Марк какое-то время размышлял, как выбраться отсюда, но ничего не мог придумать. В голове мутилось, и он вспомнил, что не ел с самого утра. Какой неосторожностью было сунуться сюда в одиночку! Но кому здесь он может доверять? Он вздохнул и прислонился к стене, почувствовав бесконечную усталость. Ему нужна была передышка, чтоб немного придти в себя, собраться с мыслями, и тогда он обязательно что-нибудь придумает! Из каких только передряг он не выбирался живым, неужели всё это только для того, чтоб умереть в этом гниющем колодце? Он закрыл глаза, стараясь успокоить мысли, но отчаяние всё больше охватывало его, и в душу закрался страх, что вот здесь и может закончиться его жизнь. И он умрёт в одиночестве, Мадлен снова потеряет мужа, Валентин останется без отца, его друзья и Жоан даже не узнают, что с ним случилось, и, хоть и будут искать его, не найдут. И, может быть, его тело присоединится к тем трупам в пещере, или его просто сбросят в ров или зароют где-нибудь в углу двора. И на этом закончится не только его жизнь, но и жизнь его славного некогда рода. Что он скажет отцу, когда увидится с ним по ту сторону? Раньше он не так боялся смерти, может, потому, что ему нечего было терять, но теперь, когда появилась надежда на счастье, на возрождение славы де Сегюров, на сыновей и дочерей, на долгую счастливую жизнь, так обидно было потерять всё снова.

Холод пробирался к самому сердцу и окутывал его леденящим отчаянием, и только душа с безумной надеждой снова молила о чуде. Кого? Может, отца, смотревшего на него с небес, может, мать, которую он помнил лишь расплывчатым золотым силуэтом, распластавшим над ним ангельские крылья, может, святую Лурдес, уже раз подарившую ему жизнь, может, Армана, ушедшего вслед за ней в небеса и теперь казавшегося ему присоединившимся к сонму богов. И эта страстная мольба струилась со дна этого затхлого колодца к самым высоким небесным высям.

Первый тёмный день закончился, и наступило утро, но оно было ещё темнее, чем предшествующий вечер. В маленьком замке барона де Дре зашевелилась немногочисленная челядь. Неопрятная кухарка вышла на крепостную стену и выплеснула в ров помои, слуги тащили в донжон вязанки дров, собираясь топить камин, в курятнике кудахтали потревоженные куры, пару из которых уже поймали, чтоб зажарить для хозяина.

Сам барон уже встал, он стоял в своей спальне и с довольным видом рассматривал себя в мутноватое зеркало. Он надел на себя бархатный камзол своего пленника, и хоть тот не сходился на его животе, пошит он был так искусно, что если не обращать внимание на такую мелочь, фигура его казалась теперь стройной и даже представительной. Потом он посмотрел на руку, где поблескивал редкой красоты сапфир, ещё недавно украшавший руку барона де Сегюра. Что ж, такая судьба у этих вещиц — переходить с одной руки на другую.

Де Дре вышел из спальни и спустился в зал, где возле растопленного камина прилегли два лохматых волкодава, в запутанную родословную которых явно затесались пастушьи псы. Они лениво застучали тяжёлыми хвостами по каменному полу, но даже не изволили оторвать от него свои медвежьи головы.

Барон уселся в кресло и снова с удовольствием посмотрел на перстень, размышляя, сколько он может стоить. Впрочем, нет, он не станет его продавать, так красиво смотрится синий кристалл на его пальце. Он загадочно мерцает, и в его глубине зажигаются яркие сиреневатые блики. Наверно, даже у де Невера нет такой красоты. И даже если он будет умолять продать его, не нужно соглашаться, ведь так приятно иметь хоть что-то, чего нет у этого напыщенного индюка.

Заспанный слуга гремел за его спиной посудой, накрывая на стол, а он продолжал вглядываться в игру искр в глубине сапфира. И тут его занятие прервали быстрые шаги.

— К вам гость, ваша светлость, — доложил управляющий, подойдя ближе.

— Что за гость? — недовольно проворчал де Дре, не отрывая глаз от перстня.

— Шарбо. Сказал, что не уйдёт, пока вы его не впустите.

— Один?

— Нет, судя по количеству факелов, с ним отряд человек тридцать.

Де Дре, наконец, взглянул на управляющего.

