Конница из более знатных и богатых одевается в панцири из тонких и хорошо закаленных металлических пластинок и островерхие шлемы, равным образом сделанные из пластинок, причем все это производится в Персии. Эти [конники] в большинстве действуют копьем, прочие же все, вместо лат, носят толстые кафтаны, очень плотно набитые хлопком и хорошо противостоящие ударам, а особенно стрелам. Среди них есть большой отряд аркебузьеров, а все другие действуют луком. Общим для всех оружием являются меч и кинжал, а немногие выделяются [своими] железными палицами.
Лошади у них малорослы, но весьма приспособлены к труду и всяким невзгодам, а сверх всего и к холоду.
Пехота носит такие же кафтаны, а немногие имеют шлемы.
Прежде они все обыкновенно были лучниками, но теперь по большей части владеют аркебузом. Они не носят ни копий, ни другого оружия, кроме меча и кинжала.
Нынешний герцог превосходит всех своих предшественников, как численностью войска, так и тем, что в мирное время обучает его, а чтобы делать это лучше, он дал у себя приют многим иностранным солдатам, и, как сказано выше, предоставил им жилища в своем государстве. Теперь во многих местах, а главном образом в Моске, при помощи их и других, московиты по праздникам обучаются аркебузу по германским правилам и, став уже весьма опытны, изо дня в день совершенствуются во множестве.
Он также призвал из Германии и Италии инженеров и литейщиков пушкарей, при помощи которых укрепил по-итальянски Кассан, Читракан и другие места, а также отлил большое число пушек. В Моске есть длинный ряд мастерских, где делают аркебузы в большой массе…
Тьеполо Франческо. Рассуждение о делах московских // Исторический Архив. Т. 3. М.-Л. 1940. С. 340–342.
№ 4
Генрих Штаден
Записки о московии
Штаден Генрих, фон (1542 – после 1579) – немецкий наемник, опричник царя Ивана Грозного. Прожив в России 12 лет (с 1564 по 1576 год), покинул ее непримиримым врагом нашей страны. Разработал несколько планов завоевания Руси, которые предлагал разным европейским монархам. Первым их них стал пфальцграф Георг Ганс Вельденский. По его просьбе было написано сочинение «Страна и правление московитов, описанные Генрихом фон Штаденом». Это произведение и штаденовские проекты завоевания Московского царства в России публиковались под общим названием «Записки о Московии».
III. Страна и правление московитов
В Русской земле на Москве у великого князя было много фюрстов или князей (Knesen), у которых были особые, им выделенные области, города, дворы и деревни. А именно: князь Владимир Андреевич, князь [Иван] Дмитриевич Бельский, князь Михаил Воротынский, князь Никита Одоевский, князь Андрей Курбский, князь Василий Темкин, князь Петр Шуйский и еще много других князей; еще Иван Шереметев, а также Турунтай, Алексей и его сын Федор Басмановы, Иван Мстиславский и много других таких же начальников высокого чина.
Они постоянно ходили войной – особенно против извечного врага Русской земли, царя крымского. Для того ежегодно из их среды избирались пять особых начальников, и каждый начальник имел отделенные ему поместья, уезды (Gebieten) и города. Остальные князья и бояре (Knesen und Boiaren) владели поместьями по смотренному списку.
Пятый [полк] в середине был главным над четырьмя остальными и этот большой полк представлял собою особу великого [79] князя. Когда на них нападал враг, то каждый из этих пяти полков оставался при своем начальнике. Выступая против врага, один полк становился впереди; другой – по правую; третий – по левую руку. Четвертый полк был последним или самым задним. Какой бы из этих полков ни натыкался на врага, он становился передовым – по приказу воеводы (Woywoda), посылавшего туда голову (Heuptmann). А все остальные, посылая начальнику [передового полка], буде нужно, помощь людьми, сохраняли свои места, чтобы враг не смог сломить боевого порядка с флангов или с тыла или чтобы воевода большого полка не потерпел обиды.
Как эти военачальники, так и другие им подобные бывали правителями (Gubernatores), воеводами или наместниками в особых областях с городами – “уездах» (Gebieten in Lande) и сменялись каждые два года.
<…>
Об этой игре (Spil) узнал крымский царь и пошел к Москве с Темрюком из Черкасской земли – свойственником (Vetter) великого князя. А великий князь вместе с воинскими людьми – опричниками – убежал в незащищенный город Ростов.
