Литмир - Электронная Библиотека

Мы не попрощались.

Я неохотно возвращаюсь к этим воспоминаниям, затем отгоняю их. Это все равно что запихать в буфет слишком много вещей и прихлопнуть дверцу, чтобы они не выпали. И ты знаешь, что это ненадолго: когда ты откроешь дверцу в следующий раз, на тебя обрушится каскад.

Еще один знак, что эти поминки будут скорее в духе кузины Дженет, нежели моего папы – фотографии, которые висят, как флажки, на веревке над баром. На них белокурый мужчина, которому за тридцать, с худым длинным лицом: на Пиках, или в костюме римского центуриона, или в пабах 1990-х. Снимки сделаны, когда еще не фотографировали на телефоны и все мужчины, казалось, носили короткие кожаные куртки и голубые джинсы. Над снимками висит поникший флаг с надписью: «Покойся с миром, Дэнни!»

О нет, он молодой. Просто меня сбили с толку старые фотографии. Это вызывает боль. Когда умирает человек, который прожил долгую жизнь и находится в доме для престарелых или которого одолевают недуги – это одно дело. Я второй раз смотрю на фотографии, и у меня комок в горле. Как бы поздно ни кончились эти поминки и как бы неадекватна ни была моя оплата, я не стану сетовать.

– Мне уже доставать бокалы из коробок?

Я указываю на коробки с бокалами из толстого стекла и на свободный стол, покрытый бумажной скатертью.

– Да, это было бы здорово. Вы еще можете разливать красное и белое вино. – Девлин бросает взгляд на свои часы. – У нас есть около получаса. Они еще болтают возле церкви, служба только что закончилась. Католики, знаете ли. Они любят долгие церемонии.

Я снова смотрю на цветы и теперь вижу слова, составленные из них.

– …«АЙРН БРЮ»? – спрашиваю я.

Девлин тоже смотрит на них.

– Да, Дэн любил «Айрн Брю»[38]. Когда мы вспоминали его любимые вещи, то это были «Айрн Брю», покер, виски и титьки. Но я решил, что похоронная фирма согласится только на первое.

Я смеюсь, но тут же спохватываюсь.

– Примите мои соболезнования, – говорю я, зная по собственному опыту, как мало значат эти слова.

– О, спасибо, Джорджина, спасибо, – отвечает Девлин. Как приятно работать на того, кто помнит твое имя! Это означает: Я знаю, что ты не только мой лакей и что у тебя есть своя жизнь за пределами нашей сделки.

– Так рано, так рано… Но Дэнни никогда не собирался дожить до старости.

– О… – произношу я. – Мне жаль.

Он качает головой:

– Мой лучший друг. Мы познакомились на моей первой работе, на складе. Чудесный парень, знаете, сделал бы для тебя что угодно. Но любил выпить. Всегда под хмельком.

Я чувствую, что Девлин не обидчив, и рискую спросить:

– Он… он умер от алкоголизма?

– И да, и нет. Так нализался, что упал с лестницы и размозжил себе голову. Обильное кровотечение. Доктора сказали, что мало надежды. Во всяком случае, он не был бы прежним Дэном.

– О господи!

– Тридцать три! Так рано!

– Тридцать три! – повторяю я. – Ужасно. Мне так жаль, Девлин.

– Моя невестка умерла год назад в этом же возрасте. На нас так и валится.

Мне оставалось только вздыхать и бормотать сочувственные фразы, но нашу беседу прервал мужчина, у которого подтяжки свисали на задницу. Он, в духе старой школы, не дает себе труда закрепить их как следует. В руках у него громкоговоритель.

При виде этого мужчины мне становится не так стыдно за свою черную майку и джинсы. Я не знала, подходит ли деним для подобного случая.

– Куда его поставить?

– Давай-ка посмотрим… Вон у той двери – в самый раз.

– Будет музыка? – спрашиваю я Девлина.

– О да, тут уж без музыки не обойтись, – отвечает он. Заметив, что я несколько удивлена, он добавляет: – Мне следовало сказать, что это скорее вечеринка, нежели поминки. Дэнни оставил четкие инструкции на случай своей внезапной кончины, и мы следуем им буквально.

Девлин делает паузу:

– Вероятно, он был в подпитии, когда писал их, но все равно.

8

Я получаю большое удовольствие от поминок, чего совсем не ожидала. К тому же мне еще и платят.

