— Вот взяла бы и пошла сама к нему работать! — раздраженно выплевываю я.

Казалось бы, чего раздражаться? А бесит, что она тоже засранца красавчиком считает. И что он красивый такой тоже бесит! И что очаровательный. И что торс у него… что надо, в общем. Бе-сит. Но больше всего — что не узнал.

— Я спать буду, Май. Устала.

— Поняла, ретируюсь, — она вскакивает с дивана и отряхивает крошки с футболки. На мой только вчера вымытый пол. — Кстати, твоя белка по ходу того… на тот свет отправилась!

— Что? — тут уже вскакиваю я. — Нет-нет-нет, меня мама прибьет!

Подбегаю к клетке и стучу по прутьям.

— Давай, Дегу, выползай из своих опилок!

— Что ты возишься с этим уродцем? Все равно на свадьбу не поедешь.

— Это подарок родителей. Варя давно о ней мечтала, и мама отыскала заводчика…

— А ты, как хорошая старшая сестра, все для нее делаешь: и белку отдашь и жениха подгонишь.

— Давай не сейчас, а? Что делать? Может в ветеринарку ее?

— Ну, ты потыкай ее чем-нибудь, может, еще жива?

Открываю клетку и принимаюсь воротить гору опилок, отыскивая эту серую наглую морду, которая доведет меня до инфаркта однажды. Делаю шух, шух, но под завалами древесины пусто. Пусто и за поилкой и в импровизированном домике.

— Да мать твою!

— Что? — вырастает за спиной Майя.

— Боже, Май, если ты ее где-нибудь на диване раздавила…

— Как она выбралась из клетки?

— Я не знаю, — почти плачу.

Я не очень привязалась к этому куску вечно что-то грызущего меха, но это ж живое существо!

— Не шевелись, — гаркаю на подругу.

Мы вдвоем застываем у подоконника и прислушиваемся к звукам в доме. Тихо. Я на мысочки подкрадываюсь к дивану. Майя за мной. Аккуратно стягиваю покрывало и встряхиваю его. Никаких мертвых тушек, слава богу. Замираю посреди комнаты и вглядываюсь в каждый угол. Где же ты, белка нерадивая?

Сзади раздается скрип, и я тут же оборачиваюсь.

— Прости, — шепчет подруга, переступая с ноги на ногу. — Дурацкий ламинат.

Я снова сканирую помещение. Куда она делась, блин?

— Слышишь? Скребётся? — говорит Майя.

— Где? — припадаю ухом к полу и исследую подкроватное пространство. Пусто.

— Да на кухне! — бьет меня по плечу бывшая соседка.

Мы, как два заправских шпиона, крадемся к кухне. Белка обнаруживается у ножки стола, с остервенением вгрызающейся в податливое дерево.

— Вот стерва! — шиплю я.

Дегу поднимает свою квадратную мордочку в направлении нас и выпучивает свои глаза-бусинки. Устрашающе. Не отводя взгляда от двух застывших в проёме дур, она медленно возвращается к распилке вкусной ножки стола. Два больших зуба показываются из-под усиков и проделывают страшное "хрусь, хрусь". Меня даже озноб берет. Взгляд этой белки слишком обременен интеллектом. Она меня пугает!

Выставив вперед ладони, словно иду на террориста с бомбой, я шагаю к Дегу. Шаг, шаг, ещё один. Вот так, малышка, я иду, ты стоишь, мы вместе возвращаемся в клетку. Операция имеет успех. Ножка спасена, хоть и сильно травмирована — хозяйка квартиры меня за это расчленит — белка зажата в ладонях.

Зверь ведет себя спокойно и даже умиротворенно. Никаких попыток диверсии или нападения с тыла. Лежит себе на руках, обхватив мой большой палец лапками. Без сопротивления забирается в клетку, ворочается в ней, слегка фырча, и сгребает рассыпанные мной ранее опилки в прежнюю кучу. Я забыла принести ей свежих веток и она, очевидно, отправилась на поиски любимого дерева сама. Меня ведь предупреждали, что у них постоянно растут зубы и им необходимо что-то грызть, но ворона Агния пропустила момент исчезновения последних.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вволю накопавшись в опилках, Дегу несется к своему любимому колесу и начинает неистово наматывать круги, заполняя квартиру уже привычным шумом.

— Знаешь, — подаёт голос Майя, когда я закрываю клетку. — Я подумала, что кот — это еще меньшее из бед! Пойду ему вкусняшек что ли куплю. Может, зароем топор войны.

