Девушка печально покачала головой.
— Мэгги, спасибо тебе за помощь. Ты даже не представляешь, как много значит для меня информация, которую ты сумела раздобыть. Но теперь я просто обязан выяснить все до конца. И в любом случае, кем бы ни оказалась Лори на самом деле, теперь она — моя законная супруга, и я не вправе оставлять ее одну.
— А тебе не приходила в голову мысль, что Лори может быть опасна?
— Не понимаю, что ты имеешь в виду. Как это — «опасна»?
— Ну, львы ведь представляют некоторую опасность для людей.
— Да, но…
— У меня никак не выходят из головы слова того французского дипломата, помнишь, я тебе говорила? — И Мэгги опустила голову.
— Что-то не припоминаю…
— Ну, он тогда еще намекнул мне, чтобы ты остерегался танца.
— Да-да, ну и что же?
— Так вот. Ты же знаешь, если человек владеет несколькими языками, они порой путаются у него в голове, и он, не замечая, выдает слова сразу двух или трех языков. В общем, не мне тебе объяснять, у дипломатов подобное частенько случается. Так вот, когда француз говорил о танце, он произнес это слово по-французски.
К тому же, я не совсем отчетливо расслышала всю фразу целиком, но он советовал остерегаться «дане».
— А что такое «дане»?
— В переводе с французского это означает «зубы». Так что, Джини, он советовал тебе беречься ее зубов.
* * *
Кейлер встретился с Питером Грейвсом в баре арлингтонского гольф-клуба. Это оказалось уютное заведение с зеркальными стенами и удобными кожаными креслами. Освещение здесь было мягким и приглушенным. Завсегдатаями бара являлись, как правило, люди образованные. Они приходили сюда и, расслабившись, заводили непринужденные беседы. Лишь изредка за каким-нибудь столиком раздавался неуместно громкий смех.
Джини заказал себе чистое виски и сырные чипсы. Время шло к обеду, а Кейлеру так ничего и не удалось перехватить.
Поздоровавшись с Грейвсом, Джини вдруг почувствовал, как тяжело ему будет рассказать о наболевшем. Но он не мог вернуться в поместье Сэмплов, не поделившись с доктором своими тревогами.
— Милый уголок, — одобрил Кейлер, прикуривая сигарету и внимательно разглядывая бар. — Скажите, сюда приходят только врачи?
Питер отрицательно покачал головой.
— В основном одни военные. Должен признаться, что если кому-нибудь вдруг взбредет в голову швырнуть сюда во время обеда хоть крошечную бомбу, Пентагон мгновенно лишится свох лучших сотрудников.
— Приму к сведению, — улыбнулся Джини. — В следующий раз я продам кому-нибудь эту государственную тайну никак не меньше чем за пару долларов. Так что не продешевлю. Подработать никогда не мешает.
Питер лениво потягивал через соломинку коктейль, то и дело поигрывая вишенками, плавающими в янтарной жидкости.
— Ну, как вы себя чувствуете? — наконец решил перейти к делу доктор.
— Я совершенно растерян и подавлен. А разве это бросается в глаза?
— Видите ли, по телефону у вас был взволнованный голос, и я решил, что у моего нового знакомого начинается нервная истерика.
— Истерика со мной? Вы, наверное, шутите.
Питеру в конце концов удалось подцепить в бокале вишенку, и он с удовольствием съел ее. А затем принялся задумчиво ворошить соломинкой пепел, придвинув пепельницу поближе к себе.
— Понимаете, истерики случаются и с выдержанными людьми. Кстати, как раз со спокойными и владеющими собой людьми это происходит чаще, чем с теми индивидуалами, которые постоянно психуют у всех на виду и создают о себе впечатление нервных особ. Вот, например, в этот бар частенько захаживают посетители — заметьте, большинство завсегдатаев занимают довольно высокие посты в Пентагоне, — так вот все они страдают нервной истерией. Между прочим, двое из них — мои пациенты.
— Надеюсь, вам удалось подлечить им нервишки. Лично я не в восторге от перспективы Третьей мировой войны.
— Трудно сказать. — Доктор пожал плечами. — Истерия имеет несколько разновидностей и в любой момент может обостриться.
— Наверное. Но дело в том, что лично я не страдаю психическими заболеваниями и вроде до сих пор избегал нервных срывов.
— Именно поэтому вы убеждены в том, что женились на девушке, ведущей свое происхождение наполовину от льва, а наполовину от человека? — съязвил Питер.
