– Он! Точно он! – воскликнула Татьяна, преодолевая желание выхватить этот телефон, единственное, что сейчас связывает ее с подругой, – Откуда он у Вас?

– Его нашли на испытательном полигоне, – ответил Максим, чувствуя необычайное волнение, как всегда, когда ему удавалось ухватить за самый кончик какую-нибудь запутанную интригу.

– В лесу? Что Лида там делала?

– Не знаю, – отрешенно ответил Максим, уже размышляя, какие перспективы открываются перед ним в расследовании обстоятельств исчезновения, – Вы уверены, что это именно ее телефон?

– Конечно. Я сама выбирала этот чехол. Вы его снимите. Под ним счастливый троллейбусный билет. Лида так очаровательно верила в эту чушь!

– Ладно, – кивнул Макс, убедившись в наличии билета, – мне надо пообедать. Как появится какая-нибудь информация, я Вас уведомлю!

– Но…, – начала было Татьяна, удивившись такой разительной перемене в поведении участкового, который вдруг стал брутально-привлекательным…

– Извините, но Вам действительно пора!

С этими словами Макс выставил немного ошеломленную Татьяну за дверь. Татьяна ощутила внезапно нахлынувшее волнение от твердого и одновременно ласкового прикосновения Максима к ее руке, ей хотелось продлить этот момент, но оперуполномоченный уже закрыл дверь и вернул на рабочее место один из своих материалов. Закончив постановление о назначении дактилоскопической экспертизы, он аккуратно упаковал телефон в бумажный конверт и отложил его вместе с постановлением. Планы на обед пришлось скорректировать.

Максим достал тревожный чемодан, где согласно инструкции должны находиться продукты питания в расчете на трое суток. Педантичный во всем, он всегда следил за содержимым своего тревожного чемодана. Эту привычку ему вдолбили в Академии МВД, где чемодан был в виде вещмешка. Бесчисленные «тревоги» выработали в нем уважение к этому предмету полицейского быта в отличие от тех сотрудников полиции, которые не учились в специализированных вузах или, еще хуже, не служили в армии. В свою первую «тревогу», встреченную Максимом в статусе офицера, когда тревожная торба приобрела по устоявшейся традиции вид неудобного на марше чемодана, он с ужасом наблюдал безответственность коллег. Они растерянно закидывали в свои пустующие тревожные чемоданы пакетики с чаем и кубики сахара, стараясь тем самым восполнить запас провизии, поделенную на всех пачку офсетной бумаги, вместо блокнота и ручки, сигареты со спичками вместо парафиновой свечи, наспех сорванную со стены карту и даже молоток вместо перочинного ножа. На их счастье, проверяющий почти всегда во время «тревоги», которые случались регулярно два раза в год и во время внезапных инспекций, проверял именно Максима, у которого тревожный чемодан всегда был идеален.

Максим достал из чемодана пакет лапши быстрого приготовления и банку с консервированными сардинами, с легким сожалением вспоминая рыбный суп и котлеты, которые вчера привез от родителей. Но работа есть работа! Пока заваривалась лапша, Максим пересмотрел план действий. Теперь к нему добавились: истребование документов пропавшей Комаровой из ее личного дела в банке, изучение содержимого ее телефона и поиск самой пропавшей на испытательном полигоне. И да, запрос на Комарову в областной психиатрический диспансер.

После обеда Минин, передав экспертам материалы для проведения дактилоскопических экспертиз по обоим происшествиям, направился в банк. В банке его появлению не очень обрадовались. Во-первых, в этой организации своя система власти, и представитель государственной нарушал правильные токи административно-командных отношений, установившихся между банковскими служащими. Во-вторых, вид человека в полицейской форме негативно влиял на посещаемость организации клиентами. В третьих, в банке знали своего участкового, который никогда не заходил просто так или чтобы воспользоваться предложениями по кредиту. Поэтому Минина незамедлительно пригласили в кабинет к управляющей.