Когда за подругой закрывается дверь, я падаю в кровать и громко, протяжно стону. Что за жизнь у меня? На каждый квадратный метр по вредителю! И все стремятся наследить.

Но с одним кудрявым грызуном я уж точно управлюсь!

Есть у меня план.

Глава 9. Тигры в клетке

Агния

— У себя? — спрашивает толстенький мужичок полтора метра ростом.

Давлю на огромный дырокол, что есть мочи, прокалывая очередные стопятьсот страниц какого-то договора.

— Да, но у него сеанс с психологом, просил не беспокоить, — строю скорбную мордашку, отыгрывая по полной.

Мужичок приподнимает кустистые брови над очками в роговой оправе. Карикатурно так, эмоционально.

Да-да, гномик, ваш босс — псих, вы просто пока не в курсе, но я вас всех просвещу!

— Я тогда… отправлю ему е-мейл, — быстро решает пузатый и разворачивается на выход.

— Вы только тему эту не поднимайте, шеф итак сейчас в нестабильном состоянии… — кидаю ему в спину и получаю ответный кивок головы.

Ой, да даже если и заикнется, у меня наготове три тысячи отмазок.

Телефон на столе оживает, и я подпрыгиваю на месте. Уф, надеюсь, звукоизоляция в ту сторону работает лучше, чем в эту.

— Света! — рычит в трубку Рижский.

— Агния, — спокойно исправляю я.

— Я не досчитался папок на столе.

— Принести калькулятор?

— Принеси себя, — холодно приказывает босс.

Глубоко выдыхаю, расправляю на себе складки платья-футляра, больше походящего на мешок из-под картошки, которыми затариваются на зиму мои родители, и шагаю к кабинету.

Вхожу без стука. Сам же звал, не звал даже, а затребовал, к черту этикет.

Прохожу к столу кудрявого засранца, выглядящего как бог, клянусь, и слегка откашливаюсь, привлекая внимание. Он не изменяет себе: глаз от экрана не отрывает, мое существование признает разве что барским замахом руки, знаменующим коронное "стой, молчи, жди очереди".

Стою, раскачиваюсь взад-вперед, сверля дырку в голове этого несносного мужчины. Ну как можно быть настолько непрошибаемым! Другой уже чесаться от моего злобного взгляда бы начал, а этот и ухом не ведёт. Красивым таким, чуть заостренным, как у эльфа, ухом. Блин, у него даже эта часть тела хороша, до чего несправедлива природа, генетика и карма. Почему за его прескверный характер ему экзема на все лицо до сих пор не прилетела?

— Почему их семь? — постукивая длинным музыкальным пальцем по стопке папок на краю стола, спрашивает шеф.

Ох, что он творил этими пальцами.

— Потому что одна из кандидаток вчера рожала мне в трубку, я решила, что ей сейчас не до фотосессий.

— Почему я узнаю об этом сейчас, — устало потирая виски, наконец, удостаивает меня взглядом. Слегка прищуривается, вглядываясь мне в лицо, чуть соскальзывает вниз, небрежно осматривая мой лоховской прикид, и спотыкается о колени. Даже слегка подаётся вперёд, словно пытается что-то там разглядеть.

— Потому что не читаете почту?

Взгляд вновь перемещается к моему лицу и становится более пристальным.

— Что? — переспрашивает он.

— Почта. Я написала вам ответным письмом, что одна из кандидаток недоступна сейчас.

— Напомни, как тебя зовут? — откидывается в кресле, снова постукивая пальцами по столешнице.

— Агния, — устало выдыхаю я.

Что началось-то? Что за взгляды?

— Подойди и сядь на стол, — хлопает по деревянной поверхности.

— Чего? — я, может, ослышалась?

Складываю руки на груди, пытаясь бороться с липким чувством омерзения.

— Кажется, вам нужен был зубастый питбуль, а не послушная болонка, — цежу сквозь сжатые зубы. — Или это тест такой?

— Тест, ага. Приподними юбку.

В голове взрывается такой фейерверк эмоций, что перед глазами скачут цветные пятна. Он же не… или… Ох, одно предположение хуже другого!

Вжимаю ногти в ладонь до кровавых полумесяцев, мысленно кастрируя человека напротив. Казалось бы, куда уж быть хуже, чем то, что я о нем знаю, но нет, умеет удивить человек.