Сложнее обстояло дело с защитой северных русских территорий — Поморья и Подвинья. Открытие английскими капитанами Р. Ченслером и Х. Уиллоби нового морского пути в Россию (вокруг Скандинавии в Белое море) позволило Московскому государству установить сообщение с рядом европейских стран: Англией, Данией, впоследствии Голландией и Францией. Потеря Ругодива (Нарвы), ставшего в годы Ливонской войны главным русским портом, вынудила Ивана Грозного обратить самое пристальное внимание на северные моря, где в то время существовали две русских корабельных пристани. В Холмогорах торговали англичане, а в Колу направлялись купцы из других стран, прежде всего Голландии. 4 марта 1582 г. царь постановил ставить на мысе Пур-Наволок город Новые Холмогоры, строительство которого велось в 1583–1584 гг., а, по некоторым сведениям, и в 1585 г. По указу царя Федора Ивановича, будущий Архангельск стал единственным городом, в котором иностранные купцы могли закупать товары из внутренних районов страны.
С первых лет существования нового торгового пути перед московским правительством стала важная проблема: северными морями на Русь могли прийти не только торговые суда, но и военные корабли, не только купцы, но и жаждущие легкой наживы морские разбойники, и даже неприятельские солдаты. Таким образом Кольский берег и Беломорье могли подвергнуться как пиратскому набегу, так и настоящему нашествию, ставившему целью отторгнуть у Московского государства единственную дорогу в Европу. Российские власти прекрасно осознавали уязвимость северного края, удаленного от основной территории страны, и принимали необходимые меры.
На всех участках русской границы существовали, оптимальные методы ее охраны. В целом все они были призваны отвечать главному требованию — повышению обороноспособности страны. Для выполнения этой задачи правительство не жалело ни сил, ни средств. На протяжении рассматриваемого периода строились новые порубежные крепости, умножалось число защитников, совершенствовалась использовавшаяся ими военная техника и сама система охраны границ. Без комплексного изучения оборонительных мероприятий Русского государства невозможно полноценное исследование его военной политики.
1. Оборона степных «украин»
Включение в состав Московского государства мещерских, рязанских, верхнеокских и северских земель привело к образованию общерусской границы со степью, протянувшейся почти на 1000 верст. Военное прикрытие порубежья от нападений разных кочевых орд скоро стало одной из самых важных задач московского правительства, требующей значительных усилий и материальных затрат.
Пристальное внимание изучению обстановки на «Поле» уделялось на Руси, начиная со второй половины XIV в. Об этом свидетельствует хорошо известное послание митрополита Алексия «боярам, баскакам, духовенству и мирянам» на Червленый Яр, о подсудности их рязанскому епископу Василию. Вв этой грамоте впервые упоминаются русские караулы, стоявшие по рекам Хопер и Дон. В дальнейшем охрана юго-восточных границ была доверена рязанским и мещерским казакам, а юго-западного порубежья — путивльским севрюкам. Немногочисленная казачья стража неплохо справлялась с обязанностями до тех пор, пока в степи шло противостояние Большой Орды и Крымского юрта. В погоне друг за другом вражеские армии порой достаточно близко подходили к русским границам, но лишь однажды ордынцы серьезно ударили по Московскому государству. Откликнувшись на призыв союзной Литвы, правитель Большой Орды Шейх-Ахмет осенью 1501 г. напал на Северскую землю и, разорив окрестности Стародуба, захватил и выжег Рыльск и Новгород-Северский. Это был последний успех Волжской Орды, которую в июне 1502 г. разгромили войска союзника Москвы крымского хана Менгли-Гирея. Благодаря этой победе обстановка на южных «украиннах» Руси стабилизировалась на несколько лет. Небольшие набеги «лихих» ордынских казаков не представляли серьезной опасности, с ними могли справиться небольшие сторожевые отряды, организованные местным населением.
