- Дорогой граф! – презрительно усмехнулся Анри, у которого внутри все дрожало, как у охотничьей собаки, взявшей след. Его слова о том, что он узнал Беннета, были атакой вслепую, но тот поверил и выдал себя. – Не думаю, что вам стоит мне угрожать. Я слишком много о вас знаю. И если вы снова захотите от меня избавиться, слишком много людей знают о том, что я знаю о вас слишком много. Думаете, мой отец поверит в эти сказки о ревнивом поклоннике леди Мэрион? Кстати, именно я пустил этот слух, хотя мог сказать правду. Вы забываете, что король выкуплен из плена по большей части усилиями герцогини и вряд ли будет ей перечить хоть в чем-то. А герцогиня всегда предпочитала моего отца вам. Думаю, вы уже убедились в этом, не так ли?

Беннет молча смотрел на него, от ярости не в силах сказать ни слова. Его и без того тонкие губы сжались так, что совсем исчезли, ноздри раздувались, как у скаковой лошади.

- Жаль, что ты не сдох вместе со своей матерью! – наконец сказал он – словно выплюнул.

Резко развернувшись, Беннет скрылся в башне. Анри застыл на месте, словно соляной столп.

И как же ему раньше не пришло это в голову?! Интересно, а отец никогда не предполагал, что донос на леди Сибил мог написать именно Беннет – просто в отместку? Да, в то время он находился с королем за морем. Но что помешало бы ему переправить донос с кем-то из своих людей? Ведь Рене тогда был далеко, в Иерусалиме, и не мог вступиться за свою жену, а герцогиня уже томилась в заточении в Уинчестере.

Готерт – шериф Хэмпшира. До Беннета могли дойти слухи о том, что Рене собирается встретиться с шерифом. Конечно, прошло столько лет, доносы давно могли быть уничтожены как ненужный хлам. Но если нет? Беннет не мог не понимать, что если Рене узнает правду, его не остановит ничто. А за помощь он вполне бы мог расплатиться с Готертом своей дочерью.

Но как узнать это наверняка?

- Что с вами, Анри? О чем вы говорили с ним?

Видимо, Хьюго уже не первый раз обращался к нему, но он даже не заметил, как тот подошел.

- Мне нужна ваша помощь, Хьюго, - решился Анри. – Возможно, вы что-то сможете мне подсказать.

Они вернулись в свою комнату, и он рассказал обо всем, что знал: о том, как герцогиня помогла его отцу жениться на леди Сибил, как король, по ее совету, отправил Рене в Иерусалим. О ложном доносе и о том, как умерла его мать. И слова, сказанные Беннетом, тоже пересказал. Слова, породившие его догадку.

- Готерт, Готерт… - пробормотал Хьюго, выслушав до конца. – Эх, если бы здесь был мой отец, он знает, кажется, всю Англию. Если бы мы смогли обратить Готерта против Беннета. Но, как я уже говорил, он наверняка винит вас в том, что Мэрион отправится с герцогиней в Нормандию. Поэтому будет на его стороне. Может быть, вам написать отцу о своих подозрениях? Странно, что он сам не задумался об этом.

- Возможно, потому, что Беннета в то время не было в Англии? Я бы написал, но с кем отправить письмо? Не хочется доверять такое случайному человеку. Мой дядя, к сожалению, уехал домой, в Грейсток.

- Это не проблема. Мэтью Мортенс вернется в Лондон, проводив короля, а по пути заедет в Уинчестер. Я мог бы попросить его заглянуть в Грейсток. А там барон нашел бы кого-нибудь для передачи письма. Гораздо хуже другое, Анри, - Хьюго посмотрел на него мрачно.

- Что же?

- Если все это правда, если Беннет действительно донес на леди Сибил и стал виновником ее смерти, сможете ли вы и дальше считать Мэрион дамой вашего сердца?

19.

Хьюго решил вздремнуть после бессонной ночи, и Анри, чтобы не мешать ему, вышел из комнаты. Он хотел пойти в город или прогуляться до гавани, подумать на ходу – так ему всегда было легче собраться с мыслями. Но внезапно чья-то рука ухватила его за сюрко и затащила за угол. Анри едва устоял на ногах – не потому, что рывок оказался сильным, а от неожиданности.