Та, внимательно выслушав участкового и уточнив, что ему конкретно надо, позвала своего заместителя и дала тому краткое указание. Заместитель вернулась только через десять минут раскрасневшаяся, вспотевшая и взволнованная. Она прошла напрямую к управляющей, которая до этого момента была вынуждена вести с участковым беседу на отвлеченные темы, и начала ей что-то неистово шептать на ухо. Управляющая была как кремень. Ни один мускул на ее лице не проявил активности. Наконец, она кивнула, и заместитель молниеносно скрылась за дверью.

– Очень странные новости, – сказала совершенно спокойным тоном управляющая, – копии всех документов Комаровой исчезли.

– Всех? – уточнил Максим, тоже пытаясь держаться на высоте.

– Абсолютно всех, – подтвердила управляющая, которую все подчиненные боялись как огня, – я, разумеется, накажу ответственных. Но Вам, Максим Владимирович, ничем помочь не могу. К сожалению.

– Жаль, – промолвил Максим, – очень темная особа, эта ваша Комарова.

– Кстати, Комарову мы уволили в пятницу за прогулы! Поэтому она уже не наша.

Максим вышел из банка с каким-то неприятным осадком на душе и большим желанием разобраться в этой таинственной истории. Она становилась все интереснее и интереснее. Хотя нередко за таинственными событиями прячутся банальные совпадения и тривиальные поступки.

Нужно было возвращаться на испытательный полигон. И ему потребуются большие ресурсы. Поэтому из банка он прямиком направился к начальнику отдела Накарякову, который уже собирался ехать к операм обмывать ножки.

– Ты с ума сошел? – тихо спросил Накаряков после того, как в течение, наверное, целой минуты пытался усвоить план Минина, – весь личный состав отдела, пожарной охраны, работников предприятий города и волонтеров отправить прочесывать лес? Только лишь потому, что тебе кажется, что пропавшая девушка там заблудилась?

– Да, – недоуменно пробормотал Максим, ожидавший совсем другую реакцию, – там ведь нашли ее телефон.

– Ты хоть представляешь, какой там лес? За пять дней она могла уйти в любом направлении. Где ее искать? А может, ее и нет в этом лесу. Может, она этот свой телефон просто потеряла на прошлых выходных, когда земляника пошла. Ты это выяснял?

– Нет, – честно признался Максим, который очень часто упускал примитивные, но очевидные предположения, предпочитая масштабность и свободу криминалистического поиска.

– А если у нее телефон, предположим, украли в городе, а потом потеряли в лесу? Или Солдатов врет, чтобы следы запутать? Да сколько еще можно версий построить?! А ты хочешь весь город взбаламутить.

Максим печально посмотрел под ноги и пожал плечами, отчего стал похож на провинившегося школьника.

– Значит так, – подытожил Накаряков, – берешь дежурную машину, этого своего Солдатова, едешь на полигон, осматриваешь место обнаружения телефона. Потом опрашиваешь соседку, ходила ли эта твоя Комарова за ягодами и когда она в последний раз видела её телефон. Понял?

– А если пропавшая и вправду заблудилась в лесу? – предпринял последнюю отчаянную попытку Максим.

– Ничего с ней не случится. Сейчас тепло, в лесу полно ягод и грибов. Если хочешь, можешь там сиреной пошуметь и в громкоговоритель зверей попугать. И, если эта твоя Комарова действительно заблудилась, то сориентируется на звук.

Максим вышел слегка обескураженный негуманной позицией начальника и его здравым подходом к анализу фактов. Может быть, череда внезапно вскрывшихся и маловероятных обстоятельств действительно настроили Максима не на тот лад?

План расследования опять пришлось скорректировать. Но внутренний двадцатитрехлетний летний бунтарь Максима решил наперекор сорокапятилетнему начальнику сначала опросить Гамову, а потом уж съездить с Солдатовым на испытательный полигон. К тому же сегодня Геннадий Петрович допоздна задерживался на даче, а дежурная машина после обеда была ангажирована операми для мобильности их пребывания на озере.

Минин снова сбегал в банк, опросил Татьяну Гамову, которая неожиданно для себя зарделась при его появлении и ожидаемо для Максима заявила, что её подруга никогда не ходила ни за ягодами, ни за грибами, а телефон все время был при ней и никуда не пропадал.