- А вдруг это липа?
- А тогда так мне и надо, - засмеялась Инна. – Чтобы варежку не разевала. Иди душ прими погорячей. Кофе будешь?
- Ага! И пожевать что-нибудь. Знаешь, как говорят? Дайте попить, а то так есть хочется...
- Что и переночевать негде. Так?
Она зашла в третью комнату, видимо, бывшую спальню родителей, достала из шкафа теплую мужскую пижаму, а из тумбочки – большое махровое полотенце.
- Ванная - там. Вперед.
Мылся Денис долго. Под душем озноб разобрал его так, что аж зубы застучали. Вылезать из-под горячей воды не хотелось. Наконец он все-таки выбрался из ванны, вытерся, натянул пижаму. Развесил мокрую одежду на полотенцесушителе, но потом передумал – снял джинсы и свитер и перевесил на веревку над ванной – чтобы подольше сохли. Не выгонит же она его из дома в мокром, в самом деле.
Инны уже не было – он и не слышал, как она ушла. В гостиной перед разобранным и застеленным диваном стоял столик на колесиках, а на нем кофейник, бутылка коньяка, лимон, сахарница и тарелка с бутербродами. И омлет с сыром, накрытый металлической крышкой.
С ума сойти! Ради всего этого стоило просидеть ночь на улице, как побитая собака. А что будет дальше? Ну, поживем, пожуем – увидим.
Он позвонил в банк, отцу, сказал, что заболел («Надеюсь, не венерически?» - скептически заметил тот), и с блаженным стоном рухнул на диван. Закутался в одеяло, еще немного постучал зубами, согрелся. Голова кружилась, все вокруг плыло. От коньяка потянуло в сон.
Проснулся Денис от того, что Инна сидела рядом и смотрела на него. Совсем рядом. Можно было взять ее за руку, притянуть к себе – чуть грубовато, чуть небрежно. В общем, по-хозяйски. Обычно срабатывало. Только вот сейчас этого делать не стоило. Не потому, что Инна была такой уж невинной девочкой. Просто... Просто с ней все должно было быть не так. Не так, как с другими.
- Как ты себя чувствуешь? – она снова коснулась ладонью его лба.
- Получше, - Денис поймал ее руку, прижал слегка к своей щеке. Вышло немного смешно и неловко, но приятно.
- Ты извини, что так получилосьо, - Инна, чуть порозовев, смотрела в сторону. – Ну, вчера. Просто я подумала...
- Что утром я скажу «спасибо за компанию» и смоюсь?
Инна смутилась еще больше.
- А теперь?
- Ну куда же ты смоешься - такой больной?
- Ну, не такой уж я и больной! – Денис сделал вид, что обиделся. – Не веришь?
- Верю, верю. Лежи спокойно.
Глаза снова слипались, и голова кружилась.
- Ты посидишь со мной? – спросил он уже сквозь сон и услышал откуда-то далеко-далеко:
- Посижу...
А потом он проснулся, и Инна была рядом, и все между ними вышло легко и словно само собой, без рефлексий и мыслей о том, «как это выглядит». И даже лучше, чем он только мог предположить.
- А замуж за меня выйдешь? – Денис задал вопрос как бы между прочим, вскользь, но волнуясь так, что даже тошнить начало. Никому он до сих пор предложений не делал и в обозримом будущем не собирался. Еще вчера не собирался.
- Если ты это из вежливости, то зря, - усмехнулась Инна. – А вдруг я соглашусь, что тогда будешь делать?
- Радоваться. Кольца покупать. Ремонт поскорее в квартире заканчивать. У тебя здорово, но моя все-таки побольше. И холл на лоджию выходит – светлый. Можно в нем гостиную устроить. Когда у нас будет двое детей, каждому по комнате. А может, лучше сразу продать и домик купить?
- Остановись! – засмеялась Инна. – Я ведь еще не согласилась.
- Разве? – удивился он.
- Или согласилась? Не помню, - Инна лежала, положив голову ему на плечо, и накручивала на палец прядь волос...
3
- Да, мне нравилось, как ты волосы на палец накручиваешь, - повторил Денис, подруливая к поребрику.
- А я никак не могла от этого избавиться, – засмеялась Инна. – Боялась, что лысая останусь. Оказывается, нужно было всего-навсего подстричься. Но если ты настаиваешь, больше не буду, пускай снова отрастают.