Ситуация резко обострилась после ухудшения московско-крымских отношений, спровоцированных казанскими событиями 1505–1506 гг. Однако первое татарское нападение закончилось неудачей. Московские воеводы сумели настигнуть противника, разорившего калужские, белевские и одоевские места и отбить у него захваченный «полон». Организовать быстрый и эффективный отпор нападению многочисленного неприятельского войска без существования хорошо налаженной дозорной и вестовой службы было вряд ли возможно. Хотя в сохранившихся документах того времени она не упоминается, действия русских воевод, точность и своевременность, полученных в Москве сообщений о начавшемся татарском набеге свидетельствуют о ее наличии.
Более тяжелые последствия имели нападения 1512 г., когда разграбившим белевские, одоевские, алексинские и коломенские места татарам удалось благополучно уйти в степь вместе с захваченными полонянниками. Интересно, что и в этом случае Москва заранее получила из Стародуба от князя Василия Ивановича Шемячича сообщение о готовящемся вторжении, но не смогла организовать врагу должный отпор: направленные к реке Брыни войска не успели помешать татарской войне, а идти за врагом в степь не имели приказа.
Тогда-то и был принят знаменитый «Наказ угорским воеводам», который В. В. Каргалов назвал первым русским уставом пограничной службы. Появлению его предшествовали следующие обстоятельства. Нанеся удар по белевским, одоевским, алексинским и коломенским местам, часть татарских отрядов под командованием «царевича» Ахмед-Гирея осталась на «Поле», выжидая удобный момент для повторного нападения на «украины» Московского государства. Чтобы воспрепятствовать этому на реке Угре сосредоточилось войско под командованием кн. М.И. Голицы Булгакова и конюшего И.А. Челяднина. Им были даны четкие инструкции («Наказ»), согласно которым переданные в распоряжение воевод войска (в том числе отряды пищальников и посошных людей) необходимо было «розделити по полком, сколько, где пригоже быти на берегу» реки Угры. В случае нового татарского нападения «угорские» воеводы, «посмотря по делу», готовились контратаковать противника на тульском и зарайском направлениях.
Так начала выстраиваться «береговая» линия обороны русских рубежей, сохранявшая свое значение до конца XVI в.
Прямых свидетельств существования в этот период сторожевой службы не сохранилось, хотя С. Герберштейн упоминал о русских караулах, стоявших в двух днях пути от Азова, преследовавших и ловивших беглецов из Московского государства. Поэтому в отечественной науке образовалось два противоположных взгляда на проблему. В. В. Каргалов полагает, что «применительно к 20-м гг. XVI в. можно говорить уже о создании постоянных сторожевых застав в направлении Азова и возле «северской украины». Ряд серьезных неудач в борьбе с татарскими нападениями, объясняется с его точки зрения тем, что вэто время станичная и сторожевая служба в России была «не на высоте». Каргалову резко возражает В.П. Загоровский, считающий, что в первые десятилетия XVI в. никакой станичной и сторожевой службы в России еще не существовало. Подобный вывод представляется излишне категоричным, так как известно о существовании рязанских сторож, стоявших «у Поля», уже в первой четверти XVI в. (в 1519/1520 г.) Однако немногочисленные отряды, находившиеся на границе и почти не выдвигавшиеся на разведку в «Поле», не могли своевременно оповещать командование о готовящихся нападениях. Поэтому в 1541 г., получив из Крыма вести о готовящемся нападении на Русь хана Сагиб-Гирея, московские воеводы приказали путивльскому наместнику Федору Плещееву выслать «на Поле поперег дорог» станицу Григория Толмача. Этот отряд обнаружил в верховьях Северского Донца шедшее к русским границам огромное крымское войско. Вслед за Г. Толмачом в Москву прибыл другой станичник Алексей Кутуков, видевший татар уже «на сей стороне Дону на Сновах». Уточнение маршрута движения неприятельского войска (в общих чертах он повторял путь, которым шел на Русь в 1521 г. Мухаммед-Гирей) позволило московским воеводам встретить врага в полной готовности и отразить это нападение. Так сторожевая служба на рубежах была дополнена войсковой разведкой, осуществлявшейся специальными станичными разъездами.
