Глава 1. Лола

Когда мне исполнилось 12 лет, я поняла, что меня привлекают мужчины на три жизни старше. Это случилось не внезапно. Просто кое-что произошло на даче у моей подруги Лизы. Внимательно препарируя прошлое, я вижу, что это в общем-то мелкое событие не стало главной причиной моих любовных предпочтений, но более ярко проявило их.

Лизина дача – небольшой деревянный домик с кухней и комнатой. Желтая краска сходит с наружных стен ломтями. Внутри в дождь течет с потолка – подставляем тазы. Дынь-дынь-дынь. За водой с привкусом песка надо идти с ведрами на колонку минут десять. От Питера два часа мимо полей, лесов и борщевиков. Они стоят вдоль дороги, покачивая тяжелыми головами так, словно вот-вот шагнут на асфальт.

– Кажется, из них мы в детстве делали трубки, чтобы стрелять горошинками, – предполагаю я.

– 

Да ну, не может быть, это очень ядовитое растение, – сомневается мама.

Скорее ваши планы на вечер – ядовитые, думаю я, но ничего не говорю. За рулем бежевых «Жигулей» косматый дядя Слава, рядом с ним – крепко сбитая тетя Надя с красноватым лицом, в которое вставлены небольшие глазки. Это родители Лизки. Они наверняка спрятали в сумках бутылки со жгучей водой.

Моя мама, молодая женщина небольшого роста, сидит рядом с нами сзади. Волосы у нее коротко подстрижены, на лице легкий макияж. Иногда она напоминает маленькую удивленную девочку с большими темно-синими глазами. Но когда выпьет, сквозь любимое лицо проступают пугающие старушечьи черты: веки набухают, уголки губ и подбородок опускаются вниз, словно их тянут невидимые пальцы. В такие моменты я стараюсь не смотреть на нее.

Мы въезжаем на участок, разрезая глухую темноту бледными фарами. Выходим из машины и останавливаемся: трава по колено, в небе россыпь ярких звезд. Мама напоминает тете Наде:

– Помнишь недавно видели за городом Млечный путь? Такой яркий, с ума можно сойти!

Тетя Надя в ответ что-то хмыкает. Однажды она выставила меня полной дурой. Я рассказала ей, как мама поднялась на Эльбрус и смотрела на облака сверху.

– Ну и бред! – хохотала тетя Надя, – надо же такое придумать! Может, она еще на облаках летала, а?

Я тогда на нее страшно обиделась.

Мама и тетя Надя распространяли по квартирам биокорректоры для здоровья, «кольца любви», продлевающие половые утехи, и так называемые кремлевские таблетки от всего. Выезжали в небольшие города, разбросанные по Ленобласти, и часто возвращались домой затемно. Иногда, если не успевали на электрички, которые ходили чёрт-те как, ночевали на обшарпанных станциях.

Мама изо всех сил старалась заработать. В суровые годы засовывала высшее образование куда подальше и шла уборщицей на склад или продавщицей в ларек к «азерам». Несколько лет она стояла на раздаче в столовой для шоферов. Расплатилась за кооперативную квартиру, но потом все равно влезла в долги.

Живем мы бедно. Одноклассники иногда смеются надо мной, все-то они знают: «Ты на завтрак, обед и ужин жуешь только макароны с кетчупом!»

Пока мы с Лизкой, отмахиваясь от комаров, топчемся по темной шуршащей траве взрослые заходят в дом. Он оживает, озаряется охристым светом, и мы бежим внутрь. Нас быстро кормят бутербродами с чаем и укладывают в одну постель.

Между комнатой и кухней окно, затянутое белым кружевом занавески. Сквозь него просачиваются кривые отпечатки теней, взрывы смеха и перезвон стаканов. Мы пугаем друг друга историями о Пиковой даме, пока меня не начинает тошнить. Я и вправду верю: Пиковая дама явится, если, глядя в зеркало, призвать ее три раза. А потом будет сдавливать горло холодными пальцами, пока не задохнешься.

Лизка горячо шепчет мне на ухо свой сон, в котором ее папа превращался в рогатого монстра. Что-то неясное пляшет по стенам комнаты. Темнота растягивается резиновым полотном, наша постель раскачивается словно лодка.

Я вспоминаю, как прошлым летом мама решила покатать меня по озеру.

