Я сам звоню Тине по другому телефону. Тина Гласс, она же мисс Китти. Эта девушка именно та, кто нужен, чтобы подставить мужчину. Она привлекательна, хорошо выглядит и смертельно опасна.

— Мои люди тебе звонили?

— Конечно, — мурлычет она.

— Я хочу, чтобы доказательства были предоставлены лично мне, — говорю Тине, натягивая перчатки.

— С превеликим удовольствием. Свяжусь с тобой, когда всё будет сделано.

Я отключаюсь и снова смотрю на сообщение Мелани.

Просто удали его, хренов слабак.

Она горячая штучка, но я — это я.

Нужна ли мне на самом деле такая проблема? Чтобы просыпаться посреди ночи со стояком? Я двадцатипятилетний мужчина, с которым желает переспать такая куча шлюх, что стоит только открыть дверь своей спальни и выйти из неё, как обязательно споткнёшься о парочку из них. Но эти зелёные, как листва, глаза, эта тугая киска, плотно обхватывающая мой член. И звуки, которые она издаёт. Неужели я должен мучиться, вспоминая, как это было здорово, как чертовски свежо и сладко она пахла?

— Это невозможно, — шепчу, уткнувшись в свой телефон, и кровь стынет в жилах, когда я думаю о том, как глупо было надеяться, что с принцессой можно провести одну ночь, всего лишь одну ночь, как обычный мужчина. — Это не должно повториться, — говорю я сам себе.

У меня есть работа, которую нужно сделать. Я и ЕСТЬ эта работа.

Жизнь моей матери может быть в опасности, как и жизнь любого, кто окажется рядом со мной. Отец, если захочет, может в один миг отнять всё, что меня заинтересует. Просто чтобы доказать, что он это может. Просто чтобы попытаться меня заполучить. И не имеет значения, что мне хочется завалить свою принцессу грёбаными драгоценностями, когда она лежит рядом со мной вся пресыщенная и потная. Не имеет значения, что мне хочется вернуться и наблюдать, как темнеют эти глаза, когда я заполняю её снова и снова, и снова. Не имеет никакого значения, чего мне хочется. Есть только то, что я должен сделать.

Я быстро отщёлкиваю заднюю панель телефона. «С тобой такого не должно случиться». И начинаю разбирать сотовый на части. «Это может случиться с кем угодно, но только не с тобой. И с кем она в конце концов не окажется, даю девяносто девять и девять десятых процента гарантии, что он будет лучше меня».

Вытаскиваю аккумулятор из своего личного мобильного телефона, извлекаю сим-карту, разбираю каркас, пока у меня в руке не остаются дюжина маленьких кусочков, которые гарантируют, что я никогда больше не получу от принцессы сообщений, а она никогда больше не услышит меня.

Пока я не приду забрать деньги в пользу «Андеграунда».

Мелани

Через пять дней после Грейсона…

— Значит, он пропал с горизонта? — спрашивает сегодня Пандора, когда я составляю PDF-файл с ценами для одного из моих клиентов.

Я прячу лицо в руках. На секунду хочется притвориться, будто Пандоры здесь нет, что её дыхание не касается моей макушки, а сердитое беспокойство нависает где-то там над нами обеими подобно маленькому облачку с молниями.

Пять дней.

Пять долгих, ужасных дней, после которых все мои надежды превратились в ничто, все мои фантазии померкли, а ожидания оказались обманутыми.

И только взволнованная и сердитая из-за меня Пандора, вероятно, счастлива, что у неё появился хороший повод быть сегодня стервой.

— Да, — наконец выдавила я из себя. — Он, блин, пропал. Надеюсь, ты в восторге.

Я достаю свой телефон, чтобы показать Пан, что в нём нет ни единого словечка от Грейсона.

Пандора смотрит на пустой экран, хмыкает, качает головой и падает на стул.

— Мудак, — говорит она.

— Сволочь.

— Говнюк.

— Мудак!

— Я уже использовала это слово, — замечает подруга.

— Так же, как и этот ублюдок использовал меня, — бормочу я. Разочарование нарастает буквально с каждым часом, и как только я прячу телефон, меня захлёстывает новая волна. Никогда не думала, что так сильно недооценивала наше положение — его и моё. Сегодня уже пятница. Если бы Грейсон захотел встретиться, то позвонил бы раньше.