Скажу в свою защиту, что тут веселятся все. Музыка гремит, все орут, но настроены благодушно. И все, с кем я имею дело, вежливы, независимо от того, до какой степени накачались.

По сравнению с поминками Дэна поминки кузины Дженет – просто собрание квакеров. Хотелось бы мне с ним познакомиться! Правда, я испытывала бы противоречивые чувства, наливая ему выпивку.

Девлин произнес краткую речь, и по его щекам струились слезы. Он говорил о том, как Дэн ненавидел поминовение, когда у всех мрачные лица.

– Он простил вам то, что вы все еще здесь, без него, и просит отпраздновать этот факт. В этом весь Дэн. За Дэна! – И он поднял бокал.

– За Дэна! – Все присоединились к этому тосту.

Поднимая свой бокал, я почувствовала, как у меня глаза наполнились слезами, и вытерла лицо передником.

Девлин сразу же сказал мне:

– Вы пропускайте стаканчик между делом, ладно? Это будет правильно. До тех пор, пока у вас не двоится в глазах, все прекрасно. И угощайтесь закусками из буфета.

Я наливаю себе шампанское, но мне некогда даже понюхать его. Однако это такая работа, когда время несется вперед, а не ползет. И все улыбаются мне, потому что их хорошо обслуживают. Как будто я щедро раздаю собственные дары.

Жена Девлина, Мо («Вы сразу узнаете ее, если увидите. Она крашеная блондинка маленького роста, все время наезжает на меня»), снабжает меня фруктами и льдом, а в остальном я справляюсь одна.

Я вспоминаю то, о чем забыла в траншеях «Это Amore!»: я хорошая барменша. Обслужив сто человек за два часа, могу легким движением запястья нарисовать трилистник на пене, разливая пиво.

Когда толпа редеет, в центре зала образуется танцпол.

И тут я нахожу ящик шампанского, который потерялся в суматохе. Я сообщаю об этом раскрасневшемуся, экспансивному Девлину.

– Зовите меня Дев! Я Девлин только для моей мамы и для полиции. Спасибо за то, что дали мне знать.

Он стучит вилкой по бокалу:

– Внимание! Наша чудесная барменша нашла еще «Моэт». Я всегда говорю: доставайте лучшее, когда остались только свои. Давайте-ка выпьем еще по бокалу за дорогого Дэна.

Восторженный рев.

– А теперь аплодисменты Джорджине за ее классную работу сегодня вечером!

Девлин указывает на меня, все хлопают и свистят. Я краснею и думаю: ну что же, по крайней мере, Эстер теперь не скажет, что я подвела Марка.

Вечер тянется, и я ощущаю радостное волнение. Я чувствую себя своей – наполовину гэльской. Как Роза в «Титанике», когда она присоединяется к веселью под палубой и, подхватив юбки, отплясывает джигу под мелодию вистла[39].

Когда я, собрав бокалы, начинаю во второй раз разливать шампанское, то замечаю мужчину, который вошел в зал с толстой рыжей собакой на поводке.

Он высокий и темноволосый, в темно-синем пиджаке, воротник которого поднят. У него вьющиеся волосы, черные как смоль. Я обратила на него внимание, потому что он ни с кем не здоровается и не присоединяется к собравшимся. Он с угрюмым видом, подчеркнуто «предается размышлениям». Словом, современный вариант мистера Дарси эпохи диско на балу.

Шумные «простолюдины» двадцать первого века раскачиваются под песню «При чем тут любовь» Тины Тёрнер, а он смотрит в пространство.

Я наблюдаю за ним, но мне загораживает обзор толпа. У меня возникает какое-то странное чувство: а должен ли он здесь находиться? Когда кто-то входит один, то обычно пытается привлечь к себе внимание, чтобы объявили о его прибытии. И почему он так поздно появился на поминках? Субъект, который расстраивает свадьбу – только в данном случае поминки? Но зачем же так выделяться, приводя с собой собаку? Нет, он здесь определенно свой. Интересно, кто же он такой? Может быть, он был близок с Дэном и ему претит это неуместное веселье?

вернуться

38

«Айрн Брю» – безалкогольный газированный напиток, выпускаемый в шотландском городе Камбернанд.

вернуться

39

Вистл – продольная флейта.

14
{"b":"831175","o":1}