Она накинула на плечи шубу, взяла сумочку и вышла из машины. Аккуратно втиснув серебристый «Лексус» между двумя машинами, Денис присоединился к ней. Вообще-то он предпочел бы остаться вдвоем у Инны дома, соскучился за две недели, которые пришлось провести в Москве, но ей вдруг почему-то захотелось выйти в люди. И не куда-нибудь, а в ресторан, хотя обычно она предпочитала что-нибудь попроще: бары, где можно болтать и пить пиво с чипсами и орешками, или боулинг. Или наоборот – в театр, на балет или оперу. Оперу Денис еще признавал, а вот балет на дух не переносил. Скачут упитанные тетки и женоподобные мужики, размалеванные так, что видно с галерки, бегают взад-вперед без толку. Можно было бы, конечно, глаза закрыть и музыку слушать, но они так топочут своими пуантами, словно кони копытами.
Они вошли в холл, тут же из ниоткуда материализовался чопорный метрдотель, поинтересовался, заказан ли столик. Услышав утвердительный ответ, приглашающе указал на гардероб. Инна скинула шубку на руки Денису и направилась к зеркалу. Положив номерок в карман, Денис подошел к ней.
Да, они определенно смотрелись вместе. Он – высокий, широкоплечий. Светлые волосы чуть-чуть, самую малость длиннее, чем пристало бы его положению, карие глаза необычного разреза, чуть удлиненные, как на византийских иконах, высокие, четко очерченные скулы. Надо же, какое лицо интересное, говорили о нем, – и запоминающееся.
После окончания института Денис не раз пытался ставить на себе эксперименты: то усы отпускал, то бороду, волосы отращивал длинные, завязывая в хвостик, стригся почти наголо, пока не пришел к выводу, что лучше вот так, без всяких выкрутасов. Зрение у него было не очень, начало портиться в последнее время, но врач сказал, что очки пока не стоит носить постоянно. Он и не носил, привык к легкой размытости мира, словно так и должно быть. Разве что щурился иногда, но это его не портило.
Одернув полы темно-серого пиджака, Денис поправил галстук. Очень даже ничего. Вполне успешный молодой человек с очаровательной спутницей.
Очаровательная спутница ростом была чуть выше его плеча. Стройная, гибкая. Облегающее черное платье выгодно подавало каждый изгиб ее фигуры. Яркий цвет волос по-новому оттенил ее глаза. Их неопределенный серовато-зеленоватый тон менялся в зависимости от освещения или одежды. Сейчас они были совсем зелеными, как у кошки. И тяжелые малахитовые бусы это только подчеркивали.
И платье это, и бусы, и длинные, тоже зеленые серьги Денис еще не видел. Платье из мягкой ворсистой ткани слегка серебрилось – кончики ворсинок были светлыми. Казалось, что Инна прошлась под мелким дождиком-моросью, и на платье осела водяная пыль. Он не удержался и провел по ее спине рукой.
- Чернобурка! Тебе идет.
Инна едва заметно вздрогнула.
- Пойдем?
Они вошли в зал, метрдотель провел их к столику в дальнем углу – подальше от эстрады, как и просил Денис, делая по телефону заказ. Он не любил разговаривать, пытаясь перекричать музыку. Да и пляски полуголых девиц под самым носом не слишком способствуют аппетиту – в этом отношении он был довольно щепетилен.
Денис выбрал себе рыбу, белое вино. Инна, едва пробежав глазами меню, как-то вяло сказала, что и ей то же самое, словно просто поленилась выбирать. Налила в фужер минеральной воды, отпила, задумалась.
- У тебя что-то случилось? – забеспокоился Денис.
- Да, - помолчав немного, кивнула Инна. – Случилось. Во-первых, меня выгнали с работы. Вернее, я сама ушла, по собственному, но вышло так, что выгнали.
- То есть?
- Лариса начала искать какую-то папку. Не нашла и стала вопить на меня. Мол, ты о работе совсем не думаешь, как же, подцепила богатенького буратину, занафигом теперь работать. А я эту папку вообще в глаза не видела. Попыталась ей объяснить, но она совсем распсиховалась и понеслась к начальнику. Уж не знаю, что она ему наговорила, вряд ли чего хорошего. Короче, он меня вызвал и дал сроку до конца дня. Если папка не найдется, то я пишу заявление по собственному. Я весь кабинет перевернула – нет и все тут. Лариска: пиши заявление. Ну, я тоже психанула, написала, бросила ей на стол. Она же моя непосредственная начальница, должна свою визу поставить. Смотрю, а папка у нее на столе лежит, под бумагами. Это что, говорю. Она аж пятнами пошла вся. Сидит, молчит. Ну, тут до меня и доперло. Решила элементарно подставить. Только спрятала плохо. Она знаешь как мне из-за тебя завидовала? А я еще хотела, чтобы она у нас свидетельницей была.