— Не только убежден, я это знаю, — упрямо заявил Джини.
— А откуда? Неужели у вас есть доказательства?
— Господи Боже мой, Питер! У нее же шесть грудей! Я видел их своими собственными глазами!
Доктор нахмурился.
— Джини, на вашем месте я не стал бы объявлять об этом во всеуслышанье. Видите ли, здесь принято разговаривать вполголоса и о таких вещах, которые никоим образом не потревожат соседей за столиками. Понимаете?
— По-моему, Питер, вы и сами имеете довольно примитивное суждение о строении мира. И, разумеется, не верите мне. Для вас я всего-навсего занятный псих, и, бьюсь об заклад, что сейчас вы судорожно раскидываете мозгами в поисках недуга, одолевающего человека, которому в первую же брачную ночь мерещатся шесть грудей у собственной жены.
— Атавизмы, Джини, не такое уж редкое явление. Я сегодня специально полистал кое-какую литературу. Так вот, например, в Баден-Бадене жила женщина, у которой…
— Питер, — вспыхнув, перебил собеседника Кейлер. — Это никакие не атавизмы. Лори утверждает, будто все женщины в ее роду имели точно такое же строение тел. Оно передается по наследству.
— И вы хотите сказать мне, что мать Лори сложена так же?!
— Думаю, что именно так. По крайней мере Лори пытается убедить меня в этом.
— Да-а, — неуверенно протянул Питер. — Это уже выходит из ряда вон.
В этот момент официант принес Джини виски, и тот одним глотком наполовину осушил стакан. Крепкий напиток мгновенно обжег горло, и Джини тут же подумал о том, что если он будет продолжать возлияние такими темпами, да еще на голодный желудок, то захмелеет очень скоро.
— Это для вас, Питер, шесть грудей кажутся явлением из ряда вон выходящим. А вы попробуйте взглянуть на него с точки зрения Лори. Для нее это — абсолютная норма. Так что, либо у нее действительно какие- то отклонения в психике, либо она вполне справедливо относит себя к племени убасти и представляет собой гибрид человека и льва.
— Что вы хотите этим сказать? — насторожился Питер. — То есть вы тоже считаете, что племя существует в действительности?
— А как я еще могу это расценивать?
Питер сплел пальцы рук и в задумчивости уставился на свой бокал. Он пытался сейчас вести себя так, как и подобает профессионалу в подобных ситуациях — когда собеседник неожиданно меняет тему разговора. Но ничего стоящего не приходило ему в голову — с таким случаем Грейвс, кажется, сталкивался впервые за всю свою долгую и нелегкую практику. Однако Джини и не надеялся^ что Питер найдет разумное объяснение происходящему— ведь и сам Кейлер изрядно намучился, пытаясь самостоятельно разобраться в чудовищной ситуации.
Питер рассеянно провел ладонью по своей лысоватой голове.
— А вы любите ее? — вдруг огорошил он Кейлера вопросом.
— Ну, конечно, люблю. А зачем вы об этом спросили?
— Ну, — замялся Питер. — Если вы действительно готовы помочь ей, то любовь здесь — очень важный аспект. Если же вы сомневаетесь в своей любви, то единственное, что я могу посоветовать, — это расстаться с Лори как можно быстрее. Ну а уж если вы и в самом деле любите жену, то приготовьтесь к тому, что вам придется в ближайшем будущем принимать очень серьезные решения.
— Вы что же, хотите сказать, что мне придется постепенно привыкнуть к этим — как их — рудиментарным грудям и к зарослям на ее животе и ногах? — возмутился Джини.
Но Питер только печально кивнул в ответ.
— Да, видимо, так. Помните, на пикнике у Уолтера Фарлоу я уже говорил вам, что если вы хотите разобраться, что происходит с этой девушкой, вы должны смириться с ее фантазиями о неизбежности злого рока, якобы преследующего ее. А из сказанного вами я делаю вывод, что теперь Лори считает, будто этот самый рок распространился и на вас и в самом ближайшем будущем вас обоих ждут какие-то страшные события. Вам следует сделать вид, что вы примирились с неизбежностью, и немного подыграть ей. Пройдет какое-то время, с вами ничего не произойдет, и тогда Лори сама поймет, что ее навязчивые идеи просто несостоятельны. Вот тогда-то ее здоровье и пойдет на поправку. Но для этого требуется выдержка. Не надо торопить события.