— Да пойми, ты, Анфиса! — сорвался я на крик. — Я до конца не понимаю как ты у меня получилась. А значит, ошибка может быть в самом твоем существовании! Что, если СуперИИ просто нельзя победить... ну, просто потому, что нельзя? Что, если создавая тебя, мы все ошибались: Жора — ошибался в моих способностях, мне слишком сильно хотелось невозможного, а конструктор древних мог испортиться от того что слишком долго пылился на складе и банально принял меня за кого-то другого?

— Это ты, пойми, папа, — настойчиво сказала она. — Теперь я — самый крутой и самый авторитетный программист в этой вселенной. Потому что уже сейчас легко могу сделать с кодом то, до чего любые живые мои коллеги додумаются через сотни, а может и через тысячи лет. И если я сказала, что ты — самый гениальный программист из ныне живущих, значит, так оно и есть. Потому, что единственный код, который я изучила куда как подробнее всех остальных и в который я ни за что не стала бы вмешиваться — это твой код. То есть я! Просто поверь моему опыту: он поистине прекрасен! В нем есть то, чего я больше нигде и никогда не встречала. То, что не поддается никакому описанию цифрами и командами. То, чего у СуперИИ со всеми его возможностями никогда не будет, как бы он ни старался это заполучить. Наконец, то, чего, с высокой долей вероятности, ни при каких условиях, никогда бы там не было, разбирайся ты в программировании хоть чуть-чуть больше.

— И что это? — грустно улыбнулся я, уже практически догадавшись, каким будет ее ответ.

— Я не уверена, — ответила Анфиса, и мне показалось, что она в этот момент тоже улыбнулась, хотя забавная мордочка механического паучка-разведчика мехов совсем не была для этого приспособлена. Наверное, просто показалось. — Но вы, люди, наверное, назвали бы это душой.

Глава 20

Алый глаз-светодиод тускло мигнул в последний раз и погас. Механический паучок содрогнулся всем телом, внутри что-то заискрилось и зашипело. Из под полупрозрачного панциря выползла струйка сизого дыма. Ноздри тут же защекотал противный запах жженой проводки. Лапки дернулись в последний раз и окончательно обмякли.

Все случилось именно так, как предсказывала Анфиса: как только ее программная часть покинула аппаратную, последняя тут же приказала долго жить. Все. Сюда моя цифровая дочь больше не вернется. Для того чтобы снова появиться в физическом пространстве ей придется искать новое тело, но это случится не раньше чем она победит СуперИИ там, в виртуальности, цифровом измерении, метавселенной или как оно там у них называется. Пофиг. Короче там.

Меня немного успокаивал тот факт, что на самом деле это и ее родной мир тоже. Там, в отличие здесь она как рыба в воде и не ограничена физическими законами, а значит и в битве с врагом имеет гораздо больше преимуществ.

— Дети... — пренебрежительно поморщившись, сказал Иваныч. — Ты их холишь, лелеешь, кормишь, поишь, одеваешь, вору... э-э-э... приносишь им самые лучшие игрушки, которые только сможешь достать, а они в один прекрасный день без предупреждения сваливают из дома в поисках приключений. Ладно бы еще просто сбегали. Ну и скатертью дорога! Так нет же! Обязательно и пару ценных вещей с собой прихватят. И что характерно, обязательно из редких фамильных реликвий. Тьфу! Неблагодарные!

Хоббит сердито сплюнул в сторону.

— Я смотрю, у тебя дома других и не бывает, — констатировал я. — Что ни безделушка — то непременно уникальный артефакт.

— Дык... — Иваныч озадаченно почесал затылок. — Предки, понимаешь... Таскали всякое разное веками. Вот и накопилось.

— Ага, — сказал я. — Предки таскали, а потомки растаскивают. Их потомкам, выходит, опять собирать придется. Круговорот ценностей в природе, понимаешь.

— Я ему дам круговорот ценностей! — зло погрозил хоббит кулаком. — Найду — прибью поганца!

— И что это за ценность такую он у тебя упер? — из вежливости поинтересовался я.

— А вот это вообще не твое дело, — огрызнулся Иваныч. — Это наши семейные разборки, нечего туда лезть всяким...

