Первые пару месяцев было очень тяжело смириться с приговором. Еще больше подорвал мое состояние уход Романа. Его мать потребовала от него, немедленно оставить меня, так как ей нужны внуки, а не забота о больной и бесполезной в этом отношении невестке. Это был удар ниже пояса. Тая с Сергеем их чуть не разорвали. Даже Малышня в мою защиту выступила.

  Было больно смотреть, как Роман собирает вещи и делит, накопленные нами, деньги. В душе, словно что-то умерло. С тех пор я чувствую себя пустой оболочкой. Если бы не друзья и два рыжих конопатых вихря, в лице Жорки и Деньки, я бы наложила на себя руки еще тогда.

  Мне все чаще стали мерещиться повсюду зеленые глаза с вертикальным зрачком, пристально за мной наблюдающие. Во снах я стала видеть, парящего в облаках и сверкающего золотом под слепящими лучами двух солнц - розового и белого, дракона. И каждый вечер под впечатлением своих снов, я рассказывала малышне сказки на ночь. Они не засыпали, пока я не заканчивала рассказ, боясь пропустить хоть слово.

  Новый Год прошел шумно, в теплом семейном кругу.

  - Солнышко, ты как? - улыбаясь губами, но не глазами, спрашивал Сергей. В глубине его глаз притаилась обеспокоенность и тревога. Он не хуже подруги старался быть всегда на подхвате.

  Приближалось Рождество. По-моему, его в семействе Рязановых отмечали, куда с большим удовольствием, чем сам Новый Год.

  - Чем мы хуже американцев? - вопросил глава семейства, принеся с собой увесистую тушку индюшки. - У нас тоже будет Рождественская птица к столу!

  - УРАААААА! - обрадовались близнецы и начали скакать по всему дому.

  Утром 6 января у меня поднялась температура и открылась рвота от пылающей в голове боли. Слабость свалила меня в постель.

  - Срочно едем в больницу! Не нравится мне все это! - заявила Тая, в темпе собирая мои вещи. Она тут же созвонилась с Данилом Степановичем, который подтвердил, что необходимо обследование и присмотр квалифицированных специалистов.

  Сергей подхватил меня на руки, приказав детям, сидеть дома тихо и не дебоширить, и вышел быстрым шагом из квартиры. До больницы доехали минут за пятнадцать, сигналя на всю округу и проскакивая светофоры. Похоже, нам крупно везло - по пути мы не встретили ни одного полицейского.

  Меня определили в отделение интенсивной терапии и сразу же начали обследование. Врачи заверяли Таю, что это очередной приступ. Но что-то мне подсказывало обратное.

  К вечеру от кучи вколотых и влитых в меня лекарств, мне стало только хуже. Меня выкручивало наизнанку от рвоты. Я уже не могла от слабости ни руку поднять, ни голову повернуть. От очередного приступа боли свет перед глазами у меня померк.

* * *

  - Доктор! Доктор! - завопила Таисья на весь коридор, выбегая из палаты стоило Миле потерять сознание. Тут же по полу застучали каблуки множества ног и в палату ворвались медсестры с врачами, щупая пульс пациентки и проверяя показания аппаратов, к которым она была подключена. Все показатели свидетельствовали о критическом состоянии больной. Пациентку в срочном порядке выкатили из палаты и повезли в операционную.

  С первым ударом курантов, оповещающем о наступлении Рождества, сердце Радмилы замерло.

  - Двести кубиков адреналина! - скомандовал Данил Степанович, моментально реагируя на остановку сердца массажем и искусственным дыханием в попытке вернуть пациентку. Для него все его больные были, как собственные дети. И каждый раз, теряя очередного пациента, он словно прощался навсегда со своим ребенком.

  Вот куранты отсчитывают шестой раз, и тело девушки начинает светиться изнутри. Сначала это был небольшой светящийся шарик в районе сердца, который заставил замереть Данила Степановича на очередном нажатии на грудную клетку Рады, а затем и вовсе отскочить от нее. Так как ее тело засверкало, освещая всю комнату и окутывая всех теплым сияющим коконом.

  На одиннадцатом ударе свет начинает втягиваться в тело девушки, словно засасываемый внутрь. С двенадцатым боем курантов Рада выгнулась дугой и села на столе, окинув весь мед.персонал, пробирающим до костей, взглядом. Вместо зрачка у нее пылал огонь. Рада моргнула и взглянула на опешившего Данила Степановича уже нормальными глазами, после чего снова потеряла сознание.

