— Зови. Только тихо. Если кэп узнает, я то плетьми отделаюсь, а тебя он подвесит за причиндалы на мачте. Он местные дела не любит.

Спустя полчаса десять пройдох, как звали членов их команды местные, собрались недалеко от причала. Заползать на чужие пришвартованные корабли тут все умели еще со своей бытности пороховыми обезьянами. Да, собрались здесь только матерые пираты, те, кому морскую воду добавляли в материнское молоко, прошедшие весь путь с самых низов.

Заходить с порта опасно. Суеверный старина Эрл мог и испугаться этих морских ведьм, а потому придется по старинке забираться с воды.

Пираты долго наблюдали, но так и не обнаружив караула, решили, что пора. Спустившись в воду у края причала, они тихо поплыли, не вызывая плесков. Выныривали по одному, чтобы не создавать лишней ряби на воде. Лишь когда волны успокаивались, всплывал следующий.

Беззубый Фрэнк как самый худой пополз по якорной цепи. Удивительное дело, но пройдоха делал это так, что ни одно из звеньев не брякало сильнее, чем при обычном порыве ветра. Забравшись на палубу, он сбросил веревку, и спрятавшись за ящиком, внимательно осматривался.

Фонари не горели. Приходилось довольствоваться светом Луны и звезд. Тишина. До ушей доноситься лишь извечно веселый хмельной голосок Пьяньгаскара. Вдали слышно, как по мостовой ходит патруль портовой охраны. Если прислушаться, можно даже услышать пару скабрезных анекдотов. Но самом судне почти полное беззвучие.

А так не бывает. Корабль как живой дышит и разговаривает. Побрякивает снасть на ветру, скрепят канаты, цокают когтями бегающие крысы, ссыхающееся дерево потрескивает, провинившийся юнга драит палубу в ночи, дежурная смена рубится в карты, в трюме обязательно кто-то храпит.

Чутье Фрэнка забило в тревожный колокол, но вся команда уже забралась на борт, попрятавшись за бочками. Малёк прислушался и в изумление уставился на беззубого товарища. Тот лишь кивнул и указал пальцем в сторону берега. Боцман на секунду задумался, но потом решительно затряс головой, принявшись жестами раздавать указания.

Пятерка во главе с Фрэнком стала красться к каюте, остальные под предводительством Малька пошли к закрытому люку в трюм.

Беззубый обнажил саблю и, нервно облизнув губы, резко дернул на себя дверь.

Заперто! Старый морской волк тут же отступил, его место занял Черный Бен. Он никогда не носил рубах, все его тело полностью покрывали татуировки. Выглядел он скорее как головорез, но на самом деле вряд ли хоть кого-то мог одолеть в честной схватке, специализировался совсем на другом. Взломщик мгновенно извлек отмычки и принялся ковыряться в замке, заставляя товарищей нервно сжимать кулаки, с каждой новой сломанной отмычкой. С четвертой попытки замок поддался и мягко открылся.

Фрэнк дернул дверь на себя и из беззубого рта вырвался крик ужаса, заставивший обернуться патруль на берегу.

Ромовый Джо ждал гостей в своей каюте, только вот он изменился до неузнаваемости. В мертвых глазницах горел зеленый свет, словно там поселилось два светлячка. Потрескавшаяся гнилая кожа обтягивала перекошенное лицо. Форма превратилась в лохмотья, через дыры в ней можно было увидеть кости. Некогда огромный плечистый моряк сгорбился, скукожился, иссох. Оно и неудивительно, но визитеры не знали, что в последней битве известный некогда капитан несколько раз ломал позвоночник, а потому теперь опирался на то, что осталось.

Так же они и не догадывались, что хитрая некроматка, сейчас спускающаяся из вороньего гнезда вместе со своим верным помощником разорилась и решила таки открыть один бесполезный скил, который используют только ПВП игроки да ролевики, вроде Праведника — Голос Зомби. Это умение заставляло восставших мертвецов лепетать бессвязный бред, сплетенный из обрывков воспоминаний. Смысла не несет, зато звучит жутко.

Вот и сейчас Ромовый Джо, имевший теперь приписку «юнга» заскрежетал зубами, трухлявые легкие исторгли гнилой воздух, а подвяленные связки превратили его в жуткий сиплый голос:

— А вот и закуска к рому?

