— Не надо, прошу, — я выставляю руки вперёд, надеясь, что хоть так смогу его остановить.

— Что ты там делала, негодная девчонка? — он приближается ко мне настолько близко, что я чувствую, как на щёку брызжут его слюни, когда он шипит слова сквозь стиснутые зубы. — Жопой виляла перед мужиками? Забыла, что за твою девственность мне заплатят? Свободы захотела? — отчим ударяет кулаком в стену в миллиметре от моего уха. — Самостоятельной решила стать? Квартиру сняла? На мои деньги, — звонкая пощечина, от которой в ушах гул. — Нагулялась сучка? Такая же шлюха, как и твоя мамаша. Она тоже на стороне **алась, а потом всё равно ко мне прибежала, когда её тр*халь сдох, — кулак впечатывается в скулу, из-за чего я на пару минут теряю связь с окружающим миром, медленно сползая по косяку на пол.

Прихожу в себя посередине комнаты. Отчим уже скинул рубашку и занёс ремень для удара. Я знаю, что он бьёт невероятно больно. Настолько, что внутренности все скручивает.

Сажусь резко и выставляю руки вперёд, пытаясь защититься от ударов. Голова кружится и болит после удара. Скорее всего сотрясение. Уже третье за месяц. Но руки никак не останавливают. Первый удар приходится по пальцам, заставив закричать от пронзившей боли. Прижимаю руку к груди, баюкая, кажется, сломанный палец. Удары ремня приходятся на плечи и спину. На старые синяки, которые и так болят.

Но даже сквозь пелену слёз я вижу ненавистное лицо. Вижу отвратительную змеиную ухмылку на ненавистном лице.

— Ты сгоришь в аду, — выкрикиваю я, перехватив ремень на полпути. Сжав с силой и вырвав из рук отчима. — Сдохнешь в муках.

— Ах ты ж тварь, — взревел он, толкая меня в плечи настолько резко, что я падаю на пол, снова ударившись затылком.

Отчим наваливается сверху, сжимая жесткими пальцами щёки и оставляя на синяки на нежной коже. Его тяжесть мешает дышать. Страх стальными пальцами сжимает горло. В это время потная рука задирает ткань футболки и рвёт ткань шортиков.

— Помогите, — кричу я, ногтями пытаясь расцарапать ненавистное лицо.

Перехватывает руки, заводит мне за спину.

— Тише, доченька. Не кричи так. Нас могут услышать, — шёпот на ухо, пока пальцы сжимают запястья до хруста костей. — Ты себя плохо вела, негодная девчонка. Ты заслужила наказание.

— Пусти, — последняя отчаянная попытка вырваться.

— Не рыпайся, — рявкает он, ремнём скрепляя мои запястья за спиной, вжимая в жёсткий пол телом. — Больнее ведь будет.

Тело цепенеет, когда липкая ладонь касается ягодиц. Я не могу пошевелить ни одним мускулом. Даже моргнуть не могу.

А потом отчим вжался губами в мой рот, проталкивая язык.

— Даже не знал, что у меня такая сладкая падчерица, — новый отвратительный слюнявый поцелуй от которого тянет вырвать на пол. — Нужно было взять тебя себе, но этот старый на крючке держит.

Переворачивает меня на живот, лицом вжимая в холодный пол. Я начинаю рыдать. Понимаю, что он затеял, когда ладонь сжимает ягодицу и рывком стягивает трусы. Я как гусеница пытаюсь ползти вперёд.

— Не дергайся, сучка, — отчим пихает меня под попу, из-за чего я неудачно заваливаюсь на бок и бьюсь виском об угол комода. В глазах всё меркнет. Я будто ослепла. Я не вижу ничего. А за спиной пыхтение. А потом рвущая на части боль, которая даже не сравнится с той, что я чувствовала до этого.

— Пожалуйста, не надо, — слабо прошу я, моргая и пытаясь увидеть хоть что-то. — Не надо. Не надо. Прошу, не надо, — как заведенная вторю я, сжимая пальцами мягкую ткань.

Носа касается приятный запах, который дарит успокоение и прогоняет страшные картинки из прошлого. Страшная и пугающая темнота отступает.

