Ха, а я кто?
Я пропускаю пряди между пальцами, приглаживаю на ощупь. Зеркала в комнате, увы, нет, проверить, как я выгляжу, не получится, и я выхожу как есть.
В коридоре пусто. Дан ждёт меня у окна. Он смотрит за стекло, но на звук шагов реагирует, прерывает созерцание.
— С новой причёской ты прекрасно выглядишь, Карин, — неожиданно Дан делает мне незамысловатый комплимент.
— Спасибо.
В глазах у Дана стылый лёд, и не похоже, что комплимент искренний.
Кивнув мне, Дан поворачивает в просторную проходную комнату, обставленную как гостиная, и приглашает за круглый столик. С противоположной стороны появляется заспанная горничная с подносом в руках.
— Господин, госпожа, приятного аппетита, — желает она, сноровисто расставляя тарелки. Убедившись, что нам ничего больше не нужно, она едва удерживает зевок и уходит.
Дан равнодушно смотрит на толстые оладья и розетки с мёдом, вареньем и сметаной на выбор, но от завтрака не отказывается и берёт себе ломтик ветчины на ржаном хлебце. Я же набрасываюсь на еду.
— Карин, не стесняйся. Хотя энергетические каналы относятся не к телу, а к душе, они связаны с телом, и тебе нужно полноценное восстановление.
— Не знала…
— У магов часто повышенный аппетит, — Дан криво усмехается и откусывает половину хлебца. Завтрак в два жевка явно противоречет его словам о повышенном аппетите.
Едим мы в тишине, но эта тишина уютная. Дан терпеливо дожидается, когда я закончу завтракать и сам разливает для нас кофе. Мне наливает много молока. Запомнил, что мне понравилось пить кофе разбавленным?
Я беру чашку.
— Спасибо.
— Неужели ничего не спросишь?
По одному тону ясно, что любопытство Дана не обрадует.
— Захочешь — расскажешь, — пожимаю я плечами.
— Знаешь, как я в этой дыре оказался?
По-моему, Огл ни разу не дыра, между прочим, один из центральных городов, но для столичного мага, наверное, иначе.
— Понятия не имею.
— Мне запрещено приближаться к столице. Опала за убийство во время поединка. Я убил магистра, продвигавшего идею посвящения в некроманты через смерть.
Глава 35
Выпалив признание скороговоркой, Дан замолкает и исподлобья смотрит на меня. Не знаю, какой реакции он ждёт. Мне сказать нечего. Или есть что? Я вспоминаю погружение в воду перед встречей с Азири Ра и храм, самый настоящий храм по ту сторону Черты.
Вроде бы Дан выдохнул, пальцы, стискивавшие ручку чашки с такой силой, что я думала, она отвалится, расслабляются. Дан опускает чашку на блюдце, прикрывает глаза. Он всё ещё борется с эмоциями.
— Что такое посвящение? — уточняю я. Отчасти, чтобы отвлечь Дана от его мрачных переживаний, отчасти я действительно хочу разобраться, это важно.
Дан передёргивает плечами, взгляд становится немного теплее при взгляде на меня, но снова стынет, как только Дан обращается к воспоминаниям.
— Он называл церемонией длинное ритуальное представление. Раньше оно казалось мне бессмысленным и показушно-театральным, но теперь… Получается, смысл всё-таки был. На пике церемонии он укладывал ученика на алтарь, фиксировал ремнями, а затем лишал доступа воздуха. Я знаю, что он ставил в изголовье накопитель, и тот… впитывал эманации смерти.
— И ученики… — голос у меня срывается от нехорошего предчувствия.
Разве это не предумышленное убийство?!
— Обычно ему удавалось вернуть ученика к жизни, но не всегда. Алия не очнулась.
Я могу спросить, кто она? Лучше не спрашивать.
Произнеся имя девушки, Дан замкнулся, вперился в столешницу перед собой. Кем бы ни была Алия, она была ему… небезразлична. Невеста? Нет, не нужно гадать, это неправильно, некрасиво по отношению к Дану.
— Возможно, имеет значение не только факт возвращения из-за Грани, но и то, что душа испытала по ту сторону, — осторожно продолжаю я.
Обсуждать теорию легче.
Или нет?