— И что ему нужно?

— Поговорить.

— Наверно важный разговор, если он явился среди ночи. Проводи его сюда. Да скажи, чтоб со стола убрали. Не хватало ещё кормить этого плебея!

Управляющий кивнул и обернулся к слуге, который так же неторопливо зазвенел посудой, убирая со стола. Шарбо явился вскоре, он вошёл решительно и, окинув зал цепким взглядом, подошёл к хозяину замка.

— С чем пожаловал? — спросил тот, надменно взглянув на гостя, но на того это не произвело впечатления.

Он взял стоявший у стола стул и, поставив его к огню, сел напротив. И эти ленивые псины даже не попытались зарычать, а снова заколотили хвостами по полу.

— Я к вам по делу, ваша светлость, — произнёс Шарбо, взглянув на барона. — Вы вчера захватили на своих землях того, кого вам не стоило трогать, и если вы не хотите влипнуть в ещё большие неприятности, то я советую вам немедля выдать этого человека мне.

— О чём вы, Теодор? — с некоторым недоумением улыбнулся де Дре.

— О шпионе тайной полиции короля, дурак вы этакий, — ответил тот. — К тому же этот парень дружен с королём. Вам точно нужно совать свою голову в петлю?

— Если ты так груб, значит, дело серьёзное, — заметил барон.

— Более чем, — кивнул Шарбо. — Этот де Сегюр явился к моему хозяину с приказом короля. У него здесь какая-то тайная миссия. Мой старик весь на желчь изошёл, когда увидел его. Оказалось, что папаша этого парня когда-то украл у него что-то ценное, ценное настолько, что старика до сих пор корёжит от одного воспоминания об этом. И теперь этот молодчик является и требует впустить его в дом, крутится вокруг его племянницы и интригует за его спиной. В чём там дело, я не знаю, но если б не тот приказ, подписанный королём, маркиз бы его сам… Но он не дурак, и знает, к чему это приведёт, потому вынужден был подчиниться. Вчера парень выехал из Лианкура, и это видели многие. Вы его захватили здесь, это видел тот, кто доложил об этом моему хозяину. Он не заинтересован в его спасении, но желает лично рассчитаться за обиду. Потому будет лучше, если вы отдадите его мне.

Де Дре усмехнулся.

— Звучит занятно… Я рад бы помочь твоему господину, Теодор, потому что искренне уважаю его, но боюсь, что ты ошибся. Я никого не захватывал и не знаю, о чём ты. Кто такой де Сегюр? Твой соглядатай наверно ошибся. А ты сам ничего не видел.

— Вижу сейчас. Какая глупость — напялить на себя его камзол и к тому же нацепить на палец кольцо. Этот сапфир сразу западает в душу, верно? Один раз увидишь, уже не забудешь. Если он умрёт у тебя в замке, то когда приедут сыщики тайной полиции искать его, я приведу их прямо сюда, скажу, что узнал о похищении и пытался вытащить его из твоего плена, но ты всё отрицал и я уехал ни с чем.

— Я и тогда буду всё отрицать, — пожал плечами барон. — Слово аристократа против слова безродного подкидыша.

— Слово маркиза де Лианкура против слова барона де Дре, который уже несколько раз был пойман за руку на похищениях, не платит в казну налоги и подати и не имеет достаточно денег, чтоб подкупить сыщиков. Старик злопамятен. Ты действительно хочешь подарить ему свою землю, которую он с радостью присоединит к Лорму?

Барон задумался, а потом немного обиженно взглянул на гостя.

— Ну, пойми, Теодор… Я же не сам это придумал. Это воля де Невера, а с ним я никак не могу ссориться. У него у самого есть связи в Сен-Марко. Он уже заплатил мне, чтоб я устранил этого парня. Если я его тебе отдам, деньги придётся вернуть, и он будет сердиться. Этот де Сегюр слишком сильно ему насолил, уж не знаю чем.

— Не нужно ничего возвращать, — возразил Шарбо. — Я тебе ещё доплачу, — он сунул руку в подсумок и вытащил оттуда большой кошелёк и бросил его барону. — Я заберу его у тебя, и он исчезнет, но ты тут останешься ни при чём. Мы будем молчать, а без нашей помощи сыщики ничего не найдут и уберутся в столицу ни с чем.