…Пулеметной очередью зацепило подбежавшего к Оттингеру полковника Дриглова – он хотел вынести из-под обстрела тело Олега, но тут в него с балкона пятиэтажки бросили две гранаты. Этот храбрый офицер успел отшвырнуть одну обратно, вторую смог лишь поднять и замахнуться …как она разорвалась у него в руке! Дриглов упал на Оттингера.
Так погибли эти герои-черноморцы…»
…
Войсковой атаман генерал-майор Игорь Петрович Небейголова встал из-за стола, – «расскажу вам братья-казаки как все начиналось, как погиб наш первый казак-тираспольчанин.
Первого марта у вас, в Дубоссарах был подло убит начальник РОВД майор милиции Игорь Сипченко – активный участник возрождения казачества в районе. Организаторы этой акции укрылись в здании полиции. Казаки-дубоссарцы и казаки-добровольцы из России и просто неравнодушные горожане пошли на штурм здания.
При изоляции и разоружении полицейских Молдовы были убиты казак М. Зубков и подъесаул В. Мешков – оба из Всевеликого войска Донского.
Войсковой атаман ЧКВ А.В. Кучер объявил, что казачьи воинские формирования, находящиеся на территории ПМР, выступают на защиту Приднестровья.
В этот же день атаман Кучер выехал в Дубоссары для детального ознакомления с обстановкой, и с этого же дня казаки ЧКВ регулярно стали выезжать на боевые позиции.
Одним из первых и самых активных бойцов ЧКВ был Игорь Антюхов. Он взял отпуск на заводе и поехал защищать молодую Республику.
Парень несколько раз выезжал в боевые командировки к Дубоссарам. Вместе с гвардейцами оборонял мост при въезде в город. Вначале к казакам относились недоверчиво, ставили их на второстепенные позиции. Но увидев их в деле, стали доверять более ответственные задания.
13 марта 1992 года атаман ТКО А. Рудчук привез очередную боевую вахту – меня, тогда еще урядника, казаков Александра Щукина, Николая Вознюка, Михаила Квашнина, Леонида Пузика и Игоря Антюхова. Трое из них отдадут жизнь при защите Республики.
Нам доверили опасную позицию у очистных сооружений города. ОПОНовцы Молдовы и «Бурундуки» просачивались из Кочиер и оказывались в тылу у гвардейцев и в городе.
Приехали войсковой атаман Кучер и походный атаман Дриглов. С ними приехало и дополнительное пище- и боепитание. Дриглов приказал дооборудовать позиции в инженерном плане.
Организовали наблюдение. Для укрытия использовали выемку в изгибе дамбы. Обогревались у небольшого костра, подогревали еду и кипятили чай. Спали посменно. Имелись палатки и по два матраса на каждого. Антюхов то ли в шутку, то ли в серьез сказал, – «чтобы не было холодно», – и поверх шапки одевал каску.
Мы тесно сотрудничали с гвардейцами, которые были на соседней позиции.
На следующий день, ближе к ввечеру, я увидел крадущуюся вдоль берега вниз по течению надувную лодку и в ней четверо или пятеро вооруженных бандитов. До берега оставалось совсем немного, а там националисты могли укрыться в дачных домиках. Мы открыли огонь. Леонид Пузик, сильно рискуя, спустился с дамбы и метким огнем уничтожил лодку и всех, кто в ней был.
Пережив стресс, мы решили поужинать. Не успели поесть как прибыла смена из Тирасполя. Приехал десятник Михаил Сапигора и с ним казаки Валерий Сапигора, Василий Куцай, Вишневский и Жуков. Из старой смены на позициях остались Квашнин и Щукин. Остальные во главе со мной выехали в Тирасполь. Это было между 21 и 22 часами. С нами поехали еще три донских казака, один из которых был ранен в руку, но автомат не выпускал. Оружие было и у меня. Я сидел за водителем, там же стояли две канистры с бензином.
Когда въехали в лес неподалеку от Григориополя автобус стали обстреливать практически со всех сторон. Я стал отвечать прямо через стекло. Автобус едва не перевернулся, так как водитель, испугавшись, потерял управление. Стрелял и А. Рудчук, выхватив автомат у раненого донца. Выкинув из автобуса пробитые канистры, я вместе с несколькими казаками прочесал лес, но в нем уже никого не оказалось. Засада, получив отпор, отошла.
