За шиворот упала тяжелая холодная капля, и меня передернуло от плеча к плечу. Светка зацепилась за корень, и чуть не упала.

- Осторожнее! – рявкнула я, потому что она уцепилась за меня и чуть не повалила.

- Оль, мы так и будем дуться друг на друга всю дорогу? – невинно поинтересовалась Светка.

- А кто первый начал?

- Ну постарайся меня понять, - горестно вздохнула она. – Тебе хорошо, у тебя муж, ребенок, да еще мужики на тебя смотрят. А я? Кому я нужна?

Ну да, ну да! Дайте попить, а то так есть хочется, что и переночевать негде. Вот что мне нравится – у тебя все хорошо, а у меня все плохо, я буду на тебя за это злиться, а ты должна меня понять. Конечно, будет все плохо, если так наскакивать на каждого встречного.

- Ладно, постараюсь, - вздохнула я. Не объяснять же ей очевидные вещи. Я же не замполит, в конце концов. – Проехали.

Но Светка, похоже, меня не слушала. Она замерла и вглядывалась куда-то в лесную чащу, в гущу молодых рябин.

- Что там? – спросила я, делая к ней пару шагов.

- Тише! – зашипела она, махнув рукой. – Там кто-то есть.

Я остановилась и прислушалась. Ничего. Только вершины деревьев шумят на ветру, да легкий шорох сеющей мороси.

- Ничего не слышу.

- Да тише ты! – Светка постояла еще с полминуты, вслушиваясь и вглядываясь в сумрачную тень. – Нет, ничего. Но кто-то был. Кто-то шел за нами. Я слышала, ветка хрустнула.

- Может, показалось?

- Нет!

- Ты думаешь?..

- Нет, я не думаю! – этим ответом она себя выдала. Разумеется, она об этом думала. А теперь пыталась уговорить себя, что не права. – Сама посуди, мы ехали на случайном грузовике. Ни одной машины, ни сзади, ни спереди. Кто мог знать, что эта развалина въедет в яму и сдохнет? И что мы пойдем через лес?

- А если это был неслучайный грузовик?

- У тебя, Оля, от твоих детективов в голове одна еда для тараканов. Каша то есть. Или ты уже очередной сюжет обдумываешь?

Это она в точку попала. Разумеется, я не думала всерьез, что Славик и дед Егорыч – агенты мирового империализма, то есть наших преследователей и конкурентов в борьбе за графское наследие. Однако допускала, что в книге это могло бы иметь место. И даже прикидывала, в каких именно выражениях описала бы их – если, конечно, взялась бы за эту книгу. От того, что Светка так меня подловила, я снова разозлилась:

- Смотри лучше под ноги! Мало ли кто тут ветками трещит. Может, это страус злой.

- А может, и не злой, - тоненько запела Светка. – А может, это дворник был.

- Он шел по сельской местности, - скорчив зверскую физиономию, подхватила я альтом. – К ближайшему орешнику за новою метлой.

- Не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите там, где идет строительство или подвешен груз, - закончила Светка писклявым фальцетом, мы рассмеялись и прибавили ходу, потому что дождь тоже прибавил.

Зонт мне пришлось сложить, он то и дело цеплялся за ветки, так что из леса я вышла в изрядно промокшем состоянии. Впрочем, и Светка была не лучше. Шли мы, конечно, не пятнадцать минут, но путь действительно сократили.

- Вот! – торжествовала Светка. – А шли бы по дороге – и вовсе утонули бы.

***

От леса к околице через поле шла узкая тропинка. Чуть в стороне осталась петлистая речушка. Ее противоположный берег был отлогим, а тот, что с «нашей» стороны – высоким. Дед говорил, что в хорошую погоду с него можно было увидеть райцентр. Когда-то там проводили ярмарки. Впрочем, с берега этого, выдающегося горбушкой, можно было разглядеть и все село, лежащее в неглубокой ложбинке.

Село это когда-то было большое, богатое. Господская усадьба, церковь. Сейчас… Обычное провинциальное запустение. Справные домики чередовались с полуразвалившимися, седыми от старости халупами, в которых явно никто не жил. Где-то новый тесовый забор и яблоневый сад, а где-то покосившийся штакетник и заросли бурьяна. Прямо по середине улицы шествовало с гортанным гоготом стадо гусей. Проехал на велосипеде мальчишка лет десяти, одетый в допотопные синие треники и линялую голубую майку, посмотрел на нас с любопытством и подозрением.

