— Зачем явился, дух земли? — в женском голосе сквозили недоверие и настороженность.

— Вашим помыслам не суждено сбыться, низвергнутые. Этот человек должен жить.

В ответ голос искренне и зло рассмеялся:

— Это не в твоей власти, гаргантюа! Смертный сделал все, что от него требовалось и больше не нужен нам! Его жизнь вот-вот оборвется и ты никак не сможешь этому помешать.

— Смогу. В моих силах даровать ему жизнь.

— Ты ведь знаешь правила! Только равноценный обмен. Жизнь на жизнь! Тебе не справиться с подобным в одиночку!

— Поэтому я пришел сюда не один.

О чем эти ребята толкуют? Никак не могу ухватить смысл их разговора? Какой еще смертный? Почему он должен жить? Это они обо мне, что ли? И что здесь делает оживший факел?

— Дух огня! Невозможно! — Невидимая женщина зашипела словно кошка. — Ты не станешь помогать! Человек убил одного из твоих братьев!

Живой факел не стал вступать в перепирательства. Приняв форму огненного силуэта, он повернулся к гаргантюа и молча кивнул. А через мгновение духа земли охватило яркое, всепоглощающее пламя. Оно разгоралось все сильнее и сильнее, пока не начало плавить камни, а я не почувствовал, как на мне вспыхнули одежда, волосы, брови и ресницы, а кожа начала пузыриться. Наверное, это должно быть очень больно, но практически умерший мозг ничего не чувствовал.

— Все равно вы ничего не измените! То, что запущено давным-давно, теперь стало неотвратимым!

— Ты права. Мы — не изменим. Он изменит.

Камни, из которым состоял гаргантюа, окончательно расплавились, жидким стеклом растеклись по полу, а что-то жутко горячее, невесомое, оставшееся на том месте, где только что был дух земли, неторопливо втянулось в мое изломанное тело...

* * *

— Фелир! Фелир, задери тебя грифон! Этот сукин сын приходит в себя!

Слова пробивались к мозгу будто через толстый слой ваты. Однако мозг очень быстро приходил в себя, возвращая в строй все чувства. В том числе и болевые ощущения. Так что я во всей красе почувствовал, как мерзко щелкнуло, вставая на место, сломанное ребро.

— За сукина сына ответишь... Ооох, твою мать!

Еще одно ребро срослось.

Рискнув открыть глаза, я увидел прямо над собой густые кроны деревьев и две озадаченные кентаврские рожи прямо на их фоне.

— С возвращением, Правитель. Я уж было начал думать, что твой дух не сможет справиться и не вернется в тело. Выходит, зря отправил братьев за хворостом для погребального костра. Впрочем, не скажу, что я этому не рад.

Видя поим потуги встать, командир кентавров положил руку мне на грудь:

— На твоем месте я бы не дергался. Переломы срастаются с удивительной скоростью, но вряд ли настолько быстро, чтобы не причинять боль.

— С этим я как-нибудь справлюсь.

Я отстранил его руку, не обращая внимания на ноющие ребра, сел и очередной раз зашипел, когда боль в сросшейся берцовой кости едва не отправила сознание в нокаут.

— Я же говорил. Впрочем, тебе виднее, Правитель.

Кентавр встал с колен и отошел на пару шагов назад. Я огляделся и понял, что нахожусь в походном лагере где-то в лесной чаще. Вопросов в голове роилась целая тьма. Они метались, словно насекомые в банке, сталкиваясь и мешая друг другу, так что я счел за лучшее прислушаться к своим ощущениям. Заодно создал сканирующие чары, мимолетно подивившись легкости, с которой удалось их наколдовать.

Судя по всему, дела мои были не так уж плохи. Боль в отбитых тканях и сросшихся костях постепенно уходила. Беглый анализ показал, что внутренние органы тоже не повреждены. А в довершение к подобным чудесам я с удивлением обнаружил, что мой источник окреп и заматерел. Причем не вырос самостоятельно. В нем словно поселилась какая-то инородная, но доброжелательно настроенная сила. Именно она самостоятельно просканировала все повреждения и, не дожидаясь моей команды, починила поломанное, отбитое и разорванное.