По началу татарский хан приказал подпалить увеселительный двор (Lusthaus) великого князя – Коломенское – в 1 миле от города.
Все, кто жил вне [города] в окрестных слободах, – все бежали и укрылись в одном месте: духовные из монастырей и миряне, опричники и земские.
На другой день он поджег земляной город (Hackelwehr) – целиком все предместье; в нем было также много монастырей и церквей.
За шесть часов выгорели начисто (vorbranten innen und aussen) и город 56, и кремль, и опричный двор (Aprisna), и слободы.
Была такая великая напасть, что никто не мог ее избегнуть!
В живых не осталось и 300 боеспособных людей (Wehrhaftiger). Колокола у храма и колокольня (Mauren), на которой они висели [упали], и все те, кто вздумал здесь укрыться, были задавлены камнями. Храм вместе с украшениями и иконами был снаружи /об./ и извнутри спален огнем; колокольни также. И остались только стены (Maurwerk), разбитые и раздробленные. Колокола, висевшие на колокольне посредине Кремля, упали на землю и некоторые разбились. Большой колокол упал и треснул. На опричном дворе колокола упали и врезались в землю. Также и все [другие] колокола, которые висели в городе и вне его на деревянных [звонницах], церквей и монастырей. Башни или цитадели, где лежало зелье (Kraut), взорвались от пожара – с теми, кто был в погребах; в дыму задохлось много татар, которые грабили монастыри и церкви вне Кремля, в опричнине и земщине.
Одним словом, беда, постигшая тогда Москву, была такова, что ни один человек в мире не смог бы того себе и представить.
Татарский хан приказал поджечь и весь тот хлеб, который еще необмолоченным стоял по селам великого князя.
Татарский царь Девлет-Гирей повернул обратно в Крым со множеством денег и добра и многим множеством (viel hundert tausent) полоняников и положил в пусте у великого князя всю Рязанскую землю.
<…>
На следующий год, после того, как была сожжена Москва, опять пришел крымский царь полонить (einzunehmen] Русскую землю. Воинские люди великого князя встретили его на Оке, в 70 верстах или по-русски в “днище» (Tagereise) от Москвы.
Ока была укреплена более, чем на 50 миль вдоль по берегу: один против другого были набиты два частокола в 4 фута высотою, один от другого на расстоянии 2 футов, и это расстояние между ними было заполнено землей, выкопанной за задним частоколом. Частоколы эти сооружались людьми (Knechten) князей и бояр с их поместий. Стрелки могли таким образом укрываться за обоими частоколами или шанцами и стрелять [из-за них] по татарам, когда те переплывали реку.
На этой реке и за этими укреплениями русские рассчитывали оказать сопротивление крымскому царю. Однако, им это не удалось.
Крымский царь держался против нас на другом берегу Оки. Главный же военачальник крымского царя, Дивей-мурза, с большим отрядом переправился далеко от нас через реку, так что все укрепления оказались напрасными. Он подошел к нам с тыла от Серпухова.
Тут пошла потеха (erhup sich das Spil!). И продолжалась она 14 дней и ночей. Один воевода за другим непрестанно бились с ханскими людьми. Если бы у русских не было гуляй-города (Wagenborgk), то крымский царь побил бы нас, взял бы в плен и связанными увел бы всех в Крым, а Русская земля была бы его землей.
Мы захватили в плен главного военачальника крымского царя Дивей-мурзу и Хаз-булата. Но никто не знал их языка. Мы [думали], что это был какой-нибудь мелкий мурза. На другой день в плен был взят татарин, бывший слуга Дивей-мурзы. Его спросили – как долго простоит [крымский] царь? Татарин отвечал: “Что же вы спрашиваете об этом меня! Спросите моего господина Дивей-мурзу, которого вы вчера захватили». Тогда было приказано всем привести своих полоняников. Татарин указал на Дивея-мурзу и сказал: “Вот он – Дивей-мурза!». Когда спросили Дивей-мурзу: “Ты ли Дивей-мурза?», тот отвечал: “Нет! я мурза невеликий!». И вскоре Дивей-мурза дерзко и нахально сказал князю Михаилу Воротынскому и всем воеводам: “Эх, вы, мужичье! Как вы, жалкие, осмелились тягаться с вашим господином, с крымским царем!». Они отвечали:
