— Ваше воображение, доктор Уиллинг, работает превосходно. Не скажете ли вы в таком случае, каким образом мне стало известно, что Фостина приедет сюда в свой коттедж, причем именно в этот вечер?

— Вы ей позвонили и попросили встретиться. Может, даже не вы лично, но кто-то это сделал за вас. Она об этом вскользь упомянула в разговоре с Гизелой, не назвав, правда, имени. Несомненно, вы представились членом таинственной семьи ее отца, о которой она так долго строила догадки. Вы могли рассказать ей кое-что об Уоткинсе и ее матери, что дало возможность ей понять, кто вы, не называя вас по имени. Может, вы открыли ей, что она — незаконнорожденный ребенок, чтобы тем самым объяснить ей свое желание встретиться с ней тайно и избежать тем самым публичного скандала. Ваше предложение, конечно, могло запросто соблазнить такую несчастную и одинокую девушку, как Фостина.

— И в то время, когда Фостина умирала, я, по-нашему, срочно запасался алиби?

— Нет. Это было бы слишком грубо с вашей стороны. А вы — человек тонкий. Кроме того, вам еще предстояло убрать картонки или темную занавеску до обнаружения трупа. Вот вы и явились сюда еще после смерти Фостины. На вас снова была одежда Фостины Крайль, как и в тот раз, когда вы приехали в эту дерев- ню за несколько дней до ее гибели, чтобы превратить обычное дверное стекло в зеркало. Именно тогда механик из гаража предложил довести вас до коттеджа. Если бы вам повезло, то оба раза во время вашего появления здесь, вас могли бы и не заметить. Но, к сожалению, по воле судьбы вас «засекли» оба раза и оба раза приняли за’Фостину, на что вы, собственно, и рассчи тывали. Вы знали — если полиция убедится в том, что Фостину «видели» в окрестностях после того, как она уже была мертва, то могло произойти только одно: рассказ о двойнике Фостины превратился бы в рассказ о привидении Фостины, и в конечном результате полиция закрыла бы дело, квалифицировав его как «рецидив деревенского суеверия».

Вчера ночью вы вытащили из рамы черный картон Вы вполне резонно предполагали, что сможете провести в доме несколько часов. Но вдруг вы услыхали шум двигателя автомобиля, едущего в чаще соснового бора Опять невезение. Оказывается, Фостина пригласила на уик-энд свою подругу Гизелу. У вас не оставалось времени, чтобы заменить перегоревшие лампочки. Вам пришлось спешно ретироваться по направлению к лесу, и вы оставили открытую настежь дверь и горящую в холле лампу. Вы попытались пробраться незаметно через чащу, но ночь, как на грех, выдалась темной, с дождем, и вы, спотыкаясь, с трудом вышли на дорогу, где Гизела чуть не сбила вас своей машиной. Когда произошло короткое замыкание и фары погасли вы спокойно удалились на своих бесшумных подметках из искусственного каучука. На покрытых скользкой ледовой корочкой слежавшихся сосновых иголках следы не остаются, и дождь к тому же смыл все отпечатки ног на дороге еще до того, как Гизела вышла из автомобиля и включила фонарик.

— Превосходный сюжет для детективной истории, больше ничего, — рассмеялся Вайнинг. — У вас нет никаких доказательств.

— Вы считаете, что нет? Но все же я располагаю кое-какими деталями.

— Например?

— Каждый человек обладает своим специфическим запахом — одежда, лосьон для бритья и т. д. Миссис Лайтфут — единственная надежная свидетельница появления двойника, которая оказалась рядом с ним в Бре- ретоне. Она утверждает, что от него не исходило никакого запаха. Что же это означает? Говорит ли о том, что призрак был бесплотным? Или же о том, что при определенных условиях запах тела одного человека совершенно не воспринимается другими? Да, такое условие существует: это случается тогда, когда их тела пахнут одинаково. Две женщины, пользующиеся одними и теми же духами, не чувствуют их запаха друг у друга. Некурящий человек, целуя другого, сразу же почувствует запах никотина, но два курящих, целуя друг друга, ничего не заметят. Они готовы поклясться, что у них — абсолютно чистое дыхание. Миссис Лайтфут пользуется лимонной вербеной. Так как двойник, по ее словам, не издавал никакого запаха, то им должен оказаться тот, кто тоже пользуется лимонной вербеной, тот, в кого настолько глубоко въелась эта привычка, что он забыл уничтожить запах, когда олицетворял собой Фостину. Вероятно, это был мужчина, так как миссис Лайтфут пользуется только мужским лосьоном. Но уж никак не Фостина, которая, как известно, не пользовалась ничем, кроме лаванды.

