А мы дошли до наших мотоциклов, завелись и не спеша подъехали к киностудии, где уже стоял автобус ПАЗик, Волга киностудии и легковой автомобиль времён Великой Отечественной. Генерал со своим адъютантом, сел в легковушку. На наши мотоциклы уселись каскадёры, тоже в немецкой форме и небольшая колонна двинулась через город к месту событий. Автобус с надписью «Киносъёмка» шёл впереди, поэтому каких-либо недоразумений с милицией и ГАИ не было. Хотя народ на улицах смотрел с любопытством на такое редкое зрелище. А на выходе из города водитель КАМАЗа, самосвала, засмотрелся на нас и на повороте въехал в бетонный столб. Но так… Слегка.

Сами съёмки сюжета, проходили за городом. Сюжет был простенький. Группа наших разведчиков устраивает засаду на дороге, куда и попадает генерал со своей охраной, которую будем играть мы и куча каскадёров. Небольшой бой, захват в плен генерала, увод его лесом к нашим и там же в лесу, генерал стреляется из спрятанного пистолета.

На выбранном участке асфальтовой дороги с нашим прибытием стало сразу многолюдно и суетливо. Режиссёр с ассистентами метались по асфальту, обочинам, кюветам и по мелкому придорожному кустарнику, а за ним бегала кучка операторов и все они горячо и матерно спорили, размахивали руками, тыкали пальцами в разные стороны и каждый доказывал свою точку зрения – Откуда и как будет ехать небольшая колонна немецкого генерала? Под какими ракурсами всё это надо снимать? Под одним или с нескольких точек. Остальные терпеливо ждали, а я, сын и капитан-танкист с огромным любопытством смотрели на эту магию под названием – Кино.

Наконец-то все стороны пришли к единому мнению и дальнейшее обсуждение пошло уже в спокойном русле. Дружно задымили сигаретами, прошлись по плану сюжета, а ещё через минуту призывно замахали руками, приглашая нас к себе. А дальше в съёмочную суету окунулись все остальные. Вдоль кювета забегали пиротехники, определяясь с местами закладки взрывчатых веществ. Операторы расставляли камеры и замеряли светопотоки на месте съёмки, потом сдвигали камеры немного в сторону. А когда выбрали удачное место, вдруг оказалось, что оно не совсем удачно для пиротехников, в результате чего возник мимолётный, но весьма горячий спор… Вооруженец вытащил оружие, холостые патроны и стал их выдавать актёрам, каскадёрам и нам, записывая в Книгу выдачи все наши данные. А когда расписались – получили оружие. Я получил автомат МП-40 и теперь с интересом его разглядывал, щёлкал, прицеливаясь и приноравливаясь, уже полностью вживаясь в роль немецкого солдата, а потом дал его сыну. Вооруженец нахмурился, видя это, но я махнул ему рукой: – Сын офицера – это почти наполовину военный. Так что не беспокойся…, – и тот отвернулся от нас.

Гримёры, ещё какой-то около киношный люд, всё это клубилось и суетилось кругом. На обочине рявкнул режиссёр, прекращая спор пиротехников и операторов. Через две минуты опять послышался рёв, но более яростный. Оказывается, пиротехники взяли всё, но забыли инструменты и сейчас виновато скулили перед режиссёром. Но тот, оторвавшись на пиротехниках, подозвал меня к себе.

– Ты у нас капитан? Да? Ага… Садись на мотоцикл и проедь по дороге…. Там по-моему дачи. Попроси у них лопату и ломик. Давай езжай…

Как говориться «пусти козла в огород», получив автомат, холостые патроны и, окончательно превратившись в фашиста, у меня прямо всё чесалось – только бы повыёживаться перед мирным населением. Поэтому уже через минуту я, сын в люльке, а на заднем сиденье каскадёр, под запрещающий рёв вооруженца, помчались в сторону мифических дач. Но дачи оказались на месте, в полукилометре от места съёмки. Затормозив у крайнего дома, я лихо соскочил с мотоцикла и автоматом громко и нагло забарабанил калитку, заметив во дворе мужика: – Эй… рюски музик…. Комм сюда…

– Чё…? Кто там? – Недовольно заорал в ответ хозяин дачи, направившись к калитке, – Чё колотишься в калитку….? Открыть не можешь чё ли…?

Я обернулся к каскадёру, который подошёл ко мне и подмигнул ему. И тот молча и весело кивнул в ответ.

