Альфред Адлер

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Альфред Адлер

СНЫ И ИХ ТОЛКОВАНИЕ

Источник: Альфред АДЛЕР. Практика и теория индивидуальной психологии: Лекции по введению в психотерапию для врачей, психологов и учителей. М., Изд-во Института Психотерапии, 2002. 214 с. Номера страниц в данном тексте указаны так, как даны в книге.

Цель^[1] толкования сновидений состоит в том, чтобы показать больному его подготовительную работу и упражнения, которые обычно разоблачают его как аранжировщика своего недуга, продемонстрировать, как он, опираясь на иносказательные символы и тенденциозно подобранные эпизоды, пытается подойти к имеющимся у него проблемам с той стороны, которая позволяет ему осуществить свое индивидуальное желание, заранее уже определенное его фиктивной целью. При этом мы всегда наблюдаем, как коррумпируется логика, здравый смысл, причем порой аргументы берутся даже из воздуха.

Мы имеем дело с древней проблемой, которую можно проследить до колыбели человечества. Глупцы и мудрецы бились над нею, короли и нищие хотели расширить границы своего миропонимания с помощью толкования снов. Как возникает сновидение? Что оно собой представляет? Как можно прочесть его иероглифы? В чем его смысл? Его цель?

Египтяне, халдеи, иудеи, греки, римляне и германцы прислушивались к руническому языку сновидений, в их мифах, сказаниях нередко скрыты следы напряженных поисков понимания снов, их толкования. Снова и снова как заклинание повторяется мысль: сон может открыть будущее! Знаменитые толкователи снов в Библии, Талмуде, у Геродота, Артемидора, Цицерона, в песне о Нибелунгах с несомненной уверенностью выражают убеждение: сновидение — это взгляд в будущее! И все помыслы были направлены на то, как же научиться толковать сновидения, чтобы выведать будущее. Даже сегодня желание постичь неведомое постоянно связывается с мыслью о сновидениях. Если же наше современное рационалистическое мышление внешне отбросило стремление снять покровы с будущего, осмеяло его, то нетрудно понять: это означало, что интерес к вопросам сна легко мог сделать исследователя всеобщим посмешищем.

Для того чтобы наметить границы нашего обсуждения, прежде всего нужно подчеркнуть, что автор отнюдь не считает сновидение пророческим откровением, которое может раскрыть будущее или неведомое. Углубленное изучение сновидений скорее говорит ему одно: что в осуществлении сновидения, равно как и всякого другого явления душевной жизни, задействованы те психические силы, которыми располагает индивид. Но тогда сразу же возникает вопрос, показывающий нам, что возможные перспективы пророческих снов вовсе не так уж легко установить, что они скорее способны запутать, чем прояснить ситуацию. Этот трудный вопрос звучит следующим образом: разве человеческому духу и в самом деле невозможно заглянуть в будущее хотя бы в известных, пределах, если он сам участвует в формировании этого будущего! Разве догадка, которую еще высокопарно называют интуицией, не играет в человеческой жизни намного более важную роль, чем предполагают иные несведущие критики?

Объективное наблюдение позволяет нам получить своеобразное знание. Если этот вопрос ставится напрямую, то человек, как правило, отвечает на него отрицательно. Однако не будем обращать внимания на слова и мысли, которые выражаются вслух. Если мы спросим другие части тела, обратимся к его движениям, позам, поступкам человека, то получим совершенно другое впечатление. Хотя мы и отрицаем, что можем заглянуть в будущее, весь наш образ жизни выдает наше желание с уверенностью предсказывать будущие события, предугадывать их. Наши поступки явно указывают на то, что мы правильно или ошибочно придерживаемся наших знаний о будущем. Более того, легко доказать, что мы вообще не могли бы действовать, если бы представление о будущих событиях, которых мы желаем или боимся, не подстегивало бы нас, не направляло, не останавливало и не заставляло их избегать. Мы постоянно ведем себя так, как если бы заранее уже знали будущее, хотя и понимаем, что знать ничего не можем.

Начнем с мелочей жизни. Когда я что-нибудь себе покупаю, я заранее чувствую приятное, заранее радуюсь, предвкушаю.