Дан снова стискивает пальцы, и в этот раз сминает чашку, превращает её в крошево глиняных черепков, залитых кофе. Голос же остаётся настолько ровным и спокойным, что мне не по себе.
— Вот как? Я знаю, он старался продлить бессознательное состояние учеников…
— Возможно, это ошибка. По ту сторону время воспринимается иначе, и я не уверена, что длительность беспамятсва влияет на результат напрямую. Ты говорил, что чуть не утонул и потом болел. Я же даже не упала. Голова закружилась, я потеряла ориентацию в пространстве, ухватилась за столешницу и устояла.
Вот теперь Дан слушает внимательно, взгляд живой.
Решившись, я всё же рассказываю больше, чем когда бы то ни было собиралась. Я всё ещё не готова говорить о своём перерождении и возвращении из будущего, но я готова рассказать про встречу с богиней, про то, как находилась в храме, как пила с богиней чай. Чай ли?
Я замалчиваю только слишком личное, но я не пытаюсь скрыть, нет. Я откровенно говорю, что передавать весю мою беседу с богиней не готова.
Когда я заканчиваю, Дан ожидаемо задаёт вопрос, но совсем не тот, который я предполагала.
— Ты проходила посвящение, Карин?
Я даже не сразу понимаю, о чём Дан. Посвящение в храме? Или он решил, что я посвящение стало для меня ключом к храму?
— Нет, Дан. Я была дома, у меня закружилась голова, и я изменилась. Хочется сказать, что я в одно мгновение повзрослела, но я не уверена, что это слово подходящее. Скорее, я взбунтовалась.
Это снова становится слишком личным.
— Хм…
— Звучит бредово? — догадываюсь я.
Мысленно перебрав всё, что я успела рассказать, я понимаю, что без истории о моём несостоявшемся будущем, картина действительно вырисовывается неправдоподобная. С одной стороны, я рассказала всё, что касается некромантии. Но с другой стороны…
Если бы в той жизни я хоть немного интересовалась окружающим миром, я бы могла вспомнить ближайшие события. В идеале — происшествия, о которых невозможно знать заранее, только если ты не живёшь вторую жизнь.
Неужели я вообще ничего не вспомню?! Что-то, что произошло накануне свадьбы, хоть что-то. Какой-нибудь скандал…
Но в голове как нарочно пусто.
И я, мысленно махнув, распахиваю душу настежь.
Я рассказываю всё, абсолютно всё. Рассказываю, как я была хорошей девочкой, послушной и очень несчастливой, как я вышла замуж по решению родителей, как из-за крупных финансовых потерь Берт принял решение о переезде, как я оказалась в чужой стране и окончательно потухла, как Берт развёлся со мной, и как я оказалась на случайном крыльце.
То, что я рассказала, ещё больший бред.
Сейчас Дан просто сдаст меня в больницу для душевнобольных, и на этом всё закончится.
На меня накатывает волна усталости, я выдыхаюсь.
— Ты сказала, что микстура Руза Пойтера вызывает необратимое разрушение личности?
— Да, — про микстуру я тоже выболтала.
— А ты знаешь, что эта микстура, только концентрированная, использовалась в церемонии посвящения? В то, что ты рассказала, Карин, очень сложно поверить.
— Не верь.
Я выдохлась.
Мне мерещится серость из моей прошлой жизни, но марево наплывает как тень и испаряется, потому что я отказываюсь быть покорной овцой. Пусть я творю глупости, но это мои глупости и моя жизнь. Внутри поднимается волна упрямства.
Какой у меня промежуточный итог? Я растратила деньги, вырученные в ломбарде за серёжки, я открыла в себе невосприимчивость к некроэнергии, я дала Дану повод сомневаться в моём здравомыслии, я приобрела лицензию, дающую мне право на дальнейшее обучение, но не на заработок. Выглядит так, будто потерь больше, чем сомнительных приобретений. Но всё равно это лучше, чем замуж за Берта.
Сладко потянувшись, я наливаю себе вторую порцию кофе и, поднеся чашку к губам, замечаю, что Дан смотрит на меня странно. Не как на сумасшедшую, а… У меня не получается подобрать слова. Дан смотрит на меня взглядом, каким однажды Берт смотрел на изображение полуобнажённой танцовщицы, выставленное в художественной галерее.