Мы стали ощупывать себя, не ранены ли, а то в горячке боя было не до этого. Вдруг послышался слабеющий голос Игоря Антюхова: «Ой братцы плохо, больно».
Повезли его в больницу в Григориополь, но врачи лишь констатировали смерть. Игорь погиб одним из первых. Земля ему пухом».
Казаки выпили, батька, смахнув скупую мужскую слезу сел обратно за стол и стал слушать, что-то говорившего ему, помощника.
…
«А помните Сашку Капонина и Колю Сиденко, – начал говорить тираспольский казак Женя Михальский, – Сашка 17 марта вместе со мной пришел в штаб Черноморского казачьего войска. Он выезжал в Дубоссары, у Кочиер оборонял очистные сооружения. Потом, когда нас перебросили «на Кошницу» и сформировали разведвзвод, Капонин стал разведчиком. Тогда семья его еще сильно возражала. Но Саша никого не стал слушать. Зато, когда он погиб его жена Ольга не озлобилась на нас, а пришла на место мужа, только фельдшером и продолжила боевой путь супруга.
6 мая Саша последний раз побывал дома. Обещал вернуться в День Победы. О сложностях службы никогда не рассказывал. Иногда вспоминал веселые эпизоды о том, как вместе с «адмиральшей» Андреевой сидел в окопе».
«Напомни и о Коле», – обратился к Михальскому один из казаков.
«Да, сейчас, – ответил Женя, – Коля Сиденко свое время служил в армии. Стал сержантом. Умудренный жизнью, он понял, что пришло время вставать на защиту родного Приднестровья. В феврале 1992 года он пошел в гвардию, но уже 14 марта пишет прошение атаману ЧКВ о приеме его в состав казачьего подразделения как потомственного казака. С этого время Дубоссарский район становится его вторым домом.
Через какое-то время он, как и Сашка Капонин, был включен в специальную разведгруппу.
…в один из дней на позиции снова обрушился огонь ОПОНовцев. Казаки, прикрываясь броней ГМЗ (гусеничный минный заградитель), разгружали боеприпасы из подъехавшего «газика». Обстрел усиливался, около ГМЗ стали падать мины. Одна из них разорвалась совсем рядом, Саша и Коля на мгновение были оглушены. В этот же момент механик-водитель ГМЗ, не знавший, что сзади остановился «газик», поняв, что его накрывают минами, решил сменить позицию. Он завел двигатель, включил заднюю передачу и рывком сдал назад. Тогда выскочить из «газика» успел только я, сотник Притула прижался к днищу кузова и остался невредим.
От полученных травм Колька умер по пути в больницу, а Сашка скончался, когда его оперировали врачи. Еще несколько часов он был жив, но все-таки он слишком сильно пострадал.
В итоге им достались две медали «Защитнику Приднестровья» и два креста на Аллее Славы кладбища Дальнее в Тирасполе».
«Да, погибли ребята глупо», – высказался один из казаков.
«Война, это вообще глупое дело», – сказал другой.
«Самое хреновое еще в том, что вскоре жена Кольки Сиденко – Надежда, потеряла кроме мужа и брата – Кудряшова Игоря Леонидовича, – продолжал свой горький рассказ Женя Михальский, – тоже казак, в тот день 17 мая недалеко от Кошницкой развилки, на грунтовке с нашей стороны стояла мощная, бронированная инженерная техника. За ней прятался автобус, который привез из Дубоссар горячую пищу для казаков. Мимо проехала машина с четырьмя гвардейцами. Как только она повернула в сторону Дубоссар, по ней националисты открыли мощный огонь. Машина сразу загорелась, но бойцы каким-то чудом успели из нее выскочить, двое оказались ранены. Стреляла «Шилка» – счетверенная 23-мм зенитная установка. Ее снаряды с легкостью прошивали БТРы.
После машины гвардейцев машина смерти перенесла огонь на ГМЗ, стоящий на позиции, вывела из строя пулемет и ударила по инженерным машинам. Ее снаряды пробивали ножи у бульдозеров и создавали ударную волну, от которой повылетали все стекла автобуса.
