- Мой старый друг! Черт побери, что тебе пришлось за это время проделать! Ну, заходи, несчастная шкура!
- Несчастная шкура! - повторил Бренкен. Он оглянулся в пустом помещении и стал разглядывать заморенного человека в поношенном костюме. И это был блестящий офицер, кумир женщин?!
Эльвенгрейн угадал мысли Бренкена.
- Да, мой мальчик... И даже ничем не могу угостить тебя! Я продал все, что имел. А теперь я хочу сделать попытку пробиться к чехословацким легионам!
- Понимаю! Мы все находимся в состоянии новой войны. Не на жизнь, а на смерть! Послушай-ка, ротмистр, я не могу терять ни одной минуты... Мне нужен человек, который не показался бы подозрительным коменданту Петропавловской крепости.
И с лихорадочной поспешностью он рассказал другу, что речь идет о жизни и смерти Насти...
Эльвенгрейн подумал. Потом он вдруг ударил кулаком по столу.
- У меня есть такой, Бренкен! Полковник Горленко... Гвардейский офицер... Великолепно, скажу я тебе! С голодухи взял да и поступил в красную армию. Пистолет-мужчина. Ожидает только получить какое-нибудь поручение. У тебя есть деньги?
- У меня нет денег, Эльвенгрейн. Но у моей невесты есть достаточные средства. Она может превратить в деньги свои драгоценности. Ими мы можем подкупить, кого угодно. Но сначала надо вытащить Настю из тюрьмы.
Они отправились в путь и нашли полковника Горленко в его примитивном обиталище. Он занимал одну комнату в большой квартире, когда-то принадлежавшей ему. Когда друзья вошли, он как раз чистил сапоги. Это был человек с пушистыми усами, узенькими монгольскими глазами, широким оттопыренным ртом и обладавший фигурой Геркулеса. Полковник несколько минут серьезно смотрел на своего бывшего товарища.
- Сколько вы можете заплатить?
Бренкен испуганно посмотрел на него.
- Заплатить?
- Ну, конечно, заплатить! Ради царя мне, что ли, совать свою руку в лисий капкан? Ради женщины, которую я не знаю? Нет, мой милый! Я признаю теперь только одного бога, и имя ему - деньги. Когда у меня будут деньги, я скроюсь за границу.
Бренкен подавил в себе чувство горького отвращения, подступившего к горлу.
- Я обещаю вам сейчас же по освобождении моей невесты уплатить тысячу рублей.
Полковник рассмеялся.
- Вы, должно быть, прибыли из-за границы, Божий человек?
- Золотых рублей, - поправил Эльвенгрейн.
Полковник обернулся:
- Я знаю, Эльвенгрейн, что вы неисправимый оптимист. Но посудите сами, что мне делать с золотыми рублями? Я могу взять только драгоценности... Настоящее золото. Чистое золото!
- Такого рода плата для меня легче, чем какая-либо другая, - ответил Бренкен. - Разве бумажные деньги больше ничего не стоят?
- Нет, - ответил Эльвенгрейн, - бумажными деньгами сейчас можно оклеивать комнаты.
- Ну, в таком случае, хорошо! - сказал полковник. - Мы, следовательно, договорились. Что я должен сделать?
Бренкен вкратце рассказал. Подал полковнику приказ комиссара. Полковник бегло прочел бумагу.
- Это подпись Кришны, - сказал он. - Как вы раздобыли ее?
- Я вынудил у него подпись.
- Вы? У Кришны? этого упрямого буйвола? В таком случае, вы герой! Итак, пойдемте!
Они пошли. Все произошло, как по нотам.
Так как приказ комиссара был передан офицером красной армии, то ни у кого не мелькнуло подозрения. Прошло, однако, несколько часов, пока Анастасию Урбанову удалось найти в одном из переполненных казематов.
Эльвенгрейн и Бренкен тем временем в состоянии крайнего возбуждения, переходя от надежды к отчаянию, сидели, съежившись, в квартире Эльвенгрейна.
На следующий день, когда взошло солнце, полковник привел молодую девушку со впалыми щеками, усталыми глазами и измученную духом и телом.
Любящие без слов упали друг другу в объятия. Но теперь не время было для разговоров. Полковник торопил. Бренкен заявил, что он без промедления должен ехать в Екатеринбург, чтобы отдаться в распоряжение царицы. О судьбе своей сестры Александры он ни у кого не мог ничего узнать. Но теперь он и не смел интересоваться этим. Он был солдат и чувствовал себя обязанным служить Александре Федоровне до последнего издыхания. Настя заявила, что будет сопровождать своего возлюбленного на любом пути, и вообще ничто больше не будет в состоянии еще раз разлучить ее с ним.
- Если нам суждено умереть, - сказала она, - то мы умрем вместе. Одна мысль о том, что я еще раз могу потерять тебя, в состоянии заставить меня умереть.
Бренкен согласился. Друзья разными дорогами отправились в квартиру Насти. В то время, как она поспешила к себе в комнату, отделываясь несколькими словами от знакомых, обрадовавшихся ее возвращению, офицеры ожидали в подъезде напротив. Настя собрала все деньги и драгоценности, которые у нее были. Там же, в подъезде, полковник Горленко получил свою долю. Настя передала также несколько дорогих колец Эльвенгрейну - на всякий случай. Бренкен показал своим товарищам романовский бриллиант. Полковник предложил сопровождать его во время опасной поездки в Екатеринбург. Эльвенгрейн тоже не хотел оставаться в Петрограде. Таким образом они решили вместе пробраться на место изгнания царицы и сделать попытку собрать верных царю людей, о которых шел слух, что они стоят уже в боевой готовности в Тюмени. Среди офицеров не было секретом, что в Тюмени Борис Соловьев, зять Распутина, подготовлял все, что нужно, для освобождения царя и его семьи. Член Государственной Думы Марков II был душой заговора. Но до сих пор все его попытки сводились к нулю.
- Я должен предостеречь вас от поручика Соловьева! - сказал Эльвенгрейн. - Этот зять Распутина ничуть не лучше самого старца. У меня был хороший товарищ по фамилии Соколов, ротный командир одного из крымских полков. Он был послан в Тюмень для того, чтобы примкнуть к якобы собравшимся там войскам, для освобождения их величеств. С тех пор о нем долго ничего не было слышно. Но я потом встретил его в Петрограде, совершенно растерянного. Он рассказал мне, что Соловьев предатель, который доносил советским властям на всех офицеров, желавших примкнуть к нему, как на заговорщиков. Соколову только с большим трудом удалось спастись от ареста.