Это что получается? Увиденное во сне — вовсе не сон? Гаргантюа действительно ценой своей жизни передал мне энергию?

— Димитр, ты что-нибудь понимаешь? Чувствуешь... это?

Я видел происходящее вместе с тобой, Милан. Кажется, тебя и меня очень долго водили за нос. Эта неизвестная стерва практически расписалась в том, что использовала тебя... нас для достижения каких-то своих целей и без церемоний собиралась слить отработанный материал в сточную канаву. Если бы не духи земли и огня... Боюсь, что мы бы уже не проснулись.

— Это точно, друг. Ладно, давай проблемы решать по мере их поступления. Мы живы — это главное.

И уже вслух добавил, повернувшись к кентавру:

— Где мы?

Фелир фыркнул:

— В лесу. В трех днях пути от Кидонии. Нам пришлось здорово поплутать, чтобы сбить возможных ищеек со следа.

— Почему вы меня спасли? После того, что ваше племя сотворило при высадке врага — сложно вот так запросто поверить в доброту душевную.

Глаза кентавра опасно сверкнули. Причем мне показалось, что его злость вызвали не мои слова, а какие-то другие воспоминания.

— Ты можешь не верить, но мы не предавали тебя, Правитель. Это нас предали. Некоторые кланы моего народа презрели древние клятвы и переметнулись на сторону врага. Те из нас, кому удалось уцелеть, поклялись отомстить и уничтожить предателей. Все это время мы наблюдали за врагом и ждали момента, когда сможем ударить. К сожалению, его так и не предоставилось. Зато наше нахождение поблизости от битвы помогло вовремя вмешаться и спасти тебя.

Я долго смотрел на того, кого считал предателем, и ничего не говорил. Ждал, что он занервничает, отведет взгляд, хоть как-то выдаст ложь. Но нет. Кентавр смотрел на меня усталым, но твердым взглядом, с достоинством ожидая моего ответа.

— Будем считать, что я тебе верю, Фелир. И теперь самый главный вопрос. Как мне добраться до Кидонии? И желательно быстро. Перед тем, как отправиться в отключку, я запомнил огромного демона, разрушившего стену. Если дать этой твари разгуляться — от города ничего не останется. Давай поторопимся. Возможно, удастся спасти хоть кого-то... Что?

До этого невозмутимый Фелир как-то разом скис, скосил глаза вниз, словно опасаясь встречаться взглядами.

— Ты был без сознания семь дней, Правитель. Мои разведчики доложили, что город полностью уничтожен. Сначала водный демон расчистил путь в город, а потом туда ворвались разгоряченные кровью и смертью спартанцы. Они не щадили никого. Свирепствовали три дня, пока не разрушили все, что смогли и не убили всех, кто попался под руку. Кидония перестала существовать.

Он говорил что-то еще, но я уже не слушал. Вскочил на ноги, даже не заметив резкого укола боли в бедре, судорожно потянул задергал веревку на шее, пытаясь достать голософон. В конце концов дернул со всей силы, порвав цепочку. Металлическая пластина выпала на землю и я тут же подхватил ее, нажал на кнопку.

— Нестор! Нестор, ответь! Это Милан! Нестор, твою мать, ответь! Что с моим сыном?!

Вновь и вновь я пытался дозваться до своего начальника тайной службы, который в случае опасности должен был вывезти Антея в безопасное место через тайный проход, выходящий на поверхность. Тщетно. Я видел, что магический импульс уходит в никуда, не в состоянии найти второй голософон.

Отбросив бесполезную железяку, я мысленно натянул тоненькую нить силы, которую привязал в медальону сына, тому самому, с бычьей головой. И застыл в ужасе, когда магический импульс растворился, не найдя адресата.

— Мне нужно туда. Срочно!

Фелир вздохнул, понимая, что не сможет меня отговорить.

— Тогда тебе понадобится конь.

Слышать подобное от кентавра было несколько смешно, ровно до той поры, пока под уздцы не вывели Григора. Под моим обалдевшим взглядом аронхорс подошел ближе и легонько боднул головой. То, что верный друг уцелел, было сродни чуду. Погладив своего коня по металлической шее, я немного неловко забрался ему на спину.