- Мальчик! – попыталась остановить его Светка, но безуспешно: велосипедист скрылся за углом. – Ну вот, хоть бы спросить у кого, где тут колонка. Куда они все делись, вымерли, что ли? Или от дождя попрятались?

Улица действительно была пустая, как ядерный полигон, если не считать гусей, конечно. Озираясь в поисках колонки, я вдруг увидела за деревьями купол церкви, и у меня сжалось сердце. Это была та самая церковь, которую я видела во сне в поезде. Те же некогда белые стены и побуревшие главки, полуразрушенная колокольня. В желудке словно куст мяты вырос – от недобрых предчувствий.

Не сходи с ума, одернула я себя. Просто ты видела во сне самую типичную русскую церковь. Не какую-то конкретно, а образ, картинку. И ничего удивительного нет в том, что твой сон так совпал с действительностью. На то оно и типичное, чтобы повторяться с известной частотой. А то, что она в таком плачевном виде… И в этом нет ничего странного. Сколько таких заброшенных, разрушенных церквей по всей стране!

- Вот она! – завопила Светка и дернула меня за рукав.

Колонка действительно с самого начала была у нас под носом, а мы никак не могли ее заметить. И только когда из ближайшей калитки вышла бабуля с пустым ведром и принялась с натугой дергать какой-то рычаг, мы сообразили, что вот эта труба с ручкой и есть колонка.

Наполнив ведро, бабка поправила белый в горошек платочек, завязанный на манер банданы, и в упор посмотрела на нас.

- Это к кому это такие? – поинтересовалась она.

- К Таисии, - робко мяукнула Светка.

- Из города?

- Да. Из Москвы.

- А-а-а, - как-то враз посуровев, протянула бабка. – Столичные. Понятно. А вот и она. Тась, глянь, гости к тебе.

Из-за угла, с той улицы, куда уехал мальчишка на велосипеде, появилась маленькая кругленькая бабушка с плетеной авоськой. Из авоськи торчал батон и пакет макарон. Остановившись рядом со своими воротцами в зеленом заборе, она разглядывала нас, склонив голову на бок и наморщив лоб.

- Здравствуйте, - я подхватила сумку и пошла к калитке. – Нас к вам Егор Егорыч послал. Сказал, что у вас можно остановиться ненадолго.

- Егорыч, говоришь? – неожиданно улыбнулась Таисия, ее лицо как-то вдруг посветлело и словно помолодело. – Ну заходите, потолкуем.

Бабка в бандане, вытягивая шею, как любопытный гусь, попыталась было тоже зайти во двор, но Таисия аккуратно закрыла калитку прямо у нее под носом.

- Проходите в дом, девчата. Я сейчас, только порося выпущу.

Положив авоську на скамеечку у крыльца, она направилась в сторону крохотного щелястого сарайчика из серых досок, обитого поблескивающим толем.

- Борька, Борька, - позвала она. – Выходи, паршивец! Иди гуляй! Хоть помоет тебя дождиком.

Похрюкивая, из сарая неспешно вышел, точнее, выплыл огромный черный кабан. Пройдя несколько шагов, он рухнул прямо на дорожку и замер. Впечатление было такое, словно у кожаного дивана одновременно подломились все четыре ножки.

- Видали? - Таисия подошла к нам и подхватила авоську. – Вот лентяй. Жрет и спит целыми днями. Так и будет лежать, пока обратно не загоню. Хоть дождь, хоть снег, ему все одно. И как только на свинью залезает, диву даюсь. Он мой кормилец, - с гордостью похвасталась она, пропуская нас в тесные, пахнущие картошкой сени. – Из соседних сел свиней к нему привозят. Породистый. Муж-покойник крохотного свиненка купил, думали, не выживет. А он вон какой красавец стал. Все боюсь, как бы не украли. Один раз пытались уже, да как с таким сладить? Лег и все.

- Моему сыну тезка, - заметила я. – И почему, интересно, поросят везде Борьками зовут?

- Не знаю, - с коротеньким смешком ответила Таисия. – И правда ведь. Не дело, конечно, человечье имя поганить, страстотерпец-то ведь князь Борис был. Но как-то уж привыкли. Кот Васька, поросенок Борька. Разве кому в обиду? Вот сестра моя под Саратовом живет, так у ней свинья Зяма. Ну это уж совсем по-еврейски. Хотя евреи свинину и не едят. Да вы проходите, садитесь. Сейчас чайку попьем. Расскажете, кто вы такие, откуда. Звать-то вас как?