Теплые волны мягко набегали на узкую полоску пляжа, деревья задумчиво клонились к сверкающей воде, пели птички и жужжали пчелки – пасторальная картинка с открытки. Мама поймала лодочника и посадила меня в синюю лодку. Но как только качающаяся посудина поплыла к центру озера, раздался пронзительный крик. Я всегда была тихим, удобным ребенком и обожала воду. Но в тот раз была абсолютно уверена, что меня выбросит за шатающийся деревянный бок прямо на глубину, где поджидают акулы-каракулы. Они откусят мне руки-ноги, а останки останутся на дне и будут пугать рыб.

И теперь, ночью, мне казалось, что на кухне сидят не наши родители, а смешливые чудища, решающие, кого выбрать на закуску первым.

Скрипит пол, вот они уже идут! Я вся облита чем-то липким и с силой сжимаю подушку. Вспоминаю маленькую картинку из иностранного журнала: в комнату заглядывает мерзкая помесь крокодила с драконом. У окна, укрывшись занавеской стоят перепуганные дети, только ноги торчат. Найдет ли оно их?

– Да вроде спят уже, – раздается голос, хоть и травленый алкогольными парами, но вполне узнаваемый. Это моя мама зашла проверить нас. Все, наконец, затихает и я действительно засыпаю.

На рассвете две соседние постели все еще пусты, поэтому мы тихонько заглядываем в кухню из-за угла. Там что-то происходит. Посреди груды бесчувственных тел кто-то лихорадочно копошится.

Мы внимательно вглядываемся: это похотливый Пан – по крайней мере, я его себе так представляла, как только прочитала о нем в одной из маминых книжек– шерстяными руками хватает белые груди тети Нади, выкатывая их наружу из разреза кофточки, мнет и жадно присасывается к коричневым распухшим соскам, пока она постанывает во сне. Мы быстро и тихо заползаем обратно в комнату. Фух, кажется, он нас не заметил.

А что, если он придет за нами, как Пиковая дама, и задушит? Мы снова ложимся в постель и обнимаемся. Тихо лежим, пока родители не просыпаются. Тогда чудища ночи будут окончательно изгнаны, а по дому разнесется заманчивый запах еды. Реальность, которая казалась призрачной и зыбкой, окончательно затвердеет.

Днем загадочный Пан обернулся дядей Андреем. Это небольшого роста, седой, обильно волосатый человек с бледными глазами и цепким взглядом. Живет на соседней улице и у него, похоже, звериный нюх. Как только родители открывают на кухне бутылку водки, он сразу появляется на пороге.

Мы с Лизкой занимаемся разными детскими глупостями. Например, вырезаем из дешевой газетки голубые круги, заряженные на раскрытие третьего глаза: «Положите его под подушку и думайте о тех способностях, которые хотите приобрести». Я мечтаю читать чужие мысли, а Лизка грезит о шапке-невидимке.

Но пока способностей мы не обрели и просто ловим резвых ящерок. Одна потеряла хвост и попала в банку. Но вскоре мы сжалились и выпустили ее на волю.

Лизке нравится Бэтмен. Она всюду таскает его большую фигурку с рельефными мышцами на груди. Даже когда мы забираемся в чужие огороды и жрем там розовый крыжовник, выплевывая кислую кожуру. Или соревнуемся с соседскими детьми, кто страшнее всех закатит глаза.

Однажды нам стало ужасно скучно. Небо разбрасывало вниз серо-жемчужный свет, с соседнего участка доносились томные аккорды «Девочки» Мумий Тролля. Пахло свежестью, смешанной с приторным ароматом жасмина. Лизка еще в прошлый раз заприметила симпатичного парня, и мы бродили по деревне, надеясь встретить его. Шлепали босиком по мягкому песку, обходя козьи колобки и вскрикивая, когда в стопы впивались маленькие камушки. Но вместо парня наткнулись на дядю Андрея.

– О, девчонки, привет! Заходите в гости! – радуется он.

Его взгляд заставляет меня съежиться. Пока я обдумываю план побега, Лизка говорит «пошли» и, держась за руки, мы входим в дом.

Внутри пахнет чем-то прелым и нечистым – такой запах исходит от маминого халата, когда она не снимает его несколько запойных дней. В комнате дяди Андрея висит картина с собаками: они сидят за столом, обитым зеленым сукном, и азартно играют в карты. За печкой узкая кровать, застеленная покрывалом с вышитым оленем. В кухне круглый стол и три стула с облезшим лаком. На столе большой нож. В его широком лезвии мутно отражаются кроны садовых деревьев.