— Сдается мне, о мудрейший, что фонтан твоего воображения не иссякает, — изрекла Мэгги, неспешно потягивая кофе.

— Ты не жила в этом доме, а я торчу там постоянно.

— Ну перестань, Джини, у Лори скорее всего просто какие-то проблемы генетического характера. И никакого они не имеют отношения ни к монстрам, ни к ящерам, ни к чудищам со дна морского. Ты ведь уже обращался к психиатру, да и операция не за горами. Теперь с тебя и взятки гладки.

— Не знаю, — задумчиво отозвался Кейлер. — Но я нутром чую, что атмосфера в поместье со дня на день накаляется и вот-вот произойдет нечто из ряда вон выходящее. Только вот что…

— Джини, милый, ну конечно же, так скоро напряжение и не спадет. Это вполне естественно. Все так и должно быть. Стоит тебе разрешить свои проблемы с Лори, как страсти улягутся. Все это вопрос времени.

— Да уж, — согласился Джини. — В ближайшие дни вряд ли стоит ожидать изменений.

Он нахмурился и с интересом уставился на струйку голубоватого дыма, поднимающуюся от тлеющей сигареты, словно именно в ней и крылась разгадка тайны.

— Послушай, — внезапно встрепенулась Мэгги, — если тебе и в самом деле полегчает от этого, отпусти меня на пару часиков. Я сгоняю в антропологическую библиотеку и пороюсь там.

— Ты не обязана делать это.

— Знаю, что не обязана, но теперь и у меня внутри засвербило. Надо же доказать тебе, что Лори действительно настоящая красавица… с небольшими генетическими отклонениями, а семейство Сэмплов — никакие не чудовища и не пришельцы и что, наконец, настало время забыть о волнениях. Знаешь, даже Генри Несс заметил, что ты не в себе. Он, похоже, предполагает, будто ты задумал нечто грандиозное, ну, например, ведешь переговоры с тайными агентами Фиделя Кастро о продаже им Панамского канала.

Джини взглянул на часы.

— Ладно, Мэгги. Два часа, максимум — три. И ровно к трем постарайся вернуться.

— Вот и прекрасно, — обрадовалась Мэгги, допивая свой кофе. — И еще одно, Джини.

— Что такое?

— Помни, что я любила тебя… А может быть, люблю и сейчас. Так что самое главное для меня — твое счастье.

Джини тепло улыбнулся.

— Спасибо, Мэгги. Ты мой ангел-хранитель.

* * *

Пробило уже пять часов, но Мэгги не возвращалась. Генри Несс вызвал Джини на срочное совещание. Кейлер сунул записку с просьбой позвонить ему домой на пишущую машинку Мэгги. Спешно собрав все необходимые документы, Кейлер помчался на двенадцатый этаж. У входа в конференц-зал стоял раздраженный Уолтер Фарлоу и нервно покусывал мундштук потухшей трубки.

— Что стряслось? — на ходу спросил Джини.

— Плохи дела. Газетчики пока не пронюхали, слава Богу. Короче, какой-то маньяк похитил сына французского посла.

— Да вы шутите! Что, прямо сейчас?

— Насколько я понял, нынешней ночью. Полиция всячески старается, чтобы никакая информация не просочилась в прессу. Похоже, они ждут не дождутся, когда за ребенка потребуют выкуп в виде каких-то политических сделок. Генри просто с ума сходит.

— Представляю себе. Похитителей еще не вычислили?

— Пока что нет. Кстати, никто еще и не заикнулся о выкупе. Но Генри почему-то уверен, что эта чудовищная акция напрямую связана с проблемой Ближнего Востока. Ему кажется, что похитители начнут сейчас обвинять арабов в смерти ребенка.

В этот момент двери конференц-зала распахнулись. Генри Несс поджидал сотрудников в окружении мрачного представителя ФБР, французских дипломатов и агентов ЦРУ.

— Ну что ж, господа, — вздохнул Генри Несс, — давайте думать, что может означать это похищение.

Совещание длилось более трех часов. Высказывались самые безумные предположения, но постепенно переговоры зашли в тупик. Никаких сообщений из полиции так и не поступило, а зал к этому времени буквально заволокло сигаретным дымом. Когда Генри Несс раз в пятнадцатый начал излагать свою теорию относительно похищения ребенка, зазвонил телефон, стоявший возле Джини.

