Торнлей, слушая, несколько раз хватался за револьвер, но благоразумие брало верх над минутным желанием расправиться с презренным негодяем, и он продолжал неподвижно стоять на одном месте и ждал, что скажет пленница в ответ.

Но молодая девушка не проронила ни слова. Лебар обратился к руководившему отрядом краснокожих индейцу и спросил, не пора ли им ехать. Индеец ответил ему что-то на языке семинолов, после чего весь отряд легкой рысцой тронулся к лагерю краснокожих.

Эдуард Торнлей сел на лошадь и последовал за ними, стараясь все время держаться на таком расстоянии, чтобы индейцы не могли ни увидеть его, ни расслышать топот копыт его лошади по твердому грунту прерии.

Похитители сначала ехали почти параллельно течению реки на довольно, впрочем, значительном расстоянии от нее, а затем, проехав мили две, стали постепенно приближаться к реке. Торнлей, следуя за ними, все более и более убеждался, что отряд, как и говорил Лебар, действительно направляется в стан краснокожих, где сам он был всего несколько часов тому назад вместе с Карролем и полковником Магоффином... Вдруг послышались ружейные выстрелы, а затем и топот конских копыт. Торнлей решил, что это должны быть рейнджеры... Заслышав выстрел, Лебар пустил лошадь в галоп и через минуту вместе с сопровождавшими его индейцами был уже на другом берегу реки... Между тем выстрелы прекратились, и Торнлей решил, что рейнджеры, по всей вероятности, нагнали индейцев, старавшихся направить их на ложный след и, покончив с ними, спешат обратно, чтобы исправить свою ошибку. Торнлей тоже направился к реке и невдалеке от берега скрылся в чаще кустарника, где решил дожидаться прибытия рейнджеров. Что же касается Лебара и сопровождавших его индейцев, то они, перебравшись на другой берег реки, моментально спешились и тоже скрылись в кустах, представлявших такое надежное убежище, откуда рейнджерам было бы довольно трудно выбить их и где они могли бы провести всю ночь до рассвета и дождаться помощи от своих.

Через несколько минут показались рейнджеры. Торнлей поспешил к ним навстречу и, указывая на противоположный берег реки, сказал:

- Берегитесь! Там индейцы!

Затем, обращаясь к ехавшему впереди отряда рейнджеров всаднику, которого он не без основания считал командиром, мустангер прибавил:

- Я Торнлей... Я мустангер и друг полковника Магоффина... Я вместе с ним ездил в лагерь краснокожих освобождать его племянника, попавшего в плен к индейцам... И покинул его потому, что отправился разыскивать молодую девушку, которая сообщила вам о нападении на лагерь эмигрантов. Индейцы обманули вас... Вы гнались за индейцем, завернутым в белое одеяло, а мисс Магоффин на том берегу в какой-нибудь тысяче шагов от этого места. Но я думаю, что до рассвета мы не может ничем помочь ей.

- Почему?

- Потому что похитивший ее человек, бледнолицый, засел на другом берегу в кустах вместе с индейцами и, как только убедится, что вы хотите напасть на него, сейчас же покинет свое убежище и за ночь успеет уйти так далеко, что нам придется потом долго разыскивать его.

- В таком случае...

- В таком случае нам остается только одно: спрятать здесь, в кустах, лошадей, пробраться пешком к берегу и следить за ними. Для вас это будет тем легче, что они даже и не подозревают, что вы знаете место, где они скрываются.

- А если они уйдут потихоньку?

- Этого нечего бояться... лагерь индейцев на этом берегу... Кроме того, если у вас есть кто-нибудь, знакомый с жизнью прерий, его можно отправить разведчиком. Отрядите часть ваших людей со мной, и я немного ниже переправлюсь вместе с ними через реку и зайду индейцам в тыл... Если индейцы надумают покинуть свое убежище, ваш разведчик подаст нам сигнал, и мы тогда с двух сторон нападем на них... Есть у вас такой человек?

- О да. У нас есть именно такой человек, какой нужен.

- Позовите его и прикажите ему сейчас же отправляться. Шериф подозвал к себе одного из рейнджеров, сказал ему несколько слов, и тот сейчас же отправился исполнить опасное поручение. Затем Гейс, спрыгнув с лошади и передав ее одному из своих людей, сказал Торнлею:

- Мне очень нравится ваш план, лучше ничего и придумать нельзя. Слезайте с лошади. Мои люди отведут ее подальше от берега вместе с нашими лошадьми, а затем вернутся обратно, и мы ползком проберемся к самому берегу и будем ждать сигнала от нашего разведчика, в помощь которому я отрядил часть моих людей.

Было около десяти часов вечера... С безоблачного неба сияла луна... Никому, даже человеку хорошо знакомому с прерией, не могло бы прийти в голову, что оба берега реки заняты двумя отрядами врагов, готовых каждую минуту начать битву. Часа через два шериф, все время внимательно исследовавший берег, сказал Торнлею:

- Наш разведчик, должно быть, давно уже на месте, и раз он не давал до сих пор сигнала, значит индейцы и в самом деле решили дожидаться тут наступления утра. Я хочу воспользоваться этим и съездить в блокгауз. Почему бы нам не отправиться туда, захватить с собой человек двадцать, а здесь оставить для охраны человек сорок или пятьдесят?

- Я готов ехать хоть сию минуту.

- Я оставлю здесь своего лейтенанта и прикажу ему на рассвете завязать перестрелку с индейцами.

- Едемте! Едемте скорей! Но прежде скажите мне, с кем я имею честь разговаривать.

- Я шериф Гейс, начальник рейнджеров.

Торнлей, услышав это пользовавшееся всеобщим уважением имя, приподнялся и почтительно пожал протянутую ему полковником руку.

Через четверть часа шериф, сделав все необходимые распоряжения, скакал уже вместе с Торнлеем к блокгаузу; их сопровождал отряд из двадцати всадников.

Глава 22

БИТВА

В самой чаще девственного леса, носившего название Кросс-Тимберс, среди большой поляны, образовавшейся здесь не случайно, а благодаря тому, что над этим потрудились руки человеческие, был расположен укрепленный лагерь племени семинолов, которыми предводительствовал Тигровый Хвост.

Вечером того дня, когда произошло нападение индейцев на блокгауз эмигрантов, по всему лагерю перед палатками ярко пылали огни, заставлявшие предполагать, что большинство воинов вернулось уже обратно и что лагерь этот являлся таким убежищем, где индейцы могли считать себя в полной безопасности... Все пространство между деревьями, окружавшими занимаемую лагерем поляну, было засажено кустарниковыми растениями, образовавшими такую непроницаемую живую изгородь-ограду, через которую было бы труднее пробраться, чем через большую реку или через крепостные рвы и стены. Ограду эту, шириною около пятисот футов, прорезывало бесчисленное множество узких и к тому же весьма извилистых тропинок, искусно замаскированных непроницаемыми для глаз завесами вьющихся растений и нарочно густо насаженными в таких местах колючими кустарниковыми растениями. Лесистая часть прерии, носившая название Кросс-Тимберс, была значительно выше окружающей ее территории, а поляна, служившая лагерем, наоборот, занимала середину большой впадины, дно которой по уровню было гораздо ниже окружающей эту часть леса местности, это уже само по себе являлось большим преимуществом для тех, кто больше любит рассчитывать на хитрую уловку, чем на силу, и всего больше заботится о том, чтобы их убежище не было обнаружено. Такой рельеф почвы способствовал и тому, что, сколько бы в лагере ни горело костров, из прерии не было видно ни огня, ни дыма.