В тот же миг в каюте вспыхнули еще десять пар глаз. Гремя костями, мертвая команда ринулась к выходу.

Малёк со своей группой всего этого не видел. Лишь услышал истошный вопль, слившийся с грохотом откинувшегося люка. Заглянув в трюм, боцман сразу осознал, почему у корабля была такая осадка. И что по ценности все сокровища этого судна не сильно дороже морской воды. А потом несколько стоящих рядом ящиков открылись, и из них хлынули ожившие мертвецы, со многими из которых он когда-то пил в портовых кабаках, а с иными и ходил под одними парусами.

Истошные вопли до такой степени перепугали, патрульных, что они не стали соваться на корабль до прибытия подмоги, а когда усиленный отряд береговой охраны прибежал на место, то обнаружил лишь пустую палубу.

Если б они не тряслись от страха, то могли бы заметить несколько деталей. Таких как: свежие мокрые следы, отмычки, торчащие в замке каюты, или же медный зуб, поблескивающий в лунном свете у люка, ведущего в недра корабля. Если бы их сердце гулко не стучало от пробежки, если б они тише болтали, пытаясь спрятать за нервными шутками страх, то смогли услышать странное чавканье под палубой. Словно там ползает сотня склизких морских тварей.

Хотя вряд ли бы они поняли, что это. Ведь кому придет в голову забить трюм скажем исполинскими медузами. Правда ведь?

* * *

Уровень 82

День тридцать первый

— Может, другое заведение поищем? — нервно улыбнулась Лея. — Тут совсем нет свободных мест.

— Не дрейфь, судовой врач, а то переведу тебя в помощники кока, будешь целыми днями селёдку чистить, — отмахнулась Мегида. — Евжорий, бутылку мне!

Картмастер так был шокирован обилием родственных душ вокруг и завороженно пялился на полки забитые алкоголем, что даже не заметил такой формы обращения и безропотно протянул требуемое, не жалко, ведь вот оно впереди бери сколько хочешь.

Мегида пошла в самое козырное место, возле пустующей стойки для танцовщицы. Дойдя до занятого столика в абсолютной тишине, она с размаху разбила бутылку о голову сидящего во главе капитана. Тот был изрядно пьян, а потому после удара рухнул мордой в тарелку с жаркое.

Мегида небрежно столкнула его посохом, скривившись при этом, словно в экскременты ткнула.

Пираты охренели не меньше нашего. Пауза затянулась. Мегида аккуратно переступила через тело, подцепила древком его шляпу и смела ей осколки со стола. Обтерев этим же головным убором свои сапоги, что изрядно заляпались по дороге в харчевню, она надела треуголку на голову усатого первого помощника, что так и сидел с открытым ртом.

Пышногрудая официантка в белом фартуке тоже зависла с подносом в руках. Мегида взяла оттуда бутылку, сунула в открытый рот усача и хорошенько вдарила ему коленом по подбородку. Бутылка открылась, а пират, подавившись пробкой, зашелся в приступе, пытаясь вдохнуть, и рухнул на пол, краснея и содрогаясь всем телом.

Когда судороги прекратились, и он окончательно затих, остальных заседающих за столом наконец-то прорвало. Они резко повскакивали, опрокидывая стулья и с криком: «Режь их, братва!», попытались выхватить сабли. Получилось не у всех. Один с перепоя не заметил рядом стоящий стол и засадил лезвие аккурат в щель меж досок, другой увидев это, сделал шаг назад, дабы не повторить ошибок товарища, но запнулся за опрокинутый табурет и упал.

За остальными столами происходило нечто похожее. На нас ополчилась вся таверна, пираты срывались с мест и сталкивались друг с другом, каждый хотел быть тем, кто насадит на рапиру дерзких новичков.

Тут грянул двойной выстрел. Пистолеты Джинни стрельнули в потолок, и на рыжие волосы посыпались опилки. Пираты на секунду замерли, а Мегида заскочила на барную стойку, опрокинув несколько бутылок и бокалов.

— Тих-о-о-о! — закричала она. — Всем выпивка за счет команды Ленивого Тюленя! — Воспользовавшись тем, что привлекла внимание, Мегида достала черный мешочек и швырнула его на стойку. Кошель открылся от удара о дерево и из него в разные стороны словно перепуганные кролики запрыгали золотые монеты.