На экране светится очередное сообщение с вопросительным знаком. Я кидаю взгляд на спящего Медведя, и сердце пропускает один болезненный удар. Горло сжимает от чувства ужасного стыда. Что же я натворила, боже?

Очередной минус улетает в ответ. И так будет до тех пор, пока его жена не поймет, что ее план пошел прахом. Я не знала, какой Влад чудесный, когда соглашалась на эту аферу. И никакие деньги мира не стоят того, что она хочет, чтобы я с ним сделала.

Глава 18. Апельсиновый рай

Влад

Фарфоровые куклы очень хрупки. Их белоснежные лица идеальны, платьица совершенны, а кудри безукоризненны.

Ничего общего с девчонкой, пускающей слюни на соседнюю со мной подушку. И тем не менее, я не могу отвести от нее глаз, словно это редкое коллекционное изделие, и стоит сделать лишь один выдох в ее сторону — непременно расколется на мелкие куски.

В предрассветной тьме она почему-то особенно хороша. Волосы кажутся темнее, скулы выше, губы более чувственными. Она лежит так близко, что ее растрепавшаяся макушка лезет в лицо, а горячее дыхание опаляет шею. Стоит только протянуть руку — и она будет в моем плену. Останавливает лишь глубокий самоконтроль и то, что я уже окончательно проснулся.

Надо выбираться из этого сладкого плена, ее подруга наверняка уже вернулась, а мне нужно подготовиться к работе. Но это оказалось не так просто. Как только открыл глаза и наткнулся взглядом на нежное существо под боком — стал жертвой какого-то гипноза. Словно профессиональный фокусник размахивает перед лицом маятником, а я и не хочу, но не в силах оторваться от него.

Почему так переклинило на этой девчонке? Почему именно она со своими нелепыми волосами и непредсказуемостью? Надеюсь, рассудок вернется в ближайшее время, а не сгинет окончательно, помахав белым флагом и уходя в закат. Это же просто смешно: престарелый мужик и юная нимфа. Именно про таких анекдоты и складывают.

Может это все отголоски нерастраченной молодости? Она догнала спустя столько лет, припомнила, что время, которое тратил на учебу, нужно было потратить на вечеринки и девчонок. Что пока была возможность делать глупости — купить мотоцикл, привести в дом крашенную оторву — нужно было пользоваться? А не выбирать одну и на всю жизнь, тем более, что реальность больно отозвалась через годы: на всю жизнь не бывает.

И вот последствия: ночую на жёстком диване в компании со странным созданием, к которому тянет, словно магнитом. Отключая мозг и включая все остальные рецепторы.

Касаюсь ее лба губами — не горячая. Температуры нет. Есть едва уловимый запах каких-то цветов — сладкий и тягучий, словно мед. Хочется зарыться в ее шею, втянуть поглубже, остаться в постели. Но остатки мозга, высушенного до состояния чернослива, напоминают, что есть дела, ответственность, работа, в конце концов.

Одним четким движением перекидываю ногу через спящую красавицу и встаю. Тянусь к телефону на полу и вызываю себе такси. Надеваю носки, чувствуя себя, по меньшей мере, героем-любовником, ускользающим из постели очередной дамы на рассвете. Что, по сути, весьма близко к правде: для нее хочется быть и героем и любовником. Совсем крыша поехала, знаю.

Кидаю финальный взгляд на девчонку, укутанную по шею в тонкое одеяло, и иду будить ее подругу, которая, по ее собственным словам, нынче "чилит"[1] на кухне. Агния закрывает за мной дверь, кокетливо переступая с одной босой ноги на другую и предлагая заехать вечером, когда ее снова не будет, дабы проследить за больной. Я просто киваю, для себя все решив: обязательно приеду.

— Горький, с каждым днем твоя физиономия все больше оправдывает фамилию! — Макс, как всегда, сама бодрость по утрам, влетает в офис с чашкой кофе из соседнего кафе. Может, они там допинг какой-то ему подливают и пора изменить своей домашней кофемашине с зёрнами бразильской обжарки на ту горькую дрянь?

— Не выспался, — бурчу я. Хотя, зачем, собственно, оправдываюсь? Каверзные вопросы не заставляют себя ждать.