Портчестерский замок по размерам был гораздо меньше Уинчестерского. Да что там, он уступал даже Грейстоку. Однако в нем легко можно было заблудиться из-за огромного количества бесконечных коридоров, которые разветвлялись, сворачивали в самых неожиданных направлениях, оканчивались лестницами или тупиками. А уж сколько в замке было всевозможных темных закоулков, ниш и прочих загадочных помещений! А еще – несмотря на большое количество народу, заполнившего замок в эти дни – в коридорах почти всегда было пустынно.

Анри шел к лестнице по коридору, который, вроде бы, успел хорошо изучить, однако за углом оказалась незнакомая ему комната-ниша, полускрытая стеной так, что мимо нее легко можно было пройти и не заметить. Мэрион, прижавшись к стене, сделала ему знак: идите за мной!

Узкий проход привел их к винтовой лестнице. Несколько витков спирали – и они оказались на галерее, с которой открывался вид на крепостной ров.

- Здесь нас никто не услышит, - Мэрион оглянулась по сторонам. – Что он сказал вам? И что вы сказали ему?

Анри молчал, облокотившись на каменное ограждение.

Хьюго высказал вслух то, о чем мучительно думал он сам. Разумеется, Мэрион не виновата в том, что у нее такой отец. Но если то, в чем подозревал его Анри, было правдой, это навсегда встало бы между ними. Даже если бы вдруг она смогла полюбить его. Породниться с виновником смерти матери? Он не представлял себе этого.

- Де Даньер, говорите же! – потребовала Мэрион. – Вы не заметили? Ветер стихает. Возможно, уже завтра или послезавтра мы отправимся в Нормандию.

Но что он мог ей сказать? Даже если знать наверняка, что именно Беннет сделал тот донос, как рассказать такое девушке об ее отце? Или о том, что именно он хотел его убить? Но Мэрион поняла его без слов.

- Если ваши соображения о чести и благородстве не позволяют дурно отзываться о моем отце, оставьте это. Мой отец ужасный человек. Я многое о нем знаю – от матери, от слуг. Мое отношение к нему уже ничем не изменить. Я ненавижу его. Поэтому говорите.

- Хорошо… Мэрион, - сдался Анри. – Слушайте. Но бог видит, как бы мне не хотелось этого делать.

Он рассказал обо все, что узнал от отца, включая исчезновение графа де Фортени. О том, как Беннет разговаривал с Готертом накануне отъезда из Уинчестера. О ночном происшествии. В заключение пересказал последний разговор между ними.

- Я не знаю, Мэрион, правда ли это – о том, что именно ваш отец сделал тот донос. И не знаю, как это выяснить. Но если связать все воедино, то…

- Вы правы… Анри, - по ее лицу текли слезы. – Но я попробую попросить помощи у герцогини Алиеноры. Чтобы выяснить это. Она уже помогла, и…

- Она помогла мне, Мэрион. Ради моего отца. Вы тогда сказали…

- Я помню, - покраснела она. – Простите, это было грубо и оскорбительно. Я поняла, что вы хотели сказать. Что мне она помогать не стала бы. Но ведь я попрошу помощи не для себя. Разумеется, ей не за что любить меня. Но, может, она сделает это для вас?

- Может быть, - горько усмехнулся Анри. – Но зачем вам помогать мне?

Мэрион молчала, пристально разглядывая что-то в глубине рва. Анри, вдохнув поглубже, как будто собирался нырнуть в воду, достал из сумы два браслета. Глаза Мэрион широко раскрылись от изумления.

- Вы нашли вора?

- Нет. Это я украл их. Из купальни. Послушайте, Мэрион, разве вы не чувствуете разницы, какая вы, когда они у вас на руках и когда нет? Наверняка вы знаете, как вас прозвали?

- Ледяная роза? Конечно. Мне трудно объяснить, но… Я привыкла к ним и чувствую себя без них… как будто не одета. Отец привез их почти полтора года назад. Мы тогда жили в Нормандии. Мне браслеты, Элис серьги. Было что-то еще, не помню. И не знаю, куда делось. Кольцо… насчет кольца не знаю, раньше я у него такого никогда не видела. Он сказал, что браслеты и серьги из Акко. И что они принадлежали какой-то женщине оттуда. Но как они к нему попали? Купил? Вряд ли. Скорее, отобрал или…

- Снял с трупа.

- Может, даже он ее и убил, - кивнула Мэрион, вздохнув. – Я бы не удивилась. И графа того наверняка тоже убил он. И за это король дал ему титул. Вот почему вы сказали, что предпочитаете получать награды честно, ведь правда?