Легкое весеннее солнце греет кожу, играя солнечными зайчиками. Я любуюсь на зачарованный лес. Фиолетовые, розовые, оранжевые листья причудливо отбрасывают тень на сочную зеленую траву.

- Милый, посмотри, что делает Алисия? - слышу голос жены.

Поднимаю голову и любуюсь на свою девочку. Она рыбкой ныряет в озеро, образовавшееся под живописным водопадом. Жена говорит, что влюбилась в это место, когда впервые увидела изображение этого места на картине.

Я влюбился, когда мне его показала жена. Я бы влюбился в любое место, потому, что находится рядом с ней это счастье. Как я раньше мог от этого бежать? Глупец! Глупый мальчишка!

- Алисия, доченька, не балуйся, мама волнуется,- зову дочь, когда ее макушка выглядывает из воды. Жена называет ее Мальвина, говорит, у нее в мире есть такой сказочный персонаж с голубыми волосами.

-Хорошо папочка,- и эта баловница снова ныряет, проплывая под водой большую часть озера.

- Милый, ну я же просила,- слышу укоризненный голос жены, и она в развалку подходит ко мне.

Ее фигура округлилась, живот очень хорошо виден. Ну, и правильно двойня все же. Я поднимаюсь и делаю пару шагов к жене.

- Милая, не волнуйся, вода это самая безопасная стихия для нашей дочери,- стараюсь успокоить я жену.

Она поглаживает живот, и я тоже опускаю руку на него. В этот самый момент я чувствую ощутимый пинок в мою руку. Эти пузожители, решили потолкаться.

Жена охает от неожиданности и смотрит на меня.

- Ты тоже это почувствовал?- шокировано спрашивает она.

- Да, карапузы толкаются,- отзываюсь я.

Я обнимаю улыбающуюся жену, и целую. Столько лет уже вместе, а любовь становится только сильнее.

Я постепенно приходу в себя. Скорее всего, я очнулась от холода. Голая лежу на земле. Секунду, пытаюсь прийти в себя и вспомнить все, что было накануне.

Что-то четкими вспышками опаляет мозг, что-то размыто и я смотрю на события, будто со стороны. Ясно одно, меня похитил Ворон, прям из храма, сразу же после обряда. Унес в лапах. И как ему это только удалось? Но вспомнив, какого размера, была птичка удивление проходит. Птеродактиль чертов.

Вспышка воспоминаний и я снова вижу умирающего Дориана, и не прошенные слезы, сами льются из глаз. Это недомаг убил моего мужа. Сажусь на попу и, прижав к груди колени, обнимаю себя.

Боль в сердце нестерпима. Я не думала, что так привязалась к Дориану, да и при чем здесь привязалась? Это обычное человеческое сострадание. Пытаюсь убедить себя.

Нет, это не сострадание, от него не выворачивает наизнанку, не хочется вырвать себе сердце живьем. В конце-то концов, не хочется убивать своих врагов. А я готова была именно убивать, голыми руками, а если понадобиться вгрызаться в горло зубами и рвать плоть, пока он не испустит последний вздох.

Я простила этому гордецу все. Что он хотел разорвать связь Избранной, что воротил нос от меня, что язвил и был хамом. Сейчас это были такие мелочи, такие глупости, такая ерунда, в сравнении с его жизнью, с его безопасностью.

Так, надо брать себя в руки и что-то делать. Если я не выберусь отсюда в ближайшее время живой, то мои мужья, они просто погибнут без меня.

Я встаю на ноги, они словно ватные, плохо слушаются и, ущипнув себя за бедро, я с опоздание почувствовала прикосновение. Значит действие странного зелья, что я выпила перед обрядом, еще не прошло.

Там был заговор, это точно, без помощи королей или жрецов, или оракула Ворон бы просто не узнал об обряде. Не успел бы появиться, не воспользовался ситуацией. И потом это зелье, блокирующее мои чувства, его мне подсунули явно с какой-то целью.

Я осмотрелась по сторонам, вокруг только стены. Но быть такого не может, должен же быть вход, как-то же меня сюда поместили?

