— Это Ольга Сергеевна! — возбужденно воскликнула она. — Ты уже придумал, что будешь говорить?
— Что-нибудь скажу, — отмахнулся я. — Ты, главное, в комнате ее усади, а то вдруг она тоже в обморок бухнется при виде меня.
— Да-да, я помню… — Марина на ходу нервозно поправила прическу и вышла с кухни.
Дальнейшие несколько минут растянулись для меня в часы. На самом деле, я не думал о том, что скажу маме. Мне просто хотелось ее увидеть и поскорее обрадовать. Поэтому сейчас я лихорадочно перебирал всевозможные варианты объяснений моего воскрешения. Но ничего кроме правды на ум не приходило.
— Мариночка, что у тебя стряслось? — донесся до меня из коридора взволнованный голос матушки. — Я летела к тебе со всех ног!
— Ольга Сергеевна, вы только ничему не удивляйтесь, но это касается Юры…
— Ох, моя хорошая, я так и знала, что ты беременна! Но ты не переживай, кровиночку Юрасика мы примем как собственную! Если хочешь, перебирайся к нам в Подольск. Я тебе ни в чем не откажу, Мариночка, да и с лялькой так проще помогать. А то в Москву каждый раз не накатаешься. О, а у нас ведь родильный дом новый построили! Даже по столичным меркам весьма хороший! Ты еще не думала, где рожать будешь?