Медленно перед глазами вырисовывается комната. Мужчина в низко сидящем на бёдрах полотенце. В коротко стриженных волосах блестит вода. Некоторые ещё стекают по крепкому торсу. Он улыбается и правой рукой, блеснув кольцом, проводит по волосам, стряхивая влагу. Смотрит прямо на меня, чуть лукаво, соблазнительно улыбаясь. Он прекрасно знает, как влияет на меня. Как один его взгляд превращает меня в тягучую карамель. Делает шаг ко мне, от чего полотенце падает к ногам, оставив его полностью обнажённым. Я свожу с силой ноги, чувствуя прилив желания. Мужчина не спешит подходить ко мне. Красуется. Протягивается. Демонстрирует свои мышцы.

Я потянулась к нему всем телом и как-то совершенно непостижимым образом оказалась рядом. Пальцы коснулись его лица. Лёгкой колючей щетины. Я довольно вздохнула и носом уткнулась ему в шею.

— Вот так, девочка моя, — его ласковый шёпот на ухо и мягкий поцелуй во влажный лоб.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 7

Проснулась я от того, что было жутко жарко. Попыталась сбросить одеяло, но его будто кто-то придавил сверху. Разлепила глаза и увидела покрытый щетиной подбородок и мощную шею. Прислушалась к себе. Но никакой паники или сдавливающего горло страха не было. Наоборот. Я будто плавала на волнах спокойствия и умиротворения.

Демьян лежал поверх моего одеяла и практически не касался меня. Скорее я заползла наполовину на него, по всей видимости, даже во сне потянувшись к его теплу и его особенному, неповторимому запаху. Мужчина спал на спине, закинув одну руку за голову, а другой придерживая меня за плечи. Я скосила взгляд на его лицо, которое выглядело умиротворенным во сне.

Я завозилась, пытаясь сбросить одеяло и сползти с широкой обнажённой груди мужчины. Демьян тут же открыл глаза, впиваясь встревоженным взглядом в моё лицо. Получается, что он лёг рядом, чтобы меня успокоить. Знаю, что я плакала и разговаривала во сне. В больнице мне всегда вкалывали успокоительное, когда слышали мои всхлипы. А сейчас моим успокоительным, по всей видимости, стал Демьян.

Мужчина встал с кровати, лишая меня тепла его горячего как печь тела и желания вылезать из тёплого кокона. Демьян ночью снял водолазку и остался в одних штанах. Красивый. Привлекательный. Сильный. Как из сладкого сна, который я видела сегодня ночью.

Мужчина потянулся, разминая мышцы. Гибкий. Сильный. Ловкий, как барс. Я прикусила нижнюю губу и попыталась отвести взгляд, ведь совершенно неприлично так откровенно смотреть на мужчину. Пожирать его взглядом. Но мой взгляд против воли вернулся к его торсу с белыми шрамами. Пальчики кольнуло желанием провести по его плечам и груди. А ещё лучше губами. И языком.

Демьян упал на пол, отжавшись с несколько десятков раз. Плавно. Быстро. Отточено.

— Что тебе снилось? — мужчина поднимается с пола и смотрит на меня, сидящую на кровати, прижимающую к груди одеяло и с восторгом смотрящую на его торс с капельками пота. Во рту скапливается слюна. И я уверена, что сижу с совершенно дурацким выражением лица.

— Не помню, — лгу, подбирая слюни.

— Врёшь, — Демьян рукой проводит по лицу, стирая пот со лба. Смотрит в мои глаза пронзительно.

— С чего ты взял? — возмущение в голосе.

— Вижу. Ты лжешь, — мужчина разворачивается и покидает комнату. Обиделся что ли?

— Ты куда? — выкрикиваю, вскакивая с кровати и путаясь в одеяле, чуть не свалившись на пол.

Демьян не отвечает. Ясно. Запас слов на это утро исчерпан.

Бросаю одеяло на кровать и распахиваю окно, наслаждаясь запахом лета и тёплыми лучами солнца. Подставляю лицо лёгкому порыву ветра. Солнцу. Втягиваю запах цветов, цветущих на клумбе под подъездом.

Как же давно я нормально не гуляла. Не под присмотром охраны и телохранителей, а сама. Чтобы идти туда, куда захочется. Чтобы время было неограниченным. Чтобы чувство свободы, в конце концов.

— Дёма, — я не осознала даже, что ласково сократила имя мужчины, настолько сильно была воодушевлена желанием погулять, — а мы можем в парк сходить? Прогуляться.

Натыкаюсь на странный взгляд мужчины. И замолкаю, сбившись на полуслове.

— Нет, — качает головой, отворачиваясь к столу. Снова категоричный ответ. И односложный.