Поднимаю голову и вижу, что это колодец, и я на дне его. Колодец в скале, вот моя темница. Стены гладкие, с небольшими выступами, но за них не уцепиться, и ногу не поставить. Да и потом я голая, только в мягких туфельках, чем-то похожих на мокасины, только тоньше, мягче и удобнее. На теле до сих пор не стерты кровавые рисунки, что рисовал на мне оракул.

Оракул! А куда он делся после обряда? Как он так хорошо ориентировался в окружающей остановке, будучи слепым? Эти вопросы как-то сами возникли у меня в голове, подталкивая мозг к анализу ситуации, и к неутешительным выводам.

Выбраться я не могу, приходиться ждать. Если б Ворон хотел меня убить, то убил бы сразу, значит, я нужна живой. Не факт, что живой я пробуду долгое время, но явно убивать он меня здесь не будет, а когда извлечет из этого колодца, то можно попробовать бежать.

Для чего я нужна Ворону? Он совершил нападение в начале обряда, а значит, чего-то ждал. Ждал, пока меня наполнит магия мужей? Но тогда надо было меня похищать после консуммации. А может, я нужна ему не наполненная магией, но готовая принять ее?

Он перспективы мне стало жутко, я сглотнула образовавшийся ком в горле.

Так, надо не накручивать себя. Действовать и анализировать надо с холодной головой.

Я начал мерить свою камеру шагами, восемь шагов в одну сторону и семь в другую. А колодец-то не круглый. Я снова подняла голову к небу. На небе виднелись мириады звезд, они были прекрасны. Но любоваться ими мне мешал страх. Страх за свое будущее, страх за своих мужей.

Я снова осмотрелась вокруг. Пусто, ни тряпочки, что бы одеться, ничего вокруг. Ничего. Села опершись спиной о стену колодца, обняла колени, так было немного теплее.

Посмотрела на свои руки, на кисти обеих рук красовались брачные татуировки, которые витиеватым рисунком поднимались к локтям. Узоров было пять. Неужели Дориан жив? Неужели его смогли спасти? О, великая Праматерь и все боги этого мира, умоляю, пусть он будет жить.

Снова посмотрев на свои татуировки, я обратила внимание, что рисунки, которые ранее были пустыми, сейчас были будто мутными. Мутность была разных цветов, я оттерла кровь с рук, чтобы рассмотреть яснее. И правда. На руках вился красноватый узор, он переплетался с синим, опоясывался черным, серым и стальным. Это цвета магий моих принцев, значит, они все живы. А может, они отдали мне свою магию и теперь это она светится у меня на коже?

Одни вопросы. Я прислушалась к себе, заглянула внутрь себя, в свои ощущения. Нет, они точно живы. Они не могли так просто умереть. А уж вредина с синими волосами уж и подавно. Он не мог так просто бросить меня.

Погруженная в свои мысли я так и просидела до утра. Вот уже забрезжил рассвет, и первые лучи летнего солнца начали попадать в мою темницу, согревая меня.

Я встала и начала ходить, разминая затекшие ноги и руки, подняла голову к небу, и подставила лицо, закрыв глаза,солнечным лучам, нежась в их тепле.

Мое внимание привлек крик птиц, и, открыв глаза я увидела, как над моим колодцем вьются птицы, как стервятники, делая круги и дожидаясь пока их добыча не сможет дать сопротивление.

Не дождетесь! Я погрозила им кулаком, и отвернулась.

Когда я снова подняла глаза вверх, одна из птиц, черная как смоль, начала медленно спускаться в колодец.

Кажется за мной пришли! Ну, что ж, посмотрим кто кого. Я так просто не сдамся.

Чем ближе спускалась птица, тем отчетливее я могла ее рассмотреть. Блестящие, словно покрытые лаком крылья, переливающиеся на свету. Лапы с острыми когтями, готовые вцепиться в меня.

Я отошла вплотную к стене колодца, и прижалась к холодному камню. Стыда за свою наготу не было, страха тоже. Былая тупая ярость и злость.

Птица чуть быстрее замахала крыльями и я прикрыла на секунду глаза, а когда открыла, то передо мной стоял Федор Воронов, хотя так ли его зовут? Неизвестно.

Я смотрела в упор в эти неестественно черные глаза. Красивые черты лица исказила улыбка.