Зачастую только эта твердая вера в заранее прочувствованную ситуацию с ее приятными или неприятными сторонами может заставить меня действовать или остановиться. То, что я могу при этом заблуждаться, не может мне помешать. Или же я могу остановиться, чтобы, одолеваемый пробудившимися сомнениями^[2], заранее взвесить две возможные в будущем ситуации, не приходя ни к какому решению. Когда я лягу сегодня спать, я не буду знать, что случится завтра утром при пробуждении, однако я с этим считаюсь.

Но разве я действительно это знаю? Знаю так же, как то, что сейчас стою перед вами и говорю? Нет, это знание совсем другого рода. В моем сознательном мышлении его найти нельзя, но в моих манерах, в моих поступках отчетливо видны его следы. Русский исследователь Павлов сумел показать, что у животных, когда они, например, ожидают определенную пищу, в желудке выделяются соответствующие вещества, необходимые для пищеварения, как будто желудок заранее знал, догадался, какую еду он получит. Но это означает, что наше тело тоже должно считаться со знанием будущего, если оно хочет удовлетворять требованиям реальности, действовать. Это означает, что оно проделывает подготовительную работу, как бы предчувствуя будущее. Но этот учет будущего не имеет ничего общего с осознанным знанием. Однако обсудим это. Могли ли бы мы действовать, если бы своим сознанием, своим знанием настоящего должны были охватить будущее? Разве рассуждения, критика, постоянное взвешивание всех "за" и "против" были бы непреодолимым препятствием для того, что, собственно говоря, нам и необходимо, — для действия? Следовательно, наше мнимое знание будущего должно находиться в бессознательном, должно быть недоступно пониманию и сознательной критике. Существует болезненное душевное состояние — оно является широко распространенным и может проявляться с разной степенью тяжести (мнительность, навязчивое раздумье), — когда внутренняя потребность действительно заставляет пациента искать единственно верный путь для утверждения своего величия своего чувства личности, чтобы не найти его. Тягостное выяснение своей судьбы в будущем настолько усиливает его неуверенность в себе, предчувствия становятся настолько осознанными, что следует ответный удар: невозможность на сознательном уровне точно познать будущее наполняет пациента неуверенностью в себе и сомнением, и любое его действие нарушается вследствие постоянных колебаний. Это противоречие приводит к появлению бреда, мании, когда тайная, обычно бессознательная цель будущего выступает на передний план, совершает насилие над реальностью и со злым умыслом склоняет сознание к невозможным допущениям, чтобы защитить больное самосознание от промахов во время совместной работы в социуме.

То, что сознательное мышление играет в сновидениях второстепенную роль, доказательств не требует. Большей частью молчит и критика спящих органов чувств. Что невероятного в том, что теперь ожидания, желания, опасения, которые из ядра личности распространяются на актуальную ситуацию спящего, проявляются во сне менее завуалированно?

Пациент, страдавший тяжелой формой табеса, со значительно ограниченной подвижностью и чувствительностью, вследствие болезни ставший слепым и глухим, был помещен в больницу. Так как не было никакой возможности с ним объясняться, его положение оказалось в высшей степени необычным. Когда я его увидел, он непрерывно требовал пива и покрывал какую-то Анну отборной бранью. Его непосредственное стремление и способ его осуществления были весьма стойкими. Но если представить себе функционирующим какой-либо из органов чувств, то становится ясным, что не только выражения пациента были другими, но и ход его мыслей протекал бы совсем иначе, скорректированный его положением. Таким образом, выпадение во сне коррекционной функции психики проявляется во многих направлениях: прежде всего в смещении поля зрения в бескрайнюю фантазию, а также в беспрепятственном выдвижении на передний план цели. Последнее — в противовес бодрствующей жизни — неизбежно ведет к усилению и акцентированию желаний, к аналогичным по содержанию, таким же обманчивым, но более заостренным выражениям и преувеличениям, которые, однако, опять-таки могут ограничиваться и сдерживаться вследствие стремления к предосторожности спящего. Хавэлок Эллис (Мир сновидений, Вюрцбург, 1911), приводя для объяснения другие причины, также отмечает это обстоятельство. Основываясь на воззрениях других авторов, и в вышеупомянутом случае и при анализе сновидений, можно считать, что вчувствование в реальную ситуацию может вызвать "рационализацию" (Ницше) конечной цели и ее "логическую интерпретацию".