Нет, я не жалуюсь, силы во мне немеряно, без ложного хвастовства я – один из лучших воинов Архельдора. И это много значит, потому что любой из нас стоит десяти людских воинов в бою, а то и двадцати. Мой альфа, которому хватило мудрости отпустить меня в это бесконечное и столь мучительное путешествие – около сотни. Ну а я – его бета.
Вот только это никак не помогало мне с женщинами – все они меня до одури боялись. Все мои немногочисленные любовницы предпочитали сбегать, просить покровительства у других, хотя я никогда не обращался с ними жестоко. На вопрос «почему» они отвечали:
- Ты слишком большой, - и отводили глаза.
Но на самом деле, проблема была в шрамах. Ведь волки регенерируют очень быстро, а значит, все у нас имеют идеальный вид. И только от заговорённого оружия нет спасения, оно ранит так, что ничего не спасёт, особенно простого человека. Сила вервольфа способна лишь избавить от смерти, но не увечий. И одно из увечий, с которым особо сложно было мириться – это жуткий шрам в паху, частично задевший даже мошонку. Как я вообще умудрился не стать импотентом после той битвы – тот ещё вопрос. И пусть всё работало исправно, порой даже слишком, но факт оставался фактом – мои шрамы и это позорное увечье здорово смущали и отпугивали дам. Именно поэтому никаких мыслей о телесной близости с Ольшаной я даже не допускал. Ибо будет слишком больно и мне и ей. Нет уж, вот дождусь, когда она выйдет замуж, тогда меня отпустит это безумное наваждение, и я вернусь обратно в Архельдор.
А пока надо было отвлечься, например, попробовать спасти невинную жертву, которую приняли за меня. Я миновал городскую ратушу, скользнул между Домом Советов и Храмом, прислушался, принюхался и чёрной тенью заскользил в нужную сторону.
Глупая, глупая псина! Зачем она побежала в тот тупик? Неужто не чуяла?
Я успел только к тому моменту, когда ей вспороли горло. Кровь потекла по рукояти, марая ловца, он брезгливо отряхнулся, красуясь перед толпой.
Урод. Моральный урод, ведь от зверя явно не шло никакой агрессии, она убегала. Надо быть полным глупцом, чтобы принять эту старую собаку за матёрого волка. Или хитрецом. Да, всё это явно для того, чтобы выслужиться перед власть имущими и урвать кусок незаслуженной славы. Тьфу!
Я сплюнул на землю фантомную горечь, развернулся и двинулся в сторону своей гостиницы. Вряд ли Ольшане этой ночью что-либо угрожает, все отвлеклись на охоту за «волком». Пока они донесут тело до палат градоначальника, пока получат награду, потом запьют всё медовухой. Да, мне тоже не помешает выпить, а то так погано на душе, хоть снова вой. Я зол сам на себя. Сколько можно уже таскаться за этими артистами? Давно пора успокоиться и вернуться в родной фьорд.
Надевая штаны и рубашку в снятой комнате, я сам себя укорял, что почти год не видел своего альфу, не знаю, как там подрос его сын. Такой славный пацан, что глаз не отвести! Нет, надо срочно запить это медовухой, благо, идти недалеко – по коридору и вниз по лестнице.
- Полный кувшин! – кивнул я хозяину, едва спустился в едальню.
Несколько человек повернулись в мою сторону, любопытничая. Что ж, хрен им с редькой! Потому что я всегда ношу плащ с капюшоном.
- И редьки на закусь принеси мочёной, - я сел за свободный стол и стал ждать заказ.
Хорошо, что скоро лето, и вся труппа двинется в гости в Архельдор, ведь они дружны с его новой хозяйкой. Надо стиснуть зубы и подождать. А ещё лучше наведаться в дом утех – хоть как-то снять напряжение. Точно, так и сделаю! Прямо сейчас!
Выпив одним глотком весь кувшин, который только-только принесла мне разносчица, я поднялся, едва не задев потолок этой хибары.
- Редьку я потом доем, - крикнул унылому хозяину.
Тот даже не удивился, лишь флегматично пожал плечами.
Двинувшись к выходу, я продолжил размышлять на тему сволочной судьбы, которая никак не желала дать мне нормальную жизнь. Что может быть лучше: живи в радости, люби жену, расти детишек, помогай альфе, убивай врагов. Первых трёх пунктов я лишился после ранения в молодости, когда прикрыл собой Харальда, но последние два у меня имелись! И я с удовольствием их выполнял, пока не появилась эта белокурая малышка. Да по сравнению со мной она сущий ребёнок!
