- Бадри, - Глеб задумался. - Это ведь единственный, оставшийся в живых после бойни, которую устроил "Вервольф" на "даче". Быстро оклемался и встал в строй. И грохнул своего хозяина.
- Объяснение простое. "Вервольф" его перевербовал.
- И превратил в шахида? Это не та публика, Олег. Тут что-то другое.
- Остается дистантный контроль.
- Точно. Контроль над сознанием. Зомби...
- Да, - покачал головой Артемьев. - Тут без стакана и без Доктора не разберешься...
Глеб взял мобильник, соединился с Доктором и забил встречу в логове, откуда ученый муж практически не вылезал.
Где-то через час "Форд-Фокус" подкатил к забору невзрачного дощатого домика с обширными подвалами и большой территорией. Здесь логово Доктора.
Охранник, напоминавший праздного дачника, приветливо махнул рукой и пропустил машину на территорию.
- Как ты тут? - спросил его Глеб.
- Здоровья набираюсь, нервишки успокаиваю, - потянулся охранник. Соловьи поют. Свежий воздух.
Охрана состояла из нескольких бойцов. Все здесь нормально - сектора пристреляны, имеется немало сюрпризов, которые ждут незваных гостей, включая драматически-театральный финальный: взрыв объекта при невозможности его обороны.
- Дачники, - хмыкнул Артемьев. - Курорт. Аква-парка только не хватает.
- Подкинь начальству идею, - предложил охранник. - Мол, для психологической разгрузки личного состава.
- Вы тут такие загруженные...
- А бдительность блюсти... Хуже всего отдыхать, когда надо бдить...
- Ладно, работничек... Где Доктор?
- Барин в трудах праведных. В космосе витает. Но вас примет. Уже спрашивал...
В просторном подвальном кабинете царил творческий беспорядок. Грудами были навалены книги, научные журналы на трех языках. Под ногами валялись два ноутбука. В углу светился экран монитора. Такой беспорядок является спутником многих творческих натур. Правда, в этом беспорядке они прекрасно ориентируются и знают, где что лежит и откуда что взять.
Сам Доктор сидел за просторным угловым компьютерным столом и строчил чернильной ручкой очередной научный труд, время от времени поднимая от исписанных листов взгляд на дисплей. Подавляющее большинство его научных работ не имеют никаких шансов в ближайшие полсотни лет стать достоянием мировой научной общественности. Слишком уж скользкая и секретная сфера деятельности. Слишком специфический круг интересов - методика допроса под психо-тропным воздействием, кодирование психики и дальше в том же роде... В Организации Доктор нашел себя. "Белый Легион" поставлял ему большой материал. Был он человеком, одержимым своими исследованиями, и потому вызывал у окружающих закономерное опасение.
- Привет научной интеллигенции, - махнул рукой Глеб.
- А, душегубы, - хмыкнул Доктор, поправляя пятерней свою жиденькую прическу и отодвигая от себя голографическую клавиатуру. - Добро пожаловать.
- Все обидеть норовишь.
- Хочешь, закодирую. И обижаться сразу перестанешь.
- Шутки у тебя. - Глеб бесцеремонно свалил на пол кипу журналов и освободил кресло.
- По делу или как? - посмотрел на него пронизывающе Доктор. Обычно взор его был повернут куда-то внутрь себя, но иногда глаза становились, как у волхвов - они проникали в душу, как бур в мягкую почву.
- Чаем напоишь? - спросил Артемьев.
- А как же. - Доктор поднялся с кресла и устремился в небольшую кухню, в которую вела деревянная дверь. Кухня ему была необходима, поскольку он экспериментировал в свободное время с экзотическими китайскими блюдами и коллекционировал приправки к чаю.
- Без психотропов? - осведомился Глеб, наконец дождавшийся обещанного чая, принимая большую глиняную, покрытую синей глазурью чашку.
- И без стрихнина, - пообещал Доктор. - Пей, не отравят.
Глеб отхлебнул пахнущий травами и земляникой чай. И признал, что вкус исключительный.
- Как у тебя так получается? - спросил Артемьев.
- Бабка научила.
- Кем была?
- Деревенской колдуньей, кем еще.
- Ага, наследственность...
- Ладно, душегубы, каким ветром попутным вас принесло?
- Да обговорить одну ситуевину неоднозначную, - сказал Артемьев.
Они изложили суть дела.
Доктор очень внимательно выслушал историю позорной погибели депутата Сельмурзаева. Задал несколько наводящих вопросов. И сделал вывод:
- Вероятность кодирования высокая. Процентов восемьдесят.
- Откуда уверенность? - спросил Артемьев.
- Детали.
- Глаза стеклянные, - с видом знатока отметил Глеб. Роботизированность движений.
- И это тоже, - кивнул Доктор. - Но на один момент вы внимания не обратили.
- На какой? - заинтересовался Артемьев.
- Бадри что сказал по мобильнику?
- "Да, брат"...
- Брат... Самое ласкающее слух слово для восточного человека. За ним сила рода... Учтите, кодировка - это чаще всего не слом психики. Ломать психику полностью - это затратно, долго, сложно и требует определенных средств и навыков. На Гаити колдуны вуду зомбируют, травя жертвы порошком из рыбы фугу. Ее печень, икра, молоки, кишечник и кожа содержат в себе один из самых опасных природных ядов нервно-паралитического действия тетрадотоксин. Под его воздействием психика претерпевает необратимые изменения. Практически уничтожается старая личность и на нее накладывается новая - раб, послушный и бессловесный. Знаменитый гаитянский зомби - живой мертвец. Он не способен самостоятельно жить в обществе. Его удел - работать на прополке огорода и спать в яме.
- Бадри жил, - возразил Артемьев. - И спал не в яме. Как же его обработали?
- Воздействие на базовые пласты личности. На те, что составляют ее основу - глубинные социально-психологические установки, которые укрепляются в подсознании. Родоплеменные основы социума на Кавказе очень крепки. Род, семья - это святое. Ради них можно пожертвовать жизнью.
- И что? - не понял Артемьев.
- В мозгу возникает фантом. Некто становится для кодируемого братом. Близким человеком. Олицетворением его родоплеменных связей, и, следовательно, нитей, связывающих с этой жизнью. Брата надо спасти во что бы то ни стало. Ему надо помочь.
- И "Вервольф" становится таким братом? - кивнул Глеб.