Такие наблюдения значительно облегчили мои усилия, направленные на поиски двойника. Им должен был оказаться человек, настолько похожий на Фостину, что может запросто сойти за нее при слабом освещении и на определенном расстоянии, человек, который обычно пользуется лимонной вербеной, человек, связанный как с Мейдстоуном, так и Бреретоном, человек, у которого есть мотив для причинения ущерба Фостине или ее физического устранения.

Когда вчера вечером я вошел в свою библиотеку, то почувствовал слабый запах лимонной вербены, но никак не мог определить, от кого из трех посетителей он исходит — от Чейза, от его бывшей супруги или же от вас. Только что, когда вы стояли под аркой, я уловил этот тонкий запах снова и понял, что он исходит от вас.

— К сожалению, все это — неправда. Я имею в виду ваши рассуждения с начала до конца. Само собой разумеется, я пользуюсь лосьоном вербены после бритья… Я рассказал вам всю правду о себе и о Фостине. Можете мне не верить, ваше дело. Даже если вам нравятся собственные догадки, их все же нужно сперва доказать. Ваша версия с вербеной шита белыми нитками…

Он встал и начал нервно ходить по комнате, заложив руки в карманы, поглядывая на стеклянную дверь и люстру над головой, словно турист, испытывающий вежливое любопытство к тому месту, на котором когда-то вершилась история. Он остановился, помедлил и улыбнулся своей глуповато-дерзкой улыбкой.

— Я всегда утверждал, что убийца, рассчитывающий на успех, хорошо должен изучить законы. Это его единственный шанс.

— Что вы имеете в виду?

— Но вы-то знаете. Во всяком случае, должны знать. В противном случае мы с вами находились бы в полицейском участке, а не вели столь приятный разговор наедине, завершая захватывающую детективную историю. Даже если все сказанное вами правда, — чего, конечно, я не признаю, — то все равно я не могу быть убийцей.

— Почему же?

— Вы уверены, что я не отвечу на этот вопрос. Но представьте себе, отвечу! Если даже я убил Фостину так, как вы себе это представляете, то должен быть крайне признательным тому году, когда я изучал юриспруденцию, перед тем как принять окончательное решение и заняться ценными бумагами. Вы прекрасно знаете, доктор Уиллинг, что доказать факт совершения преднамеренного или даже непреднамеренного убийства практически невозможно, если смерть наступает в результате сильного испуга. Особенно, если у пострадавшей слабое сердце. Каким образом вы сможете доказать в суде, что именно мои действия вызвали у нее сердечный приступ? Он ведь может произойти в силу тысячи как внутренних, так и внешних причин. В ходе судебного или медицинского расследования можно доказать, что какой-то физический фактор — пулевая, ножевая рана, удар, яд, — может привести к фатальному исходу, но кто способен доказать, что психологический фактор вызвал сердечный приступ, причем сделать так, чтобы исключить все возможные сомнения? Но именно это предстоит вам доказать, чтобы добиться обвинения как в преднамеренном, так и непреднамеренном убийстве. Окружные прокуроры обычно не берутся за дела, которые не могут выиграть. В любом гражданском иске требуется лишь определенное число доказательств, чтобы выиграть дело, но в таких случаях, как этот, — смерть, наступившая в результате психического потрясения или шока, — ничего доказать невозможно. В результате вам придется ограничиться гражданским иском с требованием возместить ущерб, причиненный семье жертвы. Но, увы, у бедной Фостины не было семьи, она была незаконнорожденным ребенком.

Базиль встал.

— Вы забываете об одном: Алиса Айтчисон не была напугана до смерти. Бет Чейз видела, как кто-то, похожий на Фостину, столкнул ее с лестницы. Можно легко доказать, что вы носили одежду Фостины. Можно доказать' также, что Фостина, оставаясь незаконнорожденным ребенком, была вашей кровной родственницей и что из всех людей в Бреретоне только вы внешне напоминали ее, и, следовательно, только вас можно было принять за нее в той одежде, в которой она обычно появлялась. Можно доказать, что у вас с Алисой произошла ссора. Неважно, по какой причине. Вы, Вайнинг, обвиняетесь в смерти Алисы, и я вынужден взять вас под стражу.