Мне так больно, что я не в состоянии понять, почему. Может, потому что я думала, что Грейсон другой, а он оказался именно таким, как сказала Пандора. Ненавижу, когда она права, а я ошибаюсь.

Особенно сильно я ненавидела её за то, что она оказалась права в этот раз. А мне действительно так хотелось, чтобы она ошиблась.

Слава богу, она сидит за своим столом молча, и я не слышу ничего типа «я же тебя предупреждала». Если она всё же начнёт, то ударю её так сильно, как хочу прямо сейчас ударить себя за то, что я такая дура.

— Достали меня эти мужики, — выпаливаю я, обнаружив, что молчание Пандоры раздражает меня не меньше, чем вздор, что она несёт. — Чтобы стать счастливой, они мне не нужны. Лучше заведу собаку. Боже! Я только что вспомнила, что, наверное, больше не смогу позволить себе такую роскошь, как маленькая собачка.

— Перестань покупать обувь, — ворчит она.

Вздохнув, потому что не собираюсь объяснять ей, что должна денег намного больше, чем хватит на пару туфель, я щёлкаю мышкой по значку поиска и перехожу к онлайн-объявлению о продаже моей машины. С экрана на меня смотрит фотография моего «мустанга» — с ярко-красным номером вверху и большой надписью «ПРОДАЁТСЯ». Машина — это всё, что у меня есть, но её недостаточно, чтобы покрыть долг. Как и меня. Нас обеих недостаточно.

Впервые за неделю на меня обрушивается суровая реальность. И жестокая.

У меня больше нет ореховых глаз с очаровательными зелёными крапинками, заставляющих меня чувствовать надежду и предвкушение. Я больше не жду с нетерпением сообщений. Мне нужно продать машину, расплатиться с долгами, и чтобы сделать это, придётся разбираться с целой кучей проблем.

Пока была жива бабушка, она всегда говорила, что самый действенный способ почувствовать себя лучше — сосредоточиться на ком-то другом и сделать для него что-то хорошее, потому что ты не единственная, кто находится в бедственном положении.

Я смотрю на Пандору, вспоминая те случаи, когда в этом самом офисе её называли сукой, протягиваю руку, дёргаю за прядь волос цвета оникса и говорю:

— Чёрный цвет волос такой скучный. Тебе нужно что-то изменить, например, добавить ко всей этой саже розовую прядь.

— Да пошла ты, ненавижу розовый цвет.

Я закатываю глаза к небесам — что ж, ба, я попыталась! — затем возвращаюсь к компьютеру и рассматриваю свою машину. Тот, кто поработал над ней, высушивая, пока Грейсон «работал» надо мной, отлично постарался — мозг, пожалуйста, сосредоточься на моём «мустанге».

Для получения идеальных снимков потребовался целый день, чтобы поймать момент, когда солнце осветит мою машину под правильным углом. Вышло просто здорово, и я не могу поверить, что прошло уже несколько дней, но никто не звонит.

А что, если никто не позвонит?

Вверх к горлу начинает ползти комок стресса, и как большой старый кит, перекрывает мне дыхание, и тут Пандора, крутанувшись в кресле, поворачивается ко мне лицом.

— Ну же, сучка, поговори со мной! — вопит она. — С чего ты решила, что он даст тебе больше, чем ты всегда получаешь? Ну, подвёз он тебя, когда твоя машина не завелась, ну, поехала ты с ним в гостиницу. Что ты вообще о нём знаешь, кроме того, что он, по-видимому, дико тебя трахнул, и теперь ты не та Мелани, которую я знаю? Где твоя улыбка, где твой огонь? Ты ведёшь себя так же, как я, и мне это не нравится.

Я высоко вскидываю руки.

— Он сказал, что позвонит… он вернулся, чтобы подвезти меня домой, а я напридумывала себе лишнего, что было ошибкой, всё правильно, моей ошибкой. Я поверила ему. Поверила, что он другой или что между нами есть какая-то особенная… связь. Боже, я такая наивная, но держу пари, для тебя это не новость.