— Простите, — извинился Кейлер и снял трубку.

— Кейлер слушает.

— Дорогой, это Лори.

— А, привет. Послушай, милая, я сейчас очень занят. Я на важном совещании, освобожусь часа через два, не раньше.

— Прекрасно. Представление в цирке начинается в половине десятого.

— В цирке? В каком цирке? Что-то я не понимаю…

— У меня для тебя приятный сюрприз, — проворковала Лори. — Мне удалось раздобыть два билета на сегодняшнее представление.

Джини потянулся за пачкой сигарет.

— Лори, мне, конечно, очень неловко, но я не хочу сегодня никуда идти.

— Но все в восхищении от цирковой программы! — не унималась она. — Там такие воздушные акробаты!

Джини прикурил сигарету и в отчаянии потер затылок.

— Лори, после пятичасового совещания я уже не в состоянии оценить твоих гениальных акробатов. Так что, пожалуйста, сделай одолжение… сдай билеты.

— Ну, Джини…

— Прости, дорогая, но я занят.

— Джини, а я так мечтала сходить в цирк! — обиделась Лори.

— Ну, хорошо, как-нибудь в другой раз обязательно сходим.

— На все представления билеты уже распроданы. А сегодня, кстати, покажут нечто особенное.

— Что же именно?

— Увидишь.

И тут только Джини заметил, что Генри Несс искоса посматривает на него. Действительно, семейные проблемы в самый разгар такого важного совещания! Генри Несс не раз высказывал мысль о том, что все его подчиненные как один должны быть женаты на своих рабочих местах, а уж если кто-то — чаще двух раз в неделю — уходил вечером к жене, то такой извращенец считался если не двоеженцем, то по крайней мере развратником.

— Ну, пока, — занервничал Джини, — я все-таки на работе.

— Ну, пожалуйста, пойдем, — настаивала Лори.

— Я перезвоню тебе попозже, и тогда решим.

— Я люблю тебя, Джини. Ну, пожалуйста, пойдем.

Генри Несс недвусмысленно кашлянул, и Джини виновато улыбнулся.

— Ну, хорошо, — сдался он. — Пойдем в цирк. Заскочи ко мне в девять. А теперь пока, у меня срочные дела. Я не могу больше разговаривать.

— Джини, ты просто прелесть. Я тебя обожаю!

— Я тоже. Пока.

Повесив трубку, Джини с таким невозмутимым выражением лица повернулся к присутствующим, словно разговаривал только что с британским премьером.

— Я надеюсь, дома у тебя все в порядке? — поинтересовался Генри Несс.

— Конечно, сэр. Все отлично.

— Ну и прекрасно. А то мои подчиненные так усердствуют на работе, что частенько забывают про дела домашние.

Раздались смешливые повизгивания, смахивающие скорее на вой гиен. Переговоры продолжились.

* * *

Представление закончилось около полуночи. Уставший и злой Джини пробирался к стоянке, перешагивая через груды пивных и лимонадных банок, стараясь не наступать на недоеденные куски пиццы. Огни цирка начали гаснуть, а жонглеры и наездники гуськом потянулись к вагончикам, чтобы принять душ и, переодевшись, усесться, наконец, перед телевизором с баночкой пива.

Несмотря на то, что Джини благоразумно надел в этот холодный ноябрьский вечер теплый плащ, он чувствовал, что его время от времени бьет дрожь. Однако Кейлер отнес это за счет своих пошаливающих нервов.

К началу представления они опоздали из-за затора, образовавшегося на подъезде к цирку. Вдобавок ко всему выяснилось, что места их уже заняты каким-то совершенно безразмерным джентльменом деревенского разлива и его дородной супругой. В итоге Кейлеры целых два часа проторчали на галерке среди улюлюкающей детворы и дряхлых стариков. С деревянной скамейки почти ничего не было видно, а вопли мальчишек вдобавок ко всему заглушали все звуки, доносившиеся с арены.

Однако Лори, похоже, была восхищена представлением. Джини полез в карман и обнаружил, что сигареты кончились.

— Джини, — с восторгом произнесла Лори, — мне так понравилось!

— Понравилось? — удивился он. — Чего же там было хорошего?

— Ну, все. Все здесь просто великолепно!