— Ах ты, жук, таки заарканил свинку? Ну, признавайся, жарил ее всю ночь, разминая окаменелости?

— Да уж, жарил — самое подходящее слово.

Вспоминаю горячее от лихорадки тело и снова хмурюсь. Догадается ли написать мне? Взять номер у подруги и хотя бы сообщить, что все в порядке?

— Да не-е-е, — скептически тянет друг, снова разваливаясь в гостевом кресле. — После жаркой ночки рожа выглядит не так, мне ли не знать. Так что случилось?

— У меня друг дебил, а так, все в порядке, — спокойно парирую я.

— Ха-ха, очень смешно. Ладно, не хочешь говорить — не надо. Просто расслабь то, что ты называешь лицом, на сегодня записи вплоть до вечера, а мне в арбитражку надо.

Тяжело выдыхая, вдавливаю глаза пальцами. Сегодня, как никогда, чувствую, что просто не потяну эту лямку. Вторая неспокойная ночь сказывается.

— Может, пора расширить штат?

— Бать! Да я тебе ещё с прошлого года твержу, что пора взять кого-нибудь на подмогу, чтоб не ишачить, как проклятым. А ты: справляемся, ответственность, репутация…

— Я передумал.

Телефон пиликает входящим сообщением и, прочитав на нем лишь два слова "доброе утро", добавляю:

— И я сегодня до обеда.

Если с утра недосып отзывался лишь лёгким раздражением и ломотой в теле, то к обеду он разгорелся ярким пламенем неприязни ко всему. На тесный кабинет, удушающий костюм, людей, не способных сформировать запрос простыми односложными предложениями! Хотелось вырваться из этого сжимающего в тиски офиса, вдохнуть полной грудью и поехать туда, где сейчас все мысли: в маленькую квартирку обшарпанной пятиэтажки. К девчонке, поедающей апельсины прямо в постели. О чем она не преминула сообщить в крайнем смс, прикрепив забавное фото с горой оранжевой кожуры на голых коленях.

И мне впервые захотелось попросить кого-то сделать больше фотографий. Больше коленей, больше футболки, торчащей ярким уголком на снимке. И лицо. Да, хочу видеть ее улыбающееся лицо — забавное, с очень живой мимикой и такой фарфоровой кожей.

Смс-переписка затягивается на весь день: в течение рабочих часов, затем весь путь домой и даже, пока я пытаюсь отоспаться за предыдущие ночи. Телефон то и дело пиликает, вызывая улыбку и острое желание тут же схватить его и прочесть, чем ещё удивит меня это чудо. В один из таких моментов, когда уже стою на выходе, одевая обувь, телефон снова сигнализирует о входящем сообщении. Не глядя, провожу пальцем по экрану, чтобы прочесть то, что не хотел бы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"В пятницу суд, я снова не приду. Поговорим?"

"При следующей неявке нас разведут автоматически" — все же решаюсь отправить ответ.

Я знаю, что она делает. Тянет время. Оксана хорошо знакома с этими процедурами, семейное право всегда давалось ей легко. Но и я подготовился.

"Ты ответил — это уже прогресс. Я подожду еще, пока ты не соблаговолишь поговорить".

Мне многое хочется сказать. Например, что разговоры уже не помогут. И что я просто хочу, наконец, освободиться. А еще спросить: стоила ли та интрижка десяти лет брака? Наверное, нет, раз она настойчиво игнорирует судебные уведомления о слушании по разводу. Но я ничего этого не говорю. Даже не отвечаю на ее последнее уверенное заявление. Просто злюсь, что она испортила вечер.

Но сейчас меня ждет голубоволосое чудо, пахнущее апельсинами и готовое смотреть Тарантино в моих объятиях. Я буду думать только об этом, оставив позади все нервы последних месяцев, непонимание, досаду, разочарование. Она — не Оксана и это лучшее, что могло со мной случиться.

[1] чилить — отдыхать, расслабляться

Глава 19. Мой маленький пони

Майя

Существует миллиард способов облажаться, но я, кажется, изобрела миллиард первый.

Завязла по самые уши во вранье, не шелохнуться, не выпутаться. Но у меня есть оправдание: мне очень нужны были деньги, а сейчас мне очень нравится Влад. Гораздо больше, чем обещанная сумма.