Вот только нет у детей такой фигуры, женской манкости, чарующих интонаций.
До дома утех идти было недалеко – вниз по улице, потом налево. Его ни с чем нельзя перепутать – в его окнах не затухает свет по всей ночи, слышен громкий смех и прочие звуки, сопутствующие получению наслаждения. Играет гудок, чей-то хрипловатый голос выводит похабную песню о чёрном жуке, принявшегося закандыривать[1] одной из девиц, загулявших в лесу.
Я толкнул дверь, зашёл в тёплое нутро натопленного дома, в нос сразу бросилось обилие запахов. Пришлось даже потереть его – настолько сильно он зачесался, к тому же заслезились глаза. Если бы не давнее напряжение, развернулся бы и вышел, но тяжесть в теле давала о себе знать. Настойчиво, нетерпеливо.
Выбор дамы на вечер оказался до смешного прост – в комнате сидела единственная женщина, которая сегодня мылась и которая не успела принять ни одного клиента. От остальных пахло чужими мужчинами, потом и неимоверным количеством эфирных масел.
- Я беру эту, - указал пальцем на не особо симпатичную, но подходящую по чистоте блудницу.
Относительной чистоте, конечно.
Сидевший недалеко от входа хозяин недовольно нахмурился. Видимо, не понравилось, что я не соизволил поздороваться и прочие пляски.
- Оплата вперёд, - несмотря на недовольство, мужик был профессионалом и личное с рабочим не смешивал.
Я достал нужную сумму и встал перед сегодняшней избранницей. Хотя, это слово слишком высокопарное для неё – девки на час. Да, у неё хорошие волосы пепельно-русого цвета, светло-голубые глаза, даже нос картошкой не особо портит внешность, но ей никогда не сравниться с утончённой красотой Ольшаны. Не говоря уже о том, что при таком образе жизни она очень быстро потеряет товарный вид. Частое питьё медовухи, срамные болезни, которых я от неё пока не чую. На сколько её хватит?
Она поднялась, призывно улыбнулась, развернулась и повела меня наверх в комнату, где обслуживала клиентов. Завлекающе покачивая бёдрами, она плавно ступала по скрипучим половицам, а открыв комнату, и вовсе осмелела – потянулась к капюшону, чтобы увидеть моё лицо.
- Не стоит, - я остановил её руку. – Если не хочешь испугаться. - А я не из слабонервных, - она настойчиво протянула руку дальше, её губы сжались от волнения, а глаза были полны любопытства.
Дурочка. Глупая безымянная дурочка. Нет, я не буду спрашивать её имя – ни к чему мне оно, как и это неуместное любопытство. Быстрым движением уворачиваюсь, достаю кусок ткани и завязываю глаза.
- Что ты делаешь? – возмутила она. – Эй, мы так не договаривались?
- Я с тобой ни о чём и не договаривался, - её платье падает на пол, снять его легко – достаточно потянуть за завязку. – Все вопросы мы уже решили с твоим хозяином.
Что-что, а фигура у неё хороша. Полные груди, покатые бёдра, тонкая талия. Она часто дышит, воздух наполняется ароматом страха смешанного с возбуждением.
Вот теперь можно и скинуть с себя надоевший плащ да и прочую одежду, вот только…
Провожу пальцем по губам, они ловят его, посасывают, но вместо удовольствия меня охватывает отвращение. Не столько к ней, сколько к себе. Старый трус! Уродливый старый трус! Выругавшись сквозь зубы, я снимаю с неё повязку, чтобы закономерно увидеть… ужас в чужих глазах.
- Мамочки…, - шепчет женщина, – какой ты…
- Страшный, знаю, - ухмыляюсь, толкаю на кровать и нависаю над ней. – Но тебе придётся потерпеть.
Я сам себе противен. Она-то быстро смирилась, просто сжалась и стала ждать, когда я начну её терзать, а вот я… Я одеваюсь, накидываю обратно капюшон и ухожу.
В задницу! Всё в задницу! Пойду ещё закажу медовухи и съем уже эту редьку, а завтра снова в путь – артисты явно предпочтут после сегодняшнего побыстрее убраться из города.