  - Ч-ч-ч-т-то э-э-это б-б-было? - выдохнула медсестричка через пару минут, нарушая гробовую тишину операционной и приводя в чувства оперирующего врача, который тупо смотрел на, совершенно целую без разрезов и вскрытого черепа, голову пациентки. Его взгляд метнулся к кардиомонитору, который рисовал четкую извилистую, отображающую ровные удары сердца девушки, лежащей на оперционном столе.

  Свои действия потом, Данил Степанович впоследствии не смог объяснить. Ему словно кто-то подсказал, что надо делать. Он подхватил девушку на руки и побежал в кабинет томографии. Сделав томограмму головного мозга Радмилы, он со счастливой улыбкой идиота смотрел на снимки абсолютно здорового молодого организма.

  - Это невероятно! - прошептал он.

  - Это какое-то ЧУДО! - благоговейно пробормотали у него за спиной. Обернувшись, он лицезрел весь мед.персонал, присутствовавший на операции. Они, оказывается, находясь под впечатлением увиденного, последовали за ним следом. Только сейчас он понял, что держит в своих руках очки и все совершенно ясно видит без них. Его рука машинально потянулась к лысине и наткнулась на легкую щетину.

- Матерь Божья! - прошептал Данил Степанович и осел на, любовно подставленный расторопной медсестрой, стул. Его сотрудники тоже неверяще ощупывали себя, находя в себе изменения.

  - Мы словно заново родились! - воскликнул анестезиолог, приподняв ногу и качая ею в воздухе. Уже более семи лет он мучился ревматизмом коленного сустава, а сейчас Михаил совершенно не чувствовал боли.

  - С РОЖДЕСТВОМ, друзья мои! С НАСТОЯЩИМ Рождеством!- провозгласил Данил Степанович, обводя взглядом своих сослуживцев.

  - Да, уж! ТАКОГО Рождества у нас еще не было! - нервно хихикнула медсестричка.

  - И, навряд ли, когда-нибудь будет! - вынес вердикт Михаил.

Эпилог

  Я неслась мимо сверкающих звезд, а в следующее мгновение оказалась между двумя разъяренными драконами - золотым и алым. Они зависли в воздухе, яростно хлопая крыльями. Я засмотрелась на гигантских красавцев и не сразу поняла, что ящеры взревели и выдохнули друг на друга пламенем. Я испуганно наблюдала, как пламя несется на меня с двух сторон, бешено гудя. Зажмурившись и распрощавшись с жизнью, ожидала чего угодно, но только не того, что меня начнет затягивать куда-то в теплом бешеном смерче. Что было потом, я не помню.

  Пришла в себя и уставилась в белый потолок надо мной. Скрипнула дверь, и я услышала тихие осторожные шаги, подходящие к моей кровати.

  - МИЛААААА! - вскричала Тая, увидев мой, направленный на нее, взгляд, и кинулась меня обнимать. - Я тебя так люблю! - слезы текли ручьем по ее щекам. И вдруг за ее спиной показался огромный букет алых роз, а поверх него на меня смотрели знакомые ярко-зеленые глаза золотоволосого незнакомца. Он лучезарно мне улыбнулся и сказал глубоким бархатным голосом:

  - Ну, здравствуй, любовь моя! Наконец-то мы встретились наяву!

  Парень сверкнул глазами, в которых зрачок вдруг сузился, как у кошки. И у меня перед глазами всплыла картинка - золотой дракон, парящий в ста метрах от берега. Его зрачок, направленный на меня сужается и словно пронзает мое сердце.

 Сальвейн - мой Золотой Дракон. Моя идеальная пара, которую я сама нашла в другом измерении благодаря смертельной болезни, затронувшей что-то в моем мозгу и пробудившей способность оказываться рядом с ним. Пусть и на какие-то доли секунды, но ему хватило, чтобы по остаточному следу точно также найти меня. Все мои галлюцинации таковыми не были. Это моя душа рвалась к нему и открывала для него дорогу ко мне. А приступ окончательно позволил моему дракону прийти на Землю, чтобы забрать меня с собой в восхитительный Мир Креос. На Земле меня почти ничего не держало, кроме моих замечательных и верных друзей, которые взяли с Сальвейна слово - он сделает меня самой счастливой, и я буду держать постоянную связь с ними. Тайка обещала оторвать рога дракону, если он меня обидит, на что Сальвейн, встав перед ней на одно колено и приложив руку к сердцу, клятвенно заверил ее, что "ни один волосок не упадет с моей головы и ни одна слезинка не прольется из моих прекраснейших глаз". Подруга посверлила его напряженным взглядом еще какое-то время, кивнула головой своим мыслям и благословила наш союз.