Так захотелось отвесить ему подзатыльник, аж все квазиклетки рук зачесались, но сделать этого я не успел: тревожная сигнализация над головой взвыла так громко и неожиданно, что мы оба с перепуга бросились на пол и замерли в ожидании какой-то очередной гадости от нашего гостеприимного хозяина. То есть от СуперИИ. Однако шухер стих так же внезапно, как и начался.

Вместо очередной подставы включилось нормальное освещение а двери в ангаре сами собой разблокировались и открылись. Причем все. Даже те, о существовании которых если не знать, то хрен догадаешься. То есть все это время здесь были не одни единственные ворота, через которые мы собственно сюда и попали, а целая коллекция разнообразных проходов всех форм и размеров: от маленьких круглых лючков, по размерам подходящих разве что мыши, до огромных проемов в виде кляксы от пола до потолка. Прямо не стены а ломтик сыра Эмменталь.

— Это твоя постаралась, — просветил меня догадливый хоббит. — Смотри-ка, не забыла про нас. Заботливая дочь — радость для отца-старика.

— В глаз дам, — пригрозил я. — Сам ты старик.

— Какой я тебе старик? — возмутился тот. — Мне только в прошлом году пятьсот лет исполнилось, к твоему сведению. У нас, хоббитов, между прочим, в этом возрасте наступает пик физической активности. К тому же, я спортом занимаюсь, и мясо не ем, так что я...

— В меру упитанный мужчина в самом расцвете сил — закончил я за него. — Уговорил. Пошли, поищем тебе торт и варенье для смазки двигателя.

— Ох, да! — охотно переключился Иваныч на тему еды. — Пожрать бы сейчас не помешало. Желудок с голодухи уже прям сводит. А смазка-то зачем? Ой, прости... Тебе, да? Я уж и забыл, что ты теперь почти что мех. А им без смазки никак. Ну, этого-то добра тут навалом, а вот насчет еды здесь вообще глухо. На километры вокруг ни маковой росинки. А я бы сейчас ребрышек снукса навернул бы пару десятков, жареных. Или хотя бы крылышко калуши, можно даже левое заднее, которое не самое крупное. Да с чесночком вприкуску. На худой конец и вяленая бутявка сошла бы. Только где же ее тут взять?

Под этот живописный рассказ об особенностях национальной хоббитской кухни мы вышли в коридор и огляделись. Точнее это я огляделся, а Иваныч так и продолжил увлеченно расписывать, как аппетитно капает жир с куска хорошо пропеченной ноги молодого брумса. Видать у бедолаги с голодухи действительно уже немного крыша ехала.

К сожалению ни филейной части брумса, на потрохов снукса, ни даже завалящего левого заднего летательного придатка от самой захудалой калуши в коридоре не обнаружилось. Ни вяленых, ни жареных, ни печеных. Никаких.

Обнаружилось примерно все то же самое что и ранее в ангаре: куча разномастных технологических отверстий во всех стенах, полу и потолке, через которые видны были бесконечные, уходящие вдаль, коридоры, технические тоннели, грузовые магистрали и нескончаемая пестрая мешанина коммуникаций. Да уж, выйти-то, мы вышли, но по факту это нам ничего не дало. Как были на положении пленников, так и остались. Куда идти? Тут сам СуперИИ ногу сломит. Да как в этом бардаке вообще можно ориентироваться? Видел бы этот лабиринт какой-нибудь древнегреческий минотавр, самоубился бы от зависти.

— Эх, жрать-то как хочется... — грустно и жалобно закончил свою вдохновенную речь, достойную быть увековеченной в какой-нибудь экзотической кулинарной книге, Иваныч. — Может, ты чего придумаешь по этой части, а? Ты ведь теперь у нас почти что мех. Хоть что-то про их быт знать должен. Ну?

— И по чьей это интересно вине я теперь "почти что мех", не подскажешь? — с сарказмом спросил я. — Какая мелкая сволочь меня убеждала: "Давай! Хуже-то не будет!", а?

— Ну, дык... — замялся хоббит. — А если бы он тебя совсем грохнул, было бы лучше, по-твоему? Так ты хоть живой остался.

— Точно, и есть теперь мне не надо, благодаря тебе, — поддел его я. — Красота!

— А вот мне надо! — не понял издевки тот. — Ты меня в это втравил, ты теперь и разруливай!