Калитка открылась и пожилой, небритый мужик в удивлении открыл рот. Перед ним стоял два фрица, с автоматами в руках, в касках и со всеми причандалами. Он закрыл рот и закрыл калитку. Потом снова её открыл и опять открыл рот, забыв даже выматериться или хотя бы выразить законное сомнение по поводу «Белочки».

– Курка, яйка, млеко… Ням…, ням…, – и оттолкнув мужика в сторону, по-хозяйски зашёл во двор, а каскадёр легонько толкнул автоматом хозяина во двор.

– Чё стал? Не видишь, фриц жрать просит?

– Яяяя…, яяяя…, – обрадованно закивал я головой, – ням.., ням… дафай….

Мужик продолжал в прострации лупать глазами. Только что он занимался своими мирными делами в своём дворе, на Урале, хер его знает в каком времени…. И вдруг во двор входят два фашиста, толкаются автоматом и требуют курку, яйку…. Тут было отчего обалдеть.

– Ну, давай быстрее, а то сейчас стрельнет…., – подтолкнул опять каскадёр стволом автомата. Услышав чистую русскую речь, мужик очнулся и несмело спросил каскадёра.

– Ты значит полицай…. А он…?

– Ты что слепой? – Возмутился новоявленный полицай и повысил голос, – в гестапо, дурак, захотел…?

– Не…, не… В гестапо не хочу…, – испуганно и сильно закивал мужик головой.

И тут я не выдержал и засмеялся, а следом засмеялся и каскадёр.

– Да…, ладно…, ладно. Пошутили немного… Извини. Кино мы тут снимаем и нам надо лопату и ломик. Как? Дашь? Обязательно вернём.

Но мужик продолжал недоверчиво смотреть на нас и тут вверг нас в новый приступ смеха, видать не совсем въехав в то, что мы только что сказали: – А у меня ни курицы, ни яиц нету…. И молока тоже….

Только через несколько минут мы получили от него, то что хотели. По-моему мужик сейчас нажрётся или же сбежит от греха подальше, махнув рукой на убогий шанцевый инструмент.

Пиротехники радостно уцепились в инструмент, а ко мне подошёл старший каскадёров.

– Капитан, дай-ка на твоём мотоцикле проехать….

Каскадёр лихо завёл мотоцикл и сразу резко рванул с места. На большой скорости промчался вперёд, круто развернулся и помчался обратно на нас, а потом рывком поднял колесо коляски в воздух и заюлил по дороге, хлопнув колесом рядом с нами.

– А вот этот мотоцикл нам подходит. Его и будем взрывать….

– Кого взрывать? – Тупо спросил я.

– Да всё нормально, капитан. Не беспокойся, взорвём и слегка перевернём… И царапин не будет.

– Не…, я не согласен… Вы, что? Охренели что ли? Я свой мотоцикл лелею, мою, пылинки сдуваю… А вы взрывать… Не…, – я очнулся от ступора и пошёл в активный отказ, – вы же хотели все свои дела делать вон на том мотоцикле.

Уже когда сюда приехали, узнал что мотоцикл Сергея шёл под взрыв, а я на своём просто как мотоцикл охраны генерала. Сергею и деньги неплохие пообещали заплатить и размер их будет варьироваться от степени повреждений.

Но каскадёр сожалеюще вздохнул и поведал: – Всё так, хотели его с переворотом использовать, когда он взорвётся. А я сел на него и попытался на два колеса поставить, а не получается. Начали разбираться, а у него в люльке неподъёмный аккумулятор танковый стоит и не даёт красиво кувыркнуться. Так что остался только твой, капитан. Ну, если что – ты ж деньги получишь…, – привёл он последний аргумент.

– Не.., ну вас на хер. Он у меня один и на чём я ездить буду если что…? Всё…, я отказываюсь от съёмок… Всё…, – пошли они на хер, действительно. Если б я знал про такое блядство заранее – ни черта бы не согласился.

Через две минуты от операторов, где находился режиссёр, донёсся яростный вопль: – Я вас всех разгоню…. Вы же мне все доложили, что всё готово, а пиротехники приехали голые, мотоцикл не переворачивается, другой не хочет… Да что это за херня..? Когда мы наконец-то приступим к съёмкам. Давайте его сюда…., – это уже относилось ко мне, но идти туда мне не пришлось, так как режиссёр и вся его братия бурей неслись ко мне сами и через секунду заклубились вокруг